Любовь, морковь, свекровь
Шрифт:
Леня вошел в поликлинику, огляделся по сторонам и приблизился к окошечку регистратуры.
За этим окошком величественно восседала сильно накрашенная дама лет пятидесяти в накрахмаленном белом халате. Дама увлеченно разговаривала по телефону, не обращая внимания на дожидающуюся ее худенькую старушку.
– Да что ты говоришь! – восклицала регистраторша, картинно округляя глаза. – Так и сказал? Какой мерзавец! А она? Ну это просто ни на что не похоже! Что она о себе думает!
– Доченька, – подала голос старушка, – мне бы номерок к этому… к торингологу…
– Женщина, – прошипела
Леня перегнулся через стойку регистратуры и громко кашлянул. Регистраторша заметила его и мгновенно преобразилась. На ее лице возникла приятная улыбка, свободной рукой она кокетливо поправила прическу и негромко сказала в трубку:
– Извини, Лидасик, я тебе позже перезвоню, у меня люди!
Бросив трубку, она повернулась к Лене и с услужливой улыбкой проговорила:
– Я вас слушаю!
– Вот женщина передо мной, – Леня отстранился, указав на опечаленную старушку.
– Женщина подождет, – поморщилась регистраторша, – ей спешить некуда, разве что на кладбище…
– Зачем же вы так, – Леня покачал головой, – с больными надо деликатнее…
– Ну ладно… чего вам?
– Номерочек к то… ларингологу!
– Говорить правильно сначала научитесь! – проворчала регистраторша. – Ладно, вот вам… на среду, пять часов!
Старушка поблагодарила и удалилась. Леня придвинулся к окошку.
– А вам к кому? – тетка оживилась, глаза ее заблестели. – Справку для бассейна? На больного вы не похожи!
– Вы не правы, – с самым серьезным видом ответил Маркиз. – Мой здоровый вид обманчив. На самом деле я – глубоко больной человек. Но мои болезни не из тех, которые можно вылечить в участковой поликлинике! Мои болезни – духовные… они из области чувств…
– Так чего же вы от меня хотите?
– Моя любимая тетя заболела, – начал Леня печальным тоном, – и ей нужна опытная медсестра. Уколы, знаете, легкий массаж и прочие процедуры… так вот, одна соседка рекомендовала вашу сотрудницу, Веру… – он для вида заглянул в свой блокнот, – Веру Иванову. Вроде бы она к этой соседке ходила, и та осталась очень довольна. Так вот, я хотел найти эту самую Веру и договориться с ней. Насчет оплаты и всего прочего…
– Верку-то? – регистраторша поскучнела. – И чего вам эта Верка сдалась? Вот племянница моя, Лизочка, очень аккуратная девушка, и тоже, между прочим, с медицинским дипломом…
– Нисколько не сомневаюсь в достоинствах вашей племянницы, но моя тетя – пожилой человек, а вы же знаете, как трудно с пожилыми людьми. Раз уж ей сказали про эту Веру, так ни о ком другом она и слышать не хочет! А тетя у меня – любимая, поскольку единственная, так что я для нее готов на все!
– Ну ладно… – регистраторша заметно огорчилась. – Со стариками трудно, это я вас понимаю… раз уж хотите Верку – воля ваша… да вон как раз Анфиса идет, подруга ее!
По коридору поликлиники целеустремленно двигалась тощая особа с огненно-рыжими волосами, выбивающимися из-под форменной белой косынки. На ее лице было неизгладимое выражение подозрительной озабоченности.
– Большое спасибо! – Леня махнул рукой регистраторше и бросился наперерез.
Подругу Веры
Ивановой никак нельзя было назвать молодой и привлекательной, и Леня подумал, как веселилась бы Лола, увидев, с каким контингентом ему приходится работать. Но дело есть дело. Не всегда удается соединить приятное с полезным. Маркиз подкатился к озабоченной медсестре и окликнул ее:– Вы Анфиса?
– Ну, допустим, – ответила та, остановившись посреди коридора и уставившись на Леню с привычной подозрительностью битой жизнью матери-одиночки. – Ну, допустим Анфиса. А чего надо-то?
– Мне сказали, что вы – подруга Веры Ивановой, а я хотел найти Веру и поговорить с ней…
– О чем это? – подозрительность в голосе возросла еще больше.
– Да у меня тетя болеет… – и Леня повторил ту же историю, которую только что рассказал регистраторше.
– Да зачем вам Верка! – Анфиса придвинулась к Лене и понизила голос. – Я вам все лучше ее сделаю, и возьму недорого…
– Но моя тетя уперлась… вот вынь ей и положь Веру Иванову! Ни о ком другом и слышать не хочет!
– Вы свою тетю любите? – задала Анфиса неожиданный вопрос.
– Конечно! Тетя у меня любимая, потому что единственная!
– А вам нужно, чтобы к вашей тете домой дура ходила?
– Дура? – удивленно переспросил Леня, – Это вы о ком?
– Да о ней же, о Верке! Если она три года у мужика второй женой жила – кто же она, как не круглая дура?
– Не понял! – Леня удивленно уставился на свою собеседницу. – Как это – второй женой?
– А очень просто. – Анфиса облокотилась на подоконник и начала: – У Верки муж был шофер-дальнобойщик, каждую неделю в Молдавию фуры гонял. Зарабатывал, кстати, неплохо. Ну, Верка живет себе, не тужит. Муж дома редко бывает, так это, может, и неплохо – грязи меньше и скандала. Только вдруг звонит ей женщина, молодая, кстати, довольно, и говорит:
– Здрассте, так и так, я – любовница твоего мужа.
Верка чуть в обморок не хлопнулась. Только подумала, что время неподходящее, и кое-как в руки себя взяла, молчит и слушает.
– И, между прочим, мы с твоим мужем, – продолжает та, – уже три года живем, так что пора и с тобой познакомиться. Не посторонние вроде люди.
Тут уж Верка не выдержала, как закричит:
– Врешь, зараза! Никогда в такое не поверю!
– Не поверишь? – та этак ехидно усмехается, даже по телефону слыхать. – Не поверишь, значит? Он на сколько дней от тебя в поездку уезжает?
– На неделю…
– А вот и не на неделю, а только на пять дней! Можешь на работе у него поинтересоваться! А остальные два дня у меня живет! На всем, между прочим, готовом!
А Верка-то знай свое твердит, заладила, как попугай:
– Не верю! Не верю! И проверять на работе не стану, чтобы подозрениями его не унижать!
Это в то время такое мнение было, что подозрения унижают. И жалость тоже унижает.
– Ну ладно, – та ей отвечает. – А есть у муженька твоего галстук голубенький в поросячьих мордочках?
– Ну, есть, – Верка признается. – Из одной поездки привез, по случаю в сельпо прикупил…
– Ага, в сельпо! По случаю! Будто не знаешь, что твой муженек… то есть наш с тобой общий, по случаю только болезнь кое-какую прихватить может!