Любовь онлайн

Он родился слепым, поэтому его слова имеют смысл. Невозможность видеть — все, что он знал. Понятие «зрения» было, возможно, ошеломляющим — все эти огни и придурковатые люди.

Но мне нужно было знать.

— Если бы у тебя появился шанс, ты бы захотел видеть?

Он моргнул несколько раз.

— Возможно. Наверное, если бы мне не понравилось, я мог бы просто закрыть глаза. Все равно глаза закрыты почти все время, потому что они мне не нужны.

— Хорошая мысль, приятель. Никогда в таком ключе не думал. — Еще один вопрос постоянно всплывал у меня в голове. — А почему у тебя нет собаки поводыря?

— Мне могли дать такую, но я практически никуда далеко не хожу. Иден со мной, а если ее нет, у меня есть указка, чтобы ощупывать вещи.

Мой мозг уловил лишь слова «указка» и «Иден», и я вспомнил прошлую ночь — как она чувствовалась на моей «указке». Прошлая ночь была невероятной.

Я покачал головой и вернулся в настоящее.

— Итак, значит, тебе не нужна собака.

Я уже был готов купить ему ее.

— Иден говорит, однажды мне может потребоваться собака, когда стану старше и мне понадобится передвигаться без нее.

— Круто. Мне просто было интересно, почему у тебя ее нет.

Олли проказливо улыбнулся.

— Хочешь увидеть, каким я тебя представляю?

— Эм… конечно.

— Я нарисовал тебя.

— Нарисовал?

— Да. Давай принесу.

Он подошел к столу и принес лист картона. Рисунок было невозможно понять. Вообще-то, я был похож на большой член с волосами и глазами.

— Так ты меня представляешь? — усмехнулся я.

— Ага. Не знаю почему. Я не знаю, как ты выглядишь, но у меня такие мысли. Это странно. Не думаю, что могу это объяснить.

Я могу: для тебя я — огромный гребаный член.

— На что похож мой рисунок? — спросил он.

— Эм… думаю, если прищуриться, я вижу себя. Это похоже на… цилиндр с глазами и волосами. Отлично получилось. — Я вернул ему обратно листок. — Так увлекательно видеть, что рисует твое воображение.

— Я понимаю формы, но не знаю цвета. Не знаю разницы между белым и черным, синим и красным или еще чем-то. Для меня это просто слова.

До меня дошло, что в мире Олли нет такого, как осуждение по цвету кожи. Если бы только все могли так жить, не теряя при этом зрения.

— Ты делаешь фильмы, да? — спросил он.

Его вопрос меня удивил.

— Стараюсь. Да.

— Боевики хороши для людей, которые могут видеть, но что с такими, как я? Мне нужно слышать звуки, слушать разговоры людей. Если в фильме в основном действие для глаз, а не для ушей, мне он не может понравиться. Вам нужно делать больше фильмов, которые я могу слушать.

Обдумывая эти слова, у меня в голове возникло несколько идей.

— Не думаю, что мы над этим много думали. Ты прав.

Иден прокричала из другого конца дома:

— Блинчики готовы!

Мы пришли к ней позавтракать на кухню, но я не мог перестать думать о словах Олли.

После еды я вышел на улицу. Мне нужно было позвонить отцу. Необходимо сказать ему о своем озарении.

Он взял трубку.

— Сын, где ты? Лорена сказала, что ты уехал из города на выходные. Ты же не вернулся в Юту?

— Да, вернулся. — Я почесал голову. — Слушай, мне надо кое о чем с тобой поговорить.

— Хорошо…

— Ты когда-нибудь думал, на что может быть похоже восприятие одного из наших фильмов тем, кто не может видеть?

После паузы отец ответил:

— Ну, фильмы — это картинка, поэтому, полагаю, об этом я не задумывался.

Меряя шагами подъездную дорожку, я сказал:

— Это неправильная концепция. Фильмы — это не только картинка. Они состоят из звуков и хороших диалогов, и мы совершаем ошибку, пренебрегая важностью остальных составляющих. Подумай об этом. Если ты закроешь глаза посреди сцены, где нет ничего, кроме визуальных эффектов, что останется? Ничего! Фильм нужно воспринимать даже с закрытыми глазами. Как мы могли не думать об этом? Каждый серьезный эпизод в фильме должен сопровождаться равно серьезным диалогом и звуками.

— Откуда это все?

В течение следующих нескольких минут я рассказал папе про Олли, с которым мы так сблизились, и благодаря которому у меня появилась возможность иначе взглянуть на мир.

Отец слушал каждое слово. Он всегда был очень целенаправленным, но, удивительно, казалось вникал в мое предложение.

— Интересно. Ну, знаешь, когда твоя мама потеряла зрение из-за рака, мне это даже в голову не приходило. А должно было.

— Да. Просто мы не должны забывать об этом.

— Никогда не слышал, чтобы ты с такой страстью о чем-либо говорил. Вижу, ты сблизился с этим пареньком. И его сестрой.

— Не знаю, что будет дальше, пап. Просто проживаю один день за другим. Но да, мне очень нравится быть с ними здесь.

Он протяжно выдохнул в трубку:

— Ты хороший человек, Райдер. Я не часто тебе это говорил. Знаю, что могу иногда быть суровым с тобой, и вижу, как трудно мне бывает угодить. Я горжусь тобой, сын.

Ого. Ну, определенно, я не ожидал, что звонок так обернется. Но это было приятно.

— Спасибо, пап.

— Теперь придумай способ перевезти эту девушку в ЛА.

Я усмехнулся.

— Это не так просто.

— Хорошо, ну, сообщи мне потом, когда соберешься домой. И я приму твои сегодняшние предложения к сведению. Может, даже поручу тебе создать команду, чтобы придумать способы создать баланс визуальных и невизуальных эффектов в наших фильмах.

— Я бы с радостью этим занялся.

— Вот и отлично. Отдохни на выходных.

— Ты тоже, пап. Попробуй отдохнуть.

— Люблю тебя, сын.

— И я тебя.

Когда я зашел обратно в дом, Иден сидела одна на кухне. Наверное, Олли вернулся в свою комнату.

Мое настроение было очевидно для нее.

— Почему ты улыбаешься? — поинтересовалась она.

— У меня только что состоялся приятный разговор с отцом. А это, вообще-то, редкость. — Улыбаясь от уха до уха, я сказал: — Во многом, это благодаря Олли.

— О, серьезно?

— Да, он помог мне кое-что понять о фильмах. Я объясню тебе позже. Прямо сейчас я хочу просто поцеловать тебя.