Любовь неукротимая

В сердце проснулся страх. Может, Габриэль для нее – лишь своего рода искупление? С ним она старается избежать тех ошибок, что допустила с Майклом? Габриэль, конечно, не сомневался: Пенелопа искренне заботится о нем, но любит ли она его?

Бромвич глубоко вздохнул. Скоро он узнает ответы на все свои вопросы.

Габриэль остановился на полпути, заметив, как к поместью поворачивает чья-то карета. Он поежился, узнав один из собственных экипажей. Неужели семья нашла его? Но кто именно приехал за ним сюда и зачем?

Как только карета скрылась за углом, Габриэль поспешил в особняк, подозревая, что через минуту-другую нежданный гость будет уже там.

Глава 17

– Скорее всего он отправился с моим мужем, – услышал Габриэль голос Лилиан. – Могу я предложить вам чашечку чая? Мы могли бы посидеть в гостиной до их возвращения.

– В этом нет необходимости. Мы уедем, как только дождемся брата.

Габриэль через закрытую дверь узнал интонации Эдварда.

– И куда же вы собираетесь его везти? – послышался голос Пенелопы, официальный и холодный тон которого казался неестественным.

Таким тоном Пен разговаривала только с Алленом, и Бромвич знал, каким надменным взглядом сейчас награжден его брат. Такое вполне может обезоружить Эдварда – он никогда не мог совладать с сильными женщинами, а Пенелопа порой показывала себя отнюдь не робкой девочкой, как истинная дочь маркиза. Габриэль улыбнулся. И жена маркиза из нее получится тоже потрясающая.

– Назад в клинику, разумеется, – изрекла Амелия. Господи, она-то что здесь делает? – Там ему самое место.

Улыбка в одно мгновение исчезла с лица Габриэля.

Голос Пенелопы выдавал ее раздражение:

– Я сомневаюсь, что…

– Доброе утро, – прервал он «светскую беседу», входя в холл. Вмиг на него обратили взоры четыре пары глаз. Глаза Эдварда, к удивлению Габриэля, не казались пьяными. Взгляд Амелии был злым и расчетливым. Лилиан не скрывала любопытства, а Пенелопу словно разрывали на части беспокойство и гнев.

Амелия нарушила молчание первой.

– Габриэль! – начала она елейным голоском. – Ты выглядишь… м… не лучшим образом.

Она внимательно осмотрела его с головы до ног, и на ее щеках заиграл румянец. Сегодня Бромвич был одет скорее как простой рабочий, нежели как джентльмен – они со Стратфордом помогали строить школу в деревне. И то, что Габриэль попал под дождь по пути домой, не улучшило его внешнего вида. Судя по взгляду Амелии, Габриэль заключил, что выглядит он диковато.

Стратфорд вошел вслед за ним и сразу направился к жене. После короткого приветствия чета с извинениями удалилась.

Эдвард и Амелия многозначительно посмотрели на Пенелопу, но та отказалась уходить, и Габриэль был рад этому. Теперь, когда в их рай так внезапно ворвался внешний жестокий мир, она была очень нужна ему.

– Эдвард, – наконец он нарушил молчание. – Амелия. Что вас привело в Шропшир?

С минуту все молчали, затем Амелия откашлялась, многозначительно взглянув на мужа. Эдвард распрямился и заявил:

– Когда мы приехали в Викеринг-плейс, то были крайне огорчены известием, что тебя оттуда забрали. – Эдвард пронзил Пенелопу грозным взором, и это также удивило Бромвича: оказывается, трезвым его брат был не такой бесхарактерный. Эдвард перевел взгляд на брата, и Габриэль заметил волнение в его глазах.

– Прошу прощения за беспокойство, Эдвард, но уверяю тебя, здесь я в полной безопасности.

Эдвард сжал губы в тонкую линию.

– Разумеется, мы рады, что ты в безопасности. Однако твое место в Викеринг-плейс, и ты это знаешь. Мы приехали, чтобы отвезти тебя обратно.

Пенелопа, казалось, вот-вот лопнет от ярости, и Габриэль нежно взял ее руку в свою.

– Я не хочу возвращаться. Вообще-то я намерен…

– Хочешь ты того или нет, – перебила Амелия, – ты поедешь.

Бромвич глубоко вздохнул, Эдвард же глянул на жену с упреком.

– Амелия имела в виду, что там тебе будет лучше. Аллен говорит…

– Мистер Аллен ничего не знает о том, что нужно Габриэлю, – возразила Пенелопа.

Эдвард, слегка опустив голову, посмотрел на нее исподлобья.

– Аллен – весьма уважаемый человек, управляющий одной из лучших клиник Англии. А тебе, мой брат, напомню, – он перевел взгляд на Габриэля, – что ты, между прочим, не в себе. Вы же, – Эдвард вновь посмотрел на Пенелопу, – вообще не разбираетесь в этой области. Не понимаю, зачем только моя мать попросила вас о помощи.

– Потому что я уже помогала солдатам, страдающим от боевого посттравматического синдрома…

– Да-а, – противно протянула Амелия. – Аллен поведал нам, как именно вы им помогаете.

Пенелопа возмущенно фыркнула, Габриэль же покраснел.

– Все, хватит! – прорычал он. – Я не позволю вам оскорблять Пенелопу! – Эдвард и Амелия смотрели на него широко раскрытыми глазами, и Бромвич выпалил на одном дыхании: – И я не вернусь в Викеринг-плейс.

– Но, Габриэль, твои приступы… – запротестовал брат, взгляд которого выражал искреннюю обеспокоенность.

– За последние шесть недель у меня ни одного не было, – ответил Габриэль. – Раньше же они у меня повторялись самое большее через две недели – обычно чаще. Лечение Пенелопы помогает, Эдвард.

Эдвард округлил глаза в изумлении.

– Аллен допускает, что периоды ремиссии вполне возможны. И это совсем не значит, что помешательство не вернется вновь.

– Ваш брат не сумасшедший, – твердо сказала Пенелопа. – Он просто страдает от посттравматического синдрома. Ужасы, которые переживают солдаты на войне, часто оставляют шрамы не только на теле, но и в душе, они оседают в сознании. Я признаю, что приступы Габриэля были весьма пугающими. Были! Как он сам сказал, за последние недели не наблюдалось ни намека на приступ, и в настоящее время мы излечиваем другие симптомы. Уверяю вас, нет никаких причин для серьезных рецидивов.

– Не сумасшедший, говорите? – спросил Эдвард.

– Именно так, – кивнула Пен.

– Полагаю, это решать суду лорда канцлера, – вновь встряла в разговор Амелия, поспешно перебирая пальцами.

Эдвард испуганно вздрогнул, но все же вполне невозмутимо извлек из кармана запечатанное письмо и протянул брату.

Это еще что? Судя по сверкающим триумфом глазам Амелии, письмо не предвещает ничего хорошего. Онемевшими пальцами Габриэль сломал печать и принялся читать.