Любовь не кончается: Джулитта

— Я люблю ее, — тихо признался он.

Склонив голову, Оберт сосредоточенно возился с рыбиной, отделяя мясо от костей.

— Так я и подумал. Вернее, старался думать, ибо считать, что мой сын соблазнил младшую сестру жены спьяну или по глупости, поверь, очень неприятно. Кроме того, ты не из тех, кто совершает подобное.

— Не спьяну, но и не преднамеренно. — Бенедикт впился взглядом в глаза отца, желая убедить, заставить его понять. — Понимаешь, это просто случилось и все. И в тот момент казалось мне правильным и единственно важным. Но не успели мы прийти в себя и собраться с мыслями, чтобы все как следует обдумать, как навалились последствия. Моджер… — произнес он с негодованием и некоторой брезгливостью. — До сих пор не могу поверить, что Джулитту выдали за него замуж.

— Рольф сказал, что она, похоже, смирилась со своей участью, успокоилась и старается стать хорошей женой. Возможно, девочка наконец получила то, в чем нуждалась — круг обязанностей и мужа, надежного, как каменная стена.

Бенедикт досадливо поморщился: после нескольких месяцев семейной жизни он сам вряд ли соответствовал последней формулировке. Надежный, как каменная стена?! Слова отца о с виду счастливой жизни Джулитты вызвали в его душе вспышку зависти и ревности. Неужели она может быть счастлива с таким несносным тупицей, как Моджер? Нет, это не та Джулитта, которую он знал. Что они с ней сделали?

— Я должен увидеть ее, чтобы самому убедиться, что с ней все в порядке.

Оберт резко отложил кинжал в сторону.

— Если ты любишь ее, любишь по-настоящему, то оставишь ее в покое, — властно сказал он. — Рана никогда не заживет, если то и дело ковырять ее острием ножа. У тебя есть жена. Лучше подумай о ней и о ваших отношениях. Нет, не прячь глаза. — Он схватил сына за руку. — У тебя есть обязанности и перед Жизелью, и перед Рольфом. И ты должен их выполнять, а это значит, что тебе следует держаться от Джулитты подальше. Я предчувствую, чем может закончиться ваша новая встреча. Тогда ты тоже скажешь, что все произошло случайно и непреднамеренно? — Он убрал руку. Бенедикт перевел взгляд на остывшую рыбу, лежащую на подносе. Он осознавал, что Оберт прав, однако его совет, как и нетронутая рыба, казался ему совершенно неприемлемым. Неужели ему больше никогда не удастся увидеть Джулитту? Ни прикоснуться к ее непокорным рыжим кудрям, ни поймать на себе ее полный любви взгляд, преследовавший его все эти долгие месяцы одиночества? Разлука казалась невыносимой, встреча грозила бурей.

— Я не могу это есть. — Бенедикт отодвинул от себя поднос и торопливо вышел из таверны.

Закрыв за собой дверь, он остановился на крыльце и шумно вдохнул прохладный влажный воздух.

За право владения землями каждый лорд Фоввиль обязан был отслужить военную службу в Бриз-сюр-Рисле, а хозяин Бриза, в свою очередь, имел ту же обязанность перед герцогом Нормандским. Эта традиция зародилась в давние времена и продолжалась из поколения в поколение. Часть своего долга Рольф оплачивал ежегодно в Михайлов день, посылая ко двору по пять боевых коней. Кроме того, раз в год он направлял на сорокадневную военную службу по три конных рыцаря и двенадцать пеших воинов. Прежде во главе отряда нередко отправлялся сам Рольф, но последние годы он предпочитал посылать вместо себя кого-нибудь из своих вассалов. В нынешнем году эта обязанность легла на плечи Моджера.

Спокойными и уверенными движениями Джулитта помогала собирать мужу вещи: две льняные рубашки, две туники, штаны, подвязки, широкая и короткая накидка и шапочка из кроличьего меха. Сейчас она, пожалуй, являла собой образец хорошей жены — именно такой хотел ее видеть Моджер. Немного грустная на первый взгляд, в глубине души, там, куда не мог проникнуть даже пытливый Моджер, она ликовала от восторга.

За шестнадцать месяцев, миновавших со дня свадьбы, Джулитта приобрела хозяйскую осанку и уверенность и выглядела вполне счастливой и довольной. Но, увы, только со стороны. Никто, даже отец, не догадывался, что творится в ее душе. Иногда она притворялась настолько естественно, что сама начинала верить в то, что изображала. Все это очень напоминало игру в «белочку», которую она любила в детстве. Но чем искуснее Джулитта притворялась, тем тяжелее ей это давалось. Она прекратила бороться с Моджером и пускать в ход язык по всякому поводу, а то и без такового, потому что сама жестоко страдала от всякого нанесенного ею удара. Первые несколько недель, проведенные в Фоввиле, были невероятно тяжелыми. Месячное кровотечение задерживалось, и она начала надеяться на то, что зачала от Бенедикта ребенка. Но стоило ей однажды пожаловаться на слабость и головокружение, как Моджер распорядился запрячь для нее одну из самых норовистых лошадей и потащил ее с собой на прогулку. Большую часть дня Джулитта провела в седле, то поднимаясь на склоны холмов, то спускаясь с них. Но и по возвращении домой Моджер не оставил ее в покое, вынудив всю ночь напролет выполнять супружеский долг. На следующее утро у нее началось кровотечение.

— Хорошо, что из тебя выходит оскверненная кровь, — самодовольно ухмыльнулся Моджер. — Теперь ты очистишься, и мы сможем начать все заново. Я хочу иметь подлинных наследников Фоввиля. — Ослабевшая Джулитта нашла в себе силы наговорить ему массу дерзостей, после чего была немедленно избита.

Затем Моджер уложил жену в постель и, с непривычной нежностью обработав все синяки и ссадины, объяснил, что понесенное наказание должно пойти ей на пользу и что, если она будет почитать и слушаться главу дома, ничего подобного не повторится.

С того дня так и повелось: Джулитта во всем повиновалась мужу, а он, в свою очередь, проявлял мягкость и терпение по отношению к ней. Однако в глубине души она ненавидела и Фоввиль, и свою жизнь. Единственным выходом казался побег. Но куда бежать? За годы, проведенные в Саутуорке, Джулитта поняла, насколько она слаба и беспомощна перед окружавшим ее враждебным миром. Поэтому не оставалось ничего другого, как оставаться в Фоввиле и жить на положении собаки на привязи.

Стук двери отвлек Джулитту от раздумий. В комнату вошел Моджер, одетый в плотный стеганый жилет, вышитый золотой нитью Его аккуратно сложенная кольчуга лежала в углу спальни рядом с мечом, щитом и копьем.

— Ты уже закончила, жена? — сурово спросил он, приняв излюбленную властную позу: встал среди комнаты, положив руки на пряжку пояса и широко расставив ноги. На его бедре красовался кинжал в длинных ножнах.

— Да, Моджер. — Джулитта завязала тяжелый походный мешок. — Здесь все, что может тебе понадобиться.

Сведя густые светлые брови к переносице, Моджер окинул ее хмурым взглядом. Она отвернулась, посмотрев на спинку кровати, купленной Моджером в Руане в качестве компенсации за давнее избиение. Благодаря изящным резным ножкам и пологу из голубой шерсти превосходного качества она выглядела весьма недурно и помимо воли даже нравилась Джулитте.

— Не стоит печалиться, ведь ты уезжаешь ненадолго, — пробормотала она, в душе желая, чтобы сорок дней растянулись, по крайней мере, до восьмидесяти.

— Ты так думаешь? — буркнул Моджер. — А мне это кажется равносильным тому, что пройти через чистилище. Ты будешь скучать по мне?

— Да, Моджер, конечно, буду. — Джулитта быстро подняла глаза на мужа. На этот раз она не солгала, подумав о том, что в течение сорока дней ей будет недоставать его пристального взгляда, следящего за каждым ее движением. Мысли о свободе ударили в голову, как крепкое вино. — Обещаю каждое утро молиться за тебя в церкви.

Моджер заключил жену в объятия и страстно поцеловал ее. Джулитта с энтузиазмом ответила ему — ведь именно так должна поступать верная, любящая супруга.

Сразу после отъезда Моджера она стряхнула с себя оковы притворства, ожила и задышала полной грудью. Однако перемены произошли не сразу, они тянулись долго и болезненно. Только спустя пару недель Джулитта стала прежней, беззаботной и жизнерадостной девушкой, в ней снова возродились и принцесса, и нищая служанка. Сбросив тюремные цепи, она, наконец, вырвалась на свободу.

Через две недели после отъезда мужа Джулитта осмелела настолько, что сняла с головы платок, распустила волосы и искупалась в чане, до краев наполнив его горячей водой с настоями душистых трав. Моджер относился к подобным ритуалам с презрением: они напоминали ему о некоторых моментах прошлого, которых он стыдился и хотел забыть. Джулитта же за время, проведенное в доме госпожи Агаты, успела привыкнуть и полюбить купание в ванне. Она не сомневалась, что в замке непременно найдется доброжелатель, который обязательно расскажет Моджеру о ее грехопадении, но сейчас возможное наказание не пугало ее. До его возвращения оставался почти целый месяц — срок, достаточный для того, чтобы придумать какое-нибудь оправдание такой вольности.