Любовь не терпит отлагательств

Поздно отступать. Поздно признаваться.

Я уже никак не могу рассказать о столь продолжительном «общении» с Артемьевым, о сути этого общения – моем «шпионаже», ведь кое-что я ему все-таки сообщила; и не могу даже рассказать об уговоре, о документах, потому что это повлечет непредсказуемые последствия, и еще неизвестно, чья прольется кровь…

Как я переживу завтрашний день?..

…Мне просто необходимо его запомнить…

Глава 20.

– Ну все, я побежал, мне еще перед заседанием встретиться с Вадюхой надо, - Андрей чмокнул меня в кончик носа и, подхватив со столика папку, выскочил за дверь.

Я побежала по лестнице вверх, надела юбку-карандаш с блузой и пиджак, быстро причесалась, схватила сумочку и побежала снова вниз. Во встроенном шкафу в прихожей я выбрала обувь, накинула пальто и поспешила к машине.

На лихом коне негодования я примчалась к зданию суда, где меня уже поджидал Темыч. Припарковав Лексус, я быстро, вложив в походку всю решительность и злость, подошла к нему:

– Как ты посмел?! – разъяренно выпалила я. – Ты же прекрасно знал, что Андрей тоже будет в зале суда! Вот ты что решил! Что он сам от меня избавится после того, как я засажу его же друга!

– Уже знаешь! – ничуть не смутившись, с удовлетворенной ухмылкой протянул Темыч. – Не пыли, женщина. Не будет твоего Андрея, не боись.

– Как не будет? – осеклась я, уставившись на него.

– А вот так. Не будет и все. Занят.

– Чем это? Что ты собираешься сделать?!

– Я собираюсь выполнить условия нашего договора. Не волнуйся, ты дашь показания, Сокол ни о чем не узнает, я отпущу тебя с миром, и ты вернешься к своему муженьку, детишек ему нарожаешь, и будешь жить спокойно, не забывая о том, что ты должна хранить мою маленькую тайну.

– Почему он не появится?! Что ты сделал?

– Не кипишуй, девочка. Просто дал ему наводку, которую он не сможет проигнорировать. И хватит об этом. Поменьше вникай в мужские дела, проживешь дольше и не поседеешь преждевременно. Вот, получите, распишитесь, - Артемьев вручил мне тонюсенькую папочку, в которой оказалось всего несколько листочков. – Изучи пока, в десять мы должны быть в зале суда.

– В десять? – переспросила я, вспомнив вчерашние слова Андрея о времени слушания.

Темыч попадается на нечестности на каждом шагу. Только бы с уговором не подвел, памятуя о припрятанном компромате. Единственным рычагом управления таким человеком может быть только шантаж.

Я воровато оглянулась вокруг. Где сейчас Андрей? Что задумал Артемьев? Чем он его отвлек от столь важного слушания? Ох, скорей бы покончить с этим…

Я села в свой красный Лексус и стала вникать в нюансы дела, несправедливо заведенного на Еремеенко Александра Викторовича. Хотя, я, конечно, ничего не знала о нем, может и нагрешил где, ведь тоже занимается предпринимательством. Хотя, если так разбираться, то и Андрея есть за что отдать под трибунал. Только я бы не считала, что это по справедливости. У каждого своя правда. Моя, например, заключается в том, что я готова поспособствовать осуждению чужого человека ради нас с Андреем, ради того, чтобы заключить хотя бы худой мир с нашим врагом номер один. Только бы жить вдвоем с Андреем, спокойно, и чтобы никто нас больше никогда не трогал!

Заседание прошло быстро, скомкано, были запротоколированы мои лжесвидетельства и показания еще нескольких квази-очевидцев. Я видела молодого мужчину, сидевшего в клетке под конвоем, взъерошенного, небритого, загнанного и перепуганного с медленно угасающей надеждой в блеклых глазах. Андрей не пришел. Адвокат защищал вяло. Судья мысленно распределяла, что купит на гонорар за это «слушание». Куда поехать? На Кипр? Или на Бали? Или на Лазурный берег? Бедняжка, замучилась с этим нелегким выбором.

После вынесения приговора, осуждавшего Еремеенко на семь лет лишения свободы, я сидела в коридоре на жестком стуле, словно из меня выкачали весь воздух, мысли и силы.

Рядом со мной на такое же креслице опустился Темыч.

– Ну что, - завел он. – Молодец, претензий нет.

– Ты оставишь нас с Андреем в покое? – глухо спросила я, не отрывая застывшего взгляда от тающего кусочка снега на полу, принесенного кем-то на ботинках.

– Уговор есть уговор, - беспечно произнес он.

– Что ты сделал, чтобы отвлечь Андрея?

– Да так, разорил одно его казино – то, о котором ты мне сообщила.

– Что? Как ты посмел? – подняла я на него глаза, с трудом воспринимая информацию. – Зачем?!

– Ну как «зачем»?! Чтобы Соколик не прилетел на заседание спасать Еремеенко, который лезет в чужие дела. И тебе это на руку – он не узнает о твоей весомой роли в этом деле.

– Мне это ни черта не на руку! Что значит «разорил»?! Что ты сделал?!

– Прекрати истерику, - недовольно протянул Артемьев. – Не люблю эмоциональных баб. Их трудно заткнуть – если, конечно не всадить пулю в лоб. Как, как? Снарядил отряд бравых ребят в черных масках, они наехали, разгромили его игорный дом. Сокол, естественно, со своими людьми приехал, разбираться твой муж долго не любит, завязалась, понятное дело, перестрелка.

– Что?! – я вскочила. – Ты же обещал!

– Ну, это такое дело, от пули никто не застрахован.

– Что с ним? – в ужасе простонала я.

– К сожалению, ничего. Мне только что сообщили, что рейд завершен, главарь вражеской банды жив и даже невредим, - с видимым недовольством констатировал Артемьев. – Стреляет твой муженек, падла, как дьявол. Неуязвимый, зараза.

– Ты и не должен был в него стрелять!
– вскипела я. – Ну ты и сволочь! Я только не пойму, чего ты добиваешься?! Наехал на Сокола – жди ответки! Так мы мир заключили?!

– Мир останется миром. В разборке участвовали только люди Одинцова, спецназ, то есть. Так что, меня это не коснется.

– Как же ты заставил его?

– А что там заставлять? Сокол-то собрал материал на него, ему теперь срок вот-вот ручкой помашет. Я и подсказал, что надо его самого арестовать на законном основании, за нелегальное казино. А если представится случай, то и положить можно.

Я снова шлепнулась в кресло и обхватила голову руками.

– Какая же ты сволочь! – прошептала я.

– Короче, теперь это между ними - Соколом и полковником. Пусть разбираются, а я, как и обещал тебе, красавица, ухожу в сторону. Мне лично по барабану, кто кого посадит или грохнет. Я свое обещание сдержал – Сокол жив и здоров, просто мне, да и тебе тоже, милая, - не нужно было его присутствие в суде. Тебя устраивает все?

Я была не в состоянии ответить. Не было сил. Не было ответа.

– Но имей в виду, чтоб у тебя не было соблазна сдать меня прямо сейчас или в любое другое время, я последовал твоему примеру и отдал приказ постороннему лицу – киллеру не из своей группировки, заказнику, и он убьет вас обоих, если меня вдруг когда-нибудь арестуют менты. Но не обоих сразу, - гнусно усмехнулся он, вставая, и посмотрел на меня сверху вниз. – Сокол первый. Я дам тебе возможность его похоронить. Чтобы запомнила черты лица мужа, лежащего в гробу. Потом ты… если, конечно, сама не повесишься с горя.