Любовь на двоих, или кто-то лишний

— Извини, ты не спишь? — интересуется мужчина и подходит к кровати садясь рядом.

— Нет, ты что-то хотел? — интересуется волчица и зоопатологии по кровати, приглашая лечь с ней. — Ложись, я скучала.

И Элайджа следует ее просьбе. Иногда он думает, что просто никогда не сможет отказать ей в чем-то. Хейли для него словно магнит, манипулятор и подарок судьбы.

Пять минут они просто лежат. Да, так беззаботно словно подростки, лежат и молчат, боясь разрушить связь и идиллию. За них уде решают, что стоит прекратить этот данр судьбы.

— Извините, голубки, я вам не помешал, — усмехается зашедший гибрид, а Элайджа быстро встаёт с кровати.

— Помешал! — рявкает Хейли и проводит взглядом уходящего Элайджу.

— Что он тут вообще делает?

— Как видишь, лежал со мной, — констатирует факты волчица. — А ты, что хотел?

— Хотел сказать, что люблю тебя и малышку, — легко говорит Майклсон и кладёт руку на живот его девушки. — И прекрати общаться в такой манере с моим братом, я ревную.

Сперва, девушка хочет ответить взаимность, но с горем и боль вспоминает, как он бросил ее и малышку, нагло передав ее его брату, что кстати радует. После сказанных слов Хейли решает, что перешло время рассказать о тяжести всего, что она премила после их расставания. Почему она так неравно дышит к Элайдже.

— Я не могу, а знаешь почему? Потому, что когда ты выбросил меня с равнодушным лицом из своего дома, а в первую очередь из своего сердца и души, именно Элайджа «подобрал» меня и заботился обо мне, он был добр со мной и ребёнком. В то время, я отключала чувства и только любовь в ребёнку держала меня на «плаву». Я грубила Элайдже, пару раз кидалась на него, срывалась, убивала и крушила все и всех. Я была чудовищем. Но знаешь, что мне спасло? — Хейли выгибает бровь и набирает воздуха. — Элайджа. Элайджа день и ночь пытался вернуть мне человечность, вразумить меня и привести в чувство. У него не выходило, да, не получалось, но он не терял надежды. И вот, когда ты там веселился с этой Камиллой, все это время он заботился обо мне и трепетно питал ко мне заботу! И после этого ты спрашиваешь и прочишь, чтобы я ничего к нему не чувствовала?

— Тебе сказать, что чувствовал я? — спрашивает Клаус и получает одобрительный кивок. — Я скучал, дико и неимоверно сильно, возможно ты не поверишь, но это твоё дело. По твоим словам я тебя бросил, но все не так, ты сама решила за нас двоих уйти и покинуть дом, а я дал тебе лишь волю, которую ты так любишь. Камилла, — первородный переводит дыхание. — Камилла — это всего лишь замена тебе, и то, не лучшая, но по крайней мере самая достойная. Я не знал как заносить боль, как затуманит разум, чтобы не помнить, что ты ушла и выбрала моего брата. Я всегда тебя любил, Хейли, я вернулся, чтобы вернуть тебя!

— Но как же Камилла? — Маршалл не успокаивает тот факт, что О’Кконел все ещё с ее мужчиной.

— Хочешь, я прямо сейчас сотру с ее посвяти все наши моменты? Хочешь забуду ее и расстанусь с ней, ради тебя? Она всего лишь замена, временный скотч, что залепляет дыры, но временно.

От всех этих слов у двоих пробегают мурашки, по телу разливаешься приятно тепло. Они любили, любят и будет любить друг-друга.

— Я тоже тебя люблю, Клаус, — шепчет Маршалл и смотрит в глаза первородного. — всегда любила, и люблю. Да, после всего, что мы прошли, я не зыкал тебя и не разлюбила, — твердит девушка и уверенно целует мужчину в губы. Из поцелуй невесомый, трогательный и нежный.

— Ты моя и только, — говорит Майклсон и заводит за ухо выбившуюся прядь волос девушки.

— Но как сказать Камилле и Элайдже?

— Я думаю Камилла не проблема, а брат все слышал.

Стоявший в коридоре Элайджа все слышал. Он громко хлопает дверью показав, что слышал все и больше ненамерен оставаться в этом доме.

Камилла, что спала, завтра ждёт большая утрата, а может и Клаус просто внушит ей забыть все, чтобы девушке не было больно, ведь за это время она стала ему родной. Родной, да, близкой, но не любимой, просто понимающей женщиной, чем-то напоминающую ему Ребекку.