Любовь нечаянно нагрянет

Если мужик и кинулся следом, то врятли успел бы меня поймать.

Двери с противным писком закрылись, а мужик в дорогом пальто так и остался стоять на асфальте, держа в руках мою любимую шапку с бумбоном.

Институт встретил меня тишиной. Все студенты разбрелись по лекциям, семинарам, зачетам, только я, как полная неудачница, застыла возле расписания, что бы посмотреть в какой аудитории у нас высшая, собака ее за ногу, математика.

Пока ехала в маршрутке, болтаясь на поручне, успела немного успокоиться и привести свои мысли в порядок. Сказать, что инцидент меня напугал — ничего не сказать. Мысль что этот Александр Петрович повесит на меня ремонт своей шикарной тачки, вызывала волну ужаса. А сделать это он вполне мог. Пусть и не умышленно, но именно я переходила дорогу в неположенном месте.

Собственно от страха и сбежала.

А что мне еще оставалось делать?

Ждать пока мужчина вызовет гаишников, и составят протокол?

А так, нет протокола, значит, и нет факта причинения ущерба. Если, конечно, в навороченной тачке мужика нет видеорегистратора.

Интересно сколько будет стоить ремонт Мерседеса?

Пока думала, успела дойти до нужной аудитории, около которой столпился сдающий и пересдающий народ. Причем, насколько я понимаю, вторых было едва ли не больше чем первых.

Математик мужик суровый. За просто так зачет не поставит.

Покосилась на короткие облегающие юбки женской половины группы и закатила глаза.

Курицы.

Нашему математику за семьдесят перевалило из которых последние десять он с палочкой передвигается.

Тут внезапно кто-то хлопнул меня по плечу. Да так, что я чуть не присела.

Повернулась.

Ну, кто же это еще мог быть!

— Шнур! Ты дебил?

— Э-э-э-э, — было мне ответом.

— Точно дебил, — буркнула я, отворачиваясь.

— Я поздороваться хотел, — обиженно надулся высокий светловолосый парень, а по совместительству мой друг Шнурок.

Вообще-то его зовут Миша. Имя хорошее, но не подходит ему совершенно. Вопреки ему парень уродился тощим и длинным, за что и получил еще в школе прозвище Щнурок. Прошли годы, школа закончилась, и Мишка стал именовать себя важно Шнур.

Но для меня остался все тем же пацаном из параллельного класса, с которым мы вместе удирали от местных хулиганов и готовились к вступительным экзаменам на экономфак.

Правда он вырос и давно уже не похож на того тощего Шнурка. Тощие руки-плети обросли мясом и теперь сквозь тонкие свитер отчетливо были видны рельефные мускулы. С тех пор, как Мишка стал ходить в качалку, курицы в декольтированных топах виснут на нем пачками. А этот олух и радуется.

С одной стороны я рада за него. Хоть у кого-то личная жизнь налаживается, а с другой мне иногда жутко не хватает нашего прошлого в котором было легкое общение, общие интересы и, конечно же, бесконечные битвы в танчики.

Иногда мне кажется, что Шнурок перешагнул за порог детства, а я там так и осталась, потому что грудь так не выросла, краситься я не научилась, про рост вообще промолчу.

— Хватит дуться, — улыбнулся Мишка, показывая ровный ряд белых зубов, — Ты помнишь какой сегодня день?

— Вспомнишь тут, когда тебя чуть джипом не переехали, — под нос буркнула я.

— Что-что?

— Не помню, говорю!

— Сегодня последний экзамен в этом году! И что это значит?

Я хмуро покосилась на друга, уже догадываясь что последует за этим дальше.

— Что?

— Что в субботу мы гуляем в клубе «Рай»! — торжественно объявил он, — Ты рада?

Угу. Прямо прыгаю от радости.

Улыбка Шнура тускнеет при виде моего кислого выражения лица.

— Только скажи, что не придешь, и я тебя прокляну, — полушутливо шипит он, — Сколько можно прятаться от людей.

Поднимаю голову, смотрю на него такого улыбчивого, обаятельного и мысленно вздыхаю. Вот, как ему объяснить, что у меня даже платья нормального нет, чтобы на люди показаться, что у меня работа в две смены, после которой нет сил с кровати подняться, не то, что на танцульки тащиться. Сомнительное удовольствие трясти попой рядом с первыми красавицами института и постоянно думать о своей ущербности.

Умом я понимаю, что это комплексы. Но у всех свои недостатки, и я, к сожалению, не исключение.

— Я подумаю, — говорю, лишь бы он отстал.

— Такой ответ меня не устаивает, Маргарита Васильевна, — нарочно дразнит меня Шнур.

— Да приду я! Ты ж из горла выдавишь.

Шнурок снова хлопает меня по плечу, но уже легче и тянет меня в аудиторию, что бы войти вместе со следующей тройкой сдающих.

— Здрасте, Лев Семенович, — бодро здороваюсь с пожилым преподом, который, даже не соизволив повернуть голову в нашу сторону, кивает на билеты.

— Ну, — с видом приговоренного смертника, шумно выдыхает Шнур, — Ни пуха…

— К черту, — шепчу в ответ и тяну самый ближний ко мне билет и быстро занимаю вторую парту в среднем ряду.

Билет мне попался хороший (хоть в чем-то сегодня везет) и, достав чистый листок, предварительно выдранный из тетради, начинаю решать свою задачу.

Быстро расправившись с билетом, посылаю телепатическую благодарность деду и с любопытством гляжу через Мишкино плечо, что уселся на передней парте. Он сидит и с умным видом строчит формулы, которые я близко не подходят для решения его задачи.

Умник, блин!

Вот что бывает, если слишком много времени зависать в качалке. Мозг атрофируется прямо пропорционально росту мускулатуры.

— Ты что пишешь, дурак? — шиплю я сквозь зубы и тычу ему в спину ручкой.

И, к сожалению, это слышит не только Шнур.

Препод, до сего момента увлеченно высчитывающий какие-то алгоритмы на доске, замирает с кусочком мела в руке и, отойдя чуть в сторону смотрит сначала в методичку, потом снова на доску и отжигает:

— Да, нет. Все вроде правильно.

В аудитории разлаются нестройные смешки сдающих, а я втягиваю голову в плечи, чтобы максимально слиться с пространством.

Не Лев Семенович, а терминатор с бадиком. И как он все слышит-то?

— У вас иное мнение, Синичкина? Поведаете нам про применение криволинейных интегралов первого рода?

Ха! Да не вопрос!

Иду к доске со своим листочком и выразительно подмигиваю Шнурку. Остается, надеется, что он додумается до решения раньше, чем у меня кончится красноречие, ибо на все темы я могу вести беседы почти до бесконечности кроме интегралов.