Любовь небесного цвета
Шрифт:
обеих все решает индивидуальный случай, обе
родят низость и пошлость, и обе способны на
нечто высокое.
Томас Манн
Феноменологически, по типу переживания, однополая любовь ничем не отличается от разнополой. Предметом любви является не пол, а конкретный индивид, точнее - его образ. Гомоэротические тексты, в которых отсутствует прямое указание на пол любимого, без малейшего труда принимаются за описание и выражение гетеросексуальных чувств, и наоборот. Иначе Пушкина читали бы одни "натуралы", Кузмина - только геи, а Пруст, превративший Альфреда в Альбертину, был бы никому не нужен. Главное - не объект, а субъект желания. Говоря словами Александра Володина, Дульцинея может быть какой угодно, был бы Дон Кихот Дон Кихотом. Но если существуют разные
Главная экзистенциальная проблема любви - как слиться с другим существом и в этом слиянии утратить и затем заново обрести себя - в однополом варианте выглядит несколько иначе, чем в разнополом. Женщина всегда остается для мужчины Другой, с ней можно слиться только на мгновение, но при этом всегда остается различие и даже полярность. Влюбленный мужчина жаждет общаться с женщиной, обладать ею или отдаваться ей, ревнует ее к другим, но он никогда не идентифицируется с нею, не мечтает стать ею или таким, как она. Она - Другая, уподобиться ей невозможно.
В однополой любви присутствует иллюзия безграничности: влюбленный мечтает обладать предметом любви и одновременно - уподобиться ему или уподобить его себе. Грани между "быть" и "иметь" здесь зачастую размыты и неопределенны.
Герои романа французского писателя Мишеля Турнье "Метеоры" однояйцовые близнецы Жан и Поль настолько похожи и близки друг к другу, что их называют общим именем "Жан-Поль". Как большинство близнецов, мальчики в детстве имели сексуальные контакты друг с другом, позже их эротически привлекают одни и те же люди и с кем бы они ни общались, в конечном счете, их мысли и желания обращены друг к другу. Чтобы разорвать эту связь, Жан пытается жениться, но Поль разрушает его план. Любовь, связывающая близнецов, пишет Турнье, это привязанность к собственному подобию, где Другой - точная копия Я. Разнополая пара, напротив, держится на различии и взаимодополнительности. Гомосексуальная же пара стоит на полпути между этими полюсами, стараясь как бы создать близнецовую ячейку, но из разнородных элементов. Отвергая продолжение рода, развитие и время, гомосексуал постоянно и безуспешно "ищет брата-близнеца, с которым он мог бы слиться в бесконечном объятии".
Нерасчлененность потребности "быть" и "иметь" обнаруживается чуть ли не в каждой гомосексуальной автобиографии. Десятилетний Жене впервые осознал себя, когда однажды, увидев мальчика на велосипеде, вдруг почувствовал страстное влечение к нему и не мог решить, чего ему больше хочется: быть этим мальчиком или иметь его.
Первое эротическое чувство пятилетнего Мисимы при виде юноши-золотаря: "Хочу быть таким, как он", и тут же: "Хочу быть им".
"Я никогда не хотел трахать их, потому что хотел быть ими", вспоминает свои впечатления в школьном спортзале Пол Монетт.
"Нет ничего более волнующего, чем воспринимать тело мужчины и думать, что между ним и тобой нет разницы" (Марсель Жуандо).
"Я люблю то, на что мне хотелось бы походить" (Сомерсет Моэм).
"Ничего не знать о другом, кроме его тела. И его имени... Целиком войти в тело другого и одеться в него. Уйти и жить одетым в другого, в другом. Войти в него, как в новую пижаму. Стать другим. Другим, любимым. Так мало других". (Ив Наварр).
"Я хочу быть тобой... Я хочу быть с тобой или быть хотя бы твоим совершенным зеркалом. Я хочу раствориться в каждой клеточке твоей ДНК...
Ты не представляешь, Денис, как я безумно хочу стать твоим ровесником, играть с тобой в футбол, ходить в бассейн... кто знает, что еще... Я хочу научиться правилам твоей игры. Игры в жизнь." (Дмитрий Бушуев).
"Знаешь, как тяжело понять и принять всю прелесть мужского одиночества. Одиночества в другом, никому не понятном смысле этого слова, кроме геев. Одиночества, когда ты с ним - один на один. И он - такой же, как ты, и ты такой же, как
он. Пара мужчин - как братья-близнецы, рожденные в одной утробе, встретившись один раз, чувствуют друг друга, знают друг о друге. Это больше, чем любовь, это труднее, чем любовь, это сильнее, чем любовь. Это вовсе не любовь." (Влад Юркун)Нарциссическое упоение собственным телом, напряженный аутоэротизм и эксгибиционизм и одновременно - повышенная самокритичность, недоверие к себе, постоянная игра со смертью, страстный поиск. Другого и желание раствориться в нем или подчиниться ему... Фрейд и психиатры, которых сегодня обвиняют в гомофобии, не придумали эти симптомы, а только гипертрофировали их, недооценив, с одной стороны, их связь с социальными факторами, затрудняющими геям принятие себя, а с другой стороны - наличие огромных индивидуальных различий и вариаций (один любуется в зеркале своей красотой, другой - своим безобразием), не связанных с сексуальной ориентацией.
Я думаю, что индивидуальные различия между геями в этом отношении значительно больше, чем групповые различия между геями и гетеросексуалами. Гомосексуальный Вертер психологически ближе к гетеросексуальному Вертеру, чем к гомосексуальному Дон Жуану.
Философия и психиатрия склонны драматизировать особенности однополой любви. Но их можно рассматривать и в комическом ключе.
Ленивые и предубежденные полицейские, не желая утруждать себя раскрытием направленных против геев преступлений, охотно списывают их на "патологически сильную гомосексуальную ревность", порождающую кровавые разборки. Большей частью, это выдумки. Поскольку в гомосексуальных отношениях желание обладать партнером уравновешивается идентификацией с ним, а общество не дает "голубым" тех исключительных "прав" друг на друга, которые существуют в гетеросексуальном браке, геи относятся к нарушениям нормы сексуальной исключительности терпимее гетеросексуалов, а сила и формы проявления ревности у них столь же индивидуальны. Геи часто отбивают друг у друга любовников, не доверяют друг другу, сплетничают, ссорятся из-за привлекательных молодых людей. Эти измены и перемены сразу же становятся известны всем и каждому, драматизируются и театрализуются. Иной раз все члены "голубой" компании успели переспать друг с другом и при случае готовы пойти по новому кругу.
По словам Эдмунда Уайта, геевская "ревность (я не хочу, чтобы ты спал с этим парнем) на самом деле может быть замаскированной формой желания или зависти (мне самому хочется спать с этим парнем). Много лет назад я был безнадежно влюблен в человека, который не хотел спать со мной, а сам был отчаянно влюблен в третьего парня. Мне так и не удалось соблазнить своего любимого, зато я получил довольно тщеславное и философское утешение, переспав со своим соперником. Он предпочел меня мужчине, которого я любил, и таким образом я стал соперником собственного возлюбленного. Подобный кульбит возможен только в геевской жизни".
Тщеславный "золотой мальчик" блондин Мелсон предпочитал жить с брюнетами, потому что не мог вынести мысли, что его партнер покажется кому-то более красивым, чем он сам.
А Уистан Оден однажды признался друзьям, что оказался "в тройной переделке: сексуально ревную, как жена, тревожусь, как мама, и соперничаю, как брат".
Столь же противоречиво выглядит соотношение любви и чувственности.
С одной стороны, гомосексуальное желание, вследствие объективных и субъективных трудностей его реализации, часто переживается и еще чаще притворяется по преимуществу духовным.
"Если страстное преклонение, хотя бы в самой чистой форме, направлено к женщине, оно бессознательно стремится к обладанию телом - к этому естественному символу самого тесного слияния. Но духовная страсть, привлекающая мужчину к мужчине, - какого выхода ищет она? Беспокойно бродит она вокруг предмета обожания, давая вспышки экстаза и никогда не находя полного удовлетворения" (Стефан Цвейг).
По мнению Томаса Манна, однополая любовь "почти обязательно - во всяком случае, более обязательно, чем "нормальная", - обладает духовностью".