Любовь опаснее меча

Уррий весь превратился во внимание — не трудно было догадаться, что речь пойдет о нем, Уррие. Да и с чего бы иначе отец Гудр позволил юноше подсматривать и подслушивать.

— Рад видеть тебя еще живым, Гудр, — сказал незнакомец и без приглашения уселся в кресло. — Ты очень изменился, тебя не узнать даже…

Уррия покоробило такое бесцеремонное обращение к Его Преосвященству, человеку которого боялись и уважали не только во всей округе, но и далеко за ее за пределами.

— Здравствуй, Верховный Координатор алголиан Фоор, — устало произнес отец Гудр. — Не ожидал, что когда-нибудь вновь увижу тебя. Давно не виделись.

— Семь десятилетий, — уточнил Верховный Координатор.

— Семьдесят три года и семь месяцев, — поправил епископ.

— Помнишь, — сказал Фоор. — Но мнения своего, по прежнему не изменил — стоек в вере своей.

— В вере стоек, — ответил епископ. — Но мнение свое тогдашнее давно изменил, да поздно — жизнь прошла. Но я ни о чем не жалею.

— Раз изменил решение, — сказал Фоор и в голосе его послышалась надежда, — тогда верни нам часть плоти Алгола.

— Увы, ноги не держат, теперь меня таскают, как старую колоду из угла в угол.

— Сожалею.

— Я знаю зачем ты пришел, — сказал отец Гудр.

Епископ смотрел в глаза посетителю и голос его был тих, но ровен. Неожиданно Верховный Координатор встал с кресла, повернулся и посмотрел наверх. Взгляд его встретился со взглядом Уррия. Юноша опешил и отпрянул от смотрового отверстия, хотя алголианин никак не мог его заметить — отверстие было тщательно замаскировано резным деревянным карнизом.

Координатор сел на место.

— Ты можешь попросить Уррия помочь нам? — спросил он прямо.

— Сам попросишь, — ответил отец Гудр. — А я поясню ему почему сейчас согласился бы доставить вам в Ирландию, или куда вы там хотите, ваш шар.

— А почему ты изменил свое старое и непреклонное решение?

— Поражаюсь, как ты стал Верховным Координатором и до сих пор держишься, задавая такие глупые вопросы.

— Хорошо, — Координатор встал, — значит я могу рассчитывать на твою помощь?

— Да, — после некоторого молчания сказал епископ. — Я помогу вам.

Верховный Координатор благодарно кивнул — епископ Маридунский был одним из очень немногих людей на земле, кого Фоор считал равным себе и уважал. Хотя, конечно, Гудр не обладал таким могуществом, как Фоор, но имел не менее сильную волю и не менее глубокий ум. Вот только в отличие от Гудра Фоор, благодаря могуществу Алвисида, на здоровье не жаловался.

— В моем дворце два твоих человека, — произнес епископ. — А сколько в замке? Впрочем, можешь не отвечать…

— Один, — сказал Фоор. — Тебе я даже могу сказать, кто он…

— Не надо, — вздохнул епископ и впервые кинул взгляд под карниз. — Если только один, то я знаю кто он.

И вдруг Уррий отчетливо понял, что он тоже знает, кто именно агент алголиан в замке. И как ни странно, это никак не повлияло на отношение Уррия к этому человеку. Он и Фракса ненавидел лишь в первые минуты, узнав, что тот алголианин — ненависть быстро сменилась скорбью и горечью утраты. Уррий не хотел терять тех, кого любил.

— Я хочу сообщить тебе кое-что, — сказал Координатор, — одному тебе и в строгой тайне. — Он поднял обе руки с раскрытыми ладонями вверх, показывая (не епископу, который прекрасно знал, что если бы Фоор задумал убить его, то сделал бы это не вставая с места, а тем кто мог целиться в него через секретные бойницы), что в руках у него ничего нет.

Епископ кивнул. Координатор подошел к нему и что-то зашептал на ухо — как не напрягай слух, ни звука не уловить на таком расстоянии. Уррий в досаде шлепнул себя по колену.

Епископ слушал, глаза его расширялись, он вдруг схватился за левую половину груди и выдохнул хрипло:

— Каррин!..

Слуга уже стоял на ногах и дергал Уррия за рукав. Последнее, что увидел юноша — как голова священника безжизненно откинулась на спинку кресла, тело как-то сразу обмякло и он еще раз с неимоверным усилием прохрипел:

— Каррин!..

Уррий едва поспевал за спешащим на помощь хозяину верным слугой. Когда они, рискуя расшибить лоб, стремительно спустились по неудобной лестнице и выскочили через тайную дверь в коридор, слуга кивнул Уррию в сторону выхода, а сам побежал к кабинету епископа.

Каррин ворвался в комнату и посмотрел на гостя. Тот стоял над епископом и держал руку у него на лбу. Увидев слугу, гость выпрямился и вышел из кабинета. За дверью Фоора смиренно ожидал послушник, не решившийся войти когда епископ звал Каррина. Координатор встретился взглядом с встревоженным юношей и кивнул ему, как старому знакомому. Уррий почтительно наклонил голову. Ни слова не говоря Верховный Координатор прошел мимо.

Из кабинета вышел слуга.

— Каррин, что с ним?

— Все в порядке, Уррий, — ответил Каррин повеселевшим голосом. — На этот раз не пришлось даже освященные капли Энзора использовать, что хорошо, так как на самом донышке осталось… А где ж их еще достанешь… Ты не волнуйся, я за носильщиками иду, Его Преосвященству необходимо поспать. Ты приходи завтра, Уррий. Не волнуйся, все в порядке… — видно от облегчения, что хозяину стало легче, обычно немногословный слуга не мог унять потока слов.

Уррий вышел во двор. Со скамьи, громыхая оружием, поднялись десять ожидавших его охранников — сэр Бламур не отпустил Уррия без надежной защиты даже до епископского дворца. Слуга подвел лошадь, Уррий задумчиво вскочил в седло.

В одно мгновение все изменилось — из четвертого сына знатного рыцаря он стал носителем некоей силы и по пророчеству должен оживить поверженного и совершенно чуждого ему бога. Бога, который к тому же оказался его предком, которым Уррий — и не только Уррий, а весь род Сидмортов — невероятно гордились. Но только Уррий стал наследником силы Алвисида… А может не только он? Откуда отец Гудр знает Верховного Координатора алголиан. Какое решение он изменил? О-о, алголианин же просил отца Гудра вернуть частицу Алгола, этот удивительный волшебный шар. Значит, отец Гудр тоже носитель силы?

От подобных мыслей голова кругом идет. Но кое-что все же прояснилось, стало не так таинственно и непонятно.

Как теперь все это отразится на Уррие, на его дальнейшей жизни? Как говорит старый Бан: «Если появился иней, то грядут морозы»… Черт, и Эмриса с Ламораком до сих пор нет — поделиться и посоветоваться не с кем…

Сарлуза, как и накануне, сидела тихонько в комнате Уррия, терпеливо ожидая, когда возлюбленный придет ночевать.

А Уррий не торопился покидать обеденный зал, он держал в руке кубок с элем и ему не хотелось уходить. Что-то неуловимо изменилось в отношении к нему со стороны дружины сэра Отлака. Грубые, закаленные в боях и нелегкой службе воины после событий на берегу Гуронгеля смотрели на Уррия совершенно другими глазами — раньше они относились к нему как к малышу, которому можно рассказать назидательную сказку или легенду о славных подвигах; которому можно подсказать как правильно держать в руках лук, меч, щит или копье, как управляться с лошадью и подгонять доспехи; от которого можно было просто отмахнуться, отослав прочь — ведь они воины, а он, пусть и всеобщий любимец, как и Эмрис, но еще неопытный мальчишка. Теперь в их глазах появилось уважение к нему, они признали его равным, и даже, учитывая его происхождение и проявленные качества — чуть ли не выше. И Уррию было интересно слушать их неспешный разговор за столом, высказывая иногда свое мнение — как равный и знающий толк в сражениях воин.

Рана сэра Бана была опасна и причиняла ему боль, всю ночь он метался в жару. Но видно чудодейственная сила оверсанового бальзама велика — хоть и с побледневшим лицом, но старый воин сидит за столом, нашел в себе силы придти и еще раз во всеуслышанье рассказать о развернувшейся битве и проявленной храбрости Уррия. Сэр Бан прекрасно понимал вчерашние опасения своего воспитанника, что ему могут не поверить, и сегодня поднялся, чтобы своим авторитетом убедить всех в истинности его слов, он гордился своим учеником. Погибшие воины еще вчера были доставлены в замок и сегодня с честью похоронены на кладбище аббатства.