Любовь не с первого взгляда

Решив этот вопрос, Кая тут же принялась за другой — ещё до обеда она велела пригласить на совещание главного столичного архитектора и брата-церковника. До первого ещё нужно было добраться, жил он чуть ли ни в пригороде, а вот брат уже появился.

Объяснив ему свою затею с постом и молитвой, Кая попросила выбрать монастырь, который требуется поддержать выражением высочайшего благоволения.

Поглаживая аккуратную недлинную бороду, церковник высказал два варианта:

— Монастырь святой Климены проявил особое рвение в оказании помощи нашим северным землям в эти тяжёлые для них времена, так что ваш визит, сестра, был бы для них знаком вашей признательности. С другой стороны, монастырь святой Тирии сейчас бедствует, в нём крайне мало насельниц, и ваш визит смог бы поправить его положение — наверняка многие благочестивые граждане захотели бы помолиться в святом месте, избранном самой королевой.

Кая думала недолго:

— Я посещу монастырь святой Тирии, и во время своих молитв как раз закончу вышивать одну икону. Её мы подарим монастырю святой Климены в знак нашей признательности за помощь северным землям.

— Прекрасное решение, — тонко улыбнулся церковник. — Я велю сёстрам подготовить для вас келью, сестра.

— А я договорюсь с комендантом, в каких окрестных домах расквартировать охрану, — вмешался в разговор генерал. — В женский монастырь, увы, наших бравых вояк не пустят, но два агента-женщины смогут вас сопровождать. Не Бог весть какая охрана, но лучше, чем ничего.

Кая закатила глаза к потолку, выражая тем свои мысли по поводу вероятности того, что на неё совершат нападение в монастыре. Дядя и Канлар переглянулись, выражая своё недовольство беспечностью королевы, которая, не пренебрегая правилами безопасности, вечно высказывала по отношению к ним сдерживаемое недовольство. Генерал ни с кем не переглядывался, а только выпятил грудь колесом: свою задачу он знал хорошо, и никакие гримаски королевы не могли ему помешать выполнять эту задачу самым превосходным образом.

Церковник вежливо заметил, что всё в руках Божьих, и откланялся.

К этому моменту, наконец, прибыл архитектор.

Подозвав канцлера с картой, Кая принялась объяснять, что именно и каким образом она хочет перестроить и достроить. Архитектор — немолодой уже мужчина с серьёзным и деловитым выражением лица — увлечённо строчил в свой блокнот то, что говорила ему королева, местами кивая и вставляя уместные ремарки о том, что да, он тоже видел те чертежи и знает, где их найти, да, он тоже знает, как сконструированы окна в Сенате и прекрасно представляет себе технику их расширения, и таки да, все материалы есть в распоряжении строительной гильдии, поэтому сдать работы за четыре недели они вполне успевают, а может, даже управятся и быстрее.

Наконец, Кая выловила господина Се-Приента — это тот участник совета, который настаивал на благозвучности фамилии будущего короля-консорта. Столь, казалось бы, неважный вопрос интересовал его неспроста: Се-Приент отвечал за распространение слухов и сплетен, устроение в народе необходимых настроений, распространение значимых идей, утечку информации, которую нужно было разгласить, и компрометацией просочившихся сведений с целью придания им видимости дезинформации. Столь широкий круг задач налагал на его личность свой отпечаток: Се-Приент крайне придирчиво отбирал слова и выстраивал предложения так, как иные выстраивают военное построение или фундамент здания. Немудрено, что, кроме своих прямых обязанностей, он ещё писал для королевы речи и составлял официальные открытые письма.

— Господин Се-Приент, — Кая вынула из своих бумаг уже известный нам список женихов, — мне необходимо, чтобы эта информация стала достоянием общественности и достигла, в том числе, ушей иностранных государей.

Советник внимательно посмотрел на список, к составлению которого и сам прикладывал руку на том экстренном совете, и деловито поинтересовался:

— Королю Райену пыль в глаза пускаем?

— Именно так, — улыбнулась его понятливости Кая. — Причём желательно, чтобы цифра была преувеличена хотя бы в два раза.

Се-Приент пораскачивал головой, что-то прикидывая, пожевал губами и высказал идею:

— Памфлет? «У нашей королевы есть двадцать женихов, и каждый в этом списке по-своему неплох», — экспромтом напел он.

Королева переглянулась с Канларом, улыбнулась и одобрила:

— Да, памфлет был бы прекрасен.

— Всё сделаем в лучшем виде, — заверил Се-Приент. — Поручу это дело Глатену.

Глатен был известным в столице поэтом-сатириком, который выступал оппозицией по отношению к власти, постоянно критиковал правящий дом и его решения, и в целом был не прочь высмеять любые политические события. По официальной версии, городские власти разыскивали его с целью посадить в тюрьму, поэтому Глатена прятали по пригородам оппозиционеры. Что не мешало ему своевременно выдавать новые творения по свежайшим поводам, а этим творениям — разлетаться по всей стране.

В самом деле, трудно пропустить свежие новости, когда являешься неофициальным сотрудником внутренней разведки. С точки зрения выявления настроений в оппозиции и распространения выгодных двору сплетен Глатен был незаменим.

— Чтобы позже не возвращаться к этому вопросу, давайте я сразу подпишу запрет на распространение этого памфлета, — решила королева, и вице-канцлер тут же принялся составлять необходимый ордонанс. Уточнив у Се-Приента, через сколько дней начнут распространять памфлет, вице-канцлер выставил соответствующую дату, после чего королева подписала лист и отдала его канцлеру с тем, чтобы он обнародовал его в нужный момент.

К этому времени, наконец, в кабинет подтянулись все советники, и Кая приступила к вопросу, который её особенно волновал.

— Мессиры, — заявила она, — этим утром нашей разведке удалось поймать человека, который подбрасывает во дворец сектантские листовки, — она назвала одну из фрейлин. — Следствие по этому вопросу уже ведётся, — Она предъявила советникам донесение, которое ей доставили буквально полчаса назад. — Удалось выяснить, что родственники этой особы, ранее не замеченные в связях с сектой, недавно посещали земли моего троюродного брата. У нас не хватило пока времени выяснить все обстоятельства и получить необходимые доказательства, да я и сомневаюсь, что любезность кузена простёрлась до тех пределов, чтобы оставить чёткие следы, которые позволят указать на него. Поэтому нам уже сейчас нужно задуматься о том, какой ответ мы ему дадим в том случае, если доказательств не получим.

Вариант с тем, что кузен непричастен, никто не рассматривал всерьёз. Троюродные никогда не вступали в конфронтацию с троном и не связывались с оппозицией, но устраивать мелкие пакости было вполне в их стиле. Они даже рассматривали это как семейную традицию. Мол, чтобы эти, на троне, не зазнавались.

Советники принялись бурно обсуждать новую информацию, высказывая те или иные предположения и предложения. В большинстве своём они не выдерживали никакой критики: посылать войска в земли кузена причин не было, провоцировать на религиозный конфликт — тоже представлялось невозможным, дискредитировать кого-то из сектантов было, конечно, идеей перспективной, но не решало проблему с князем, которому следовало сделать серьёзное внушение.

— А давайте возложим на него миссионерскую миссию в Махии, — вдруг предложил дядя.

Это было очень в его стиле: во всех дипломатических интригах он делал вид, будто принимает верхний пласт смыслов за действительный, и давал абсурдно серьёзный ответ на этот верхний пласт. Раз князь уверял, что пытался обратить махийских еретиков, — нужно такую возможность ему и предоставить!

— Остроумно, — признала королева, — но невыполнимо. На князе лежит обязанность по обороне границ, мы не можем отправить его с миссией. А вот женить… Господин Канлар, что у нас там с махийскими принцессами на выданье?