Любовь красного цвета

Макс открыл дверь на кухню.

– Следуй за мной, – тоном завзятого заговорщика прошипел он. Роуленд с тяжелым вздохом повиновался. Им показалось, что в гостиной необычно тихо, поэтому, оказавшись в прихожей, Роуленд зашелся в приступе тяжелого кашля.

* * *

– Роуленд? Я не верю своим глазам! Какой приятный сюрприз!

Шарлотта бросилась навстречу вошедшим мужчинам и с жаром обняла нового гостя. От его внимания – и, как ему показалось, от внимания Линдсей – не укрылся густой румянец, заливший ее лицо. Макс яростно дернул Роуленда за полу пиджака, и тот отшатнулся назад. Линдсей стояла у окна, крепко сцепив руки. На диване, рядом с ней, сидела женщина. Это, судя по всему, и была Женевьева Хантер. Когда Роуленд вошел в комнату, она подняла свои ясные серые глаза и поглядела на него – внимательно, но без интереса. От этого осмотра ему, признаться, стало немного не по себе. Макс заговорил, и она снова перевела взгляд к огню, отблески которого плясали по ее волосам. Длинные пальцы женщины, на которых не было никаких украшений, спокойно лежали на ее коленях.

– Да. В общем, я как раз уходил с работы, – начал Макс, – и в вестибюле совершенно случайно наткнулся на Роуленда. Он как раз вышел из лифта. И тут меня осенило прямо как лампочка в голове вспыхнула: а почему бы Роуленду не присоединиться к нам! Он же, бедняга, работает на износ. Вот я и подумал: провести выходные на свежем воздухе – это как раз то, что ему нужно. Он сможет расслабиться, сможет…

Макс внезапно увял. Линдсей, не отрываясь, смотрела на него глазами василиска. Зубы ее хищно обнажились, на щеках блестел яркий румянец.

– Ты просто ясновидящий, Макс, – заговорила она. – Знал, чем всех тут порадовать.

– Да, вот именно, – вяло, словно не понимая намека, кивнул Макс, отводя глаза в сторону. – И, к счастью, выяснилось, что у Роуленда нет никаких планов на эти выходные. Конечно, многие приглашали его, но ради нас он отказался от всех других предложений.

– Вот уж сюрприз! Никогда бы не подумала, что он настолько импульсивен. Мне он всегда казался человеком, который все планирует заранее, причем – очень тщательно.

Услышав это, Женевьева Хантер снова подняла взгляд. Роуленд мог бы поклясться, что она почувствовала возникшее в комнате напряжение. Впрочем, это было несложно – притихли даже собаки. Но если даже и так, это никак не отразилось на ней. Она взглянула на Макса, затем – на Роуленда и снова откинулась на подушки. Роуленд отметил, что такой отстраненный вид бывает обычно либо у людей, летящих в самолете, либо у тех, кто сидит в наушниках, слушая музыку и следя за мелодией, неслышной для всех остальных. Что за музыку, что за мелодию слушает она, задумался Роуленд, но затем собрался с мыслями и, решив, что должен как-то разрядить обстановку, сделал шаг вперед.

– Давай уж скажем правду, Макс, – проговорил он. Макс растерянно моргнул. – За всем этим стоит женщина, и именно из-за нее я заставил Макса пригласить меня к вам. Я скучал по тебе, Шарлотта. – С этими словами Роуленд поцеловал хозяйку дома в щеку и положил руку на то место, где раньше обозначалась ее талия. – Мы так давно не виделись, и я сказал Максу, что просто обязан увидеть тебя до того, как родится ребенок. Ты выглядишь просто великолепно! Он говорил тебе об этом?

– Я выгляжу толстой, – проворковала Шарлотта, зардевшись от удовольствия. – И не пытайся быть галантным. Я знаю, что похожа на гору.

– Ты просто красавица, – искренне сказал Роуленд. – И самое главное, что на сей раз наверняка родится девочка. Дочь. Мисс Макс.

– Уверен? – засмеялась Шарлотта. – Откуда ты можешь знать?

– У тебя – низкий живот. Верный признак того, что будет девчонка – так всегда говорила моя ирландская бабушка.

– Какая ерунда, Роуленд! Готова спорить, ты даже не помнишь свою ирландскую бабушку.

– Что ж, поглядим через пару месяцев.

Роуленд отпустил Шарлотту, огляделся и заметил Дэнни, смущенно спрятавшегося за стулом. Не сомневаясь, что кто-кто, а уж Дэнни наверняка поможет снять возникшую было неловкость, он протянул к нему руки, и мальчик с радостным воплем выскочил из своего убежища. Он прыгнул на колени к Роуленду и снова завопил, когда тот подбросил его высоко в воздух.

После этого, как и надеялся Роуленд, все встало на свои места. Собаки ожили и принялись оглушительно лаять, Шарлотта засуетилась вокруг стола, Макс начал подробно рассказывать о целом караван-сарае хиппи, из-за которого они никак не могли въехать в поселок, а старшие мальчики, услышав голоса отца и Роуленда, сломя голову кинулись вниз по лестнице со второго этажа, где до этого момента увлеченно играли. Эта спешка, надо признать, была вызвана не только их трогательно-преданным отношением к Роуленду, но и основанным на опыте знанием того, что он никогда не приезжает без подарков.

Посреди этой суеты Роуленд был представлен Женевьеве Хантер и пожал ее холодную тонкую руку. Низким голосом с сильно выраженным американским акцентом она произнесла какое-то вежливое и ничего не значащее приветствие. Роуленд, который знал, что она училась в Англии и имела мачеху-англичанку, был тем не менее удивлен такой сдержанностью. Вспоминая потом этот момент, он думал: а чего иного можно было ожидать? И отвечал сам себе: наверное, большей энергии, оживления, возможно, даже остроумия. Ведь те ее статьи, которые попадали к нему в руки, были пронизаны умом, а стиль отличался изрядной едкостью.

Сегодня же вместо всего этого он увидел в ней полное безразличие и усталость от всего на свете, которые она тщательно, но безуспешно пыталась скрыть. Один только взгляд холодных серых глаз, одно прикосновение этой тонкой руки – и, раньше, чем закончилось это рукопожатие, – Роуленд не сомневался – он снова перестал для нее существовать.

Он ни за что не признался бы в этом, но внутри себя испытывал разочарование и даже был немного встревожен. Что же касается Макса, тот не мучился подобными комплексами, поглощенный лишь мыслью о том, как бы получше обставить появление здесь Роуленда. Уже через двадцать минут после их приезда он совершенно успокоился и рысью кинулся на второй этаж, волоча друга за собой.

– Нам нужно помыться и переодеться, – крикнул он женщинам, втаскивая Роуленда в свою спальню и закрывая дверь. – Ну, как? – торжествующим тоном обратился он к Макгуайру. – Здорово сработано, правда? Женщин так просто обвести вокруг пальца!

– Ты полагаешь?

– Ну, разве что с Линдсей пришлось чуть-чуть повозиться, но у тебя это отлично получилось. Признаю, Роуленд, ты – специалист. Мне стоит у тебя поучиться. Какое хладнокровие! Даже не покраснел. Какое присутствие духа!

– Спасибо, Макс, это приходит с практикой.

– А Джини тебе понравилась?

– Послушай, Макс, как может человек понравиться, если ты обменялся с ним всего лишь рукопожатием и одной фразой?

Роуленд отвернулся и стал разглядывать фотографии, рядами висевшие на стенах: школьная команда по регби, крикетная команда… Затем – Оксфорд: Макс и он сам стоят возле их общего мотоцикла. Роуленд почувствовал укол ностальгии. Макс с обиженным видом уселся на край узкой кровати.

– Я предупреждал тебя, что она замкнута, непроста в общении. После того, как она вернулась из Боснии, каждое задание, которое ей поручают… В общем, если ты хочешь, чтобы она занялась делом Лазара, ты должен по-настоящему заинтересовать ее.