Любовь по контракту
Шрифт:
Он подхватил ее за рубашку, так что послышался треск ткани.
— Твое дело уборка! За это ты и твой щенок имеют крышу над головой!
— Извини меня, — покусанными губами прошептала женщина.
– Этого больше не повторится.
— Конечно, нет!
– Мужчина с силой оттолкнул Дэву. Она вскрикнула, ударившись спиной об угол стола. Но его это не трогало. Холодный и злой взгляд.
— Ужасно, — а это уже мой голос и я ощутила нежное объятие Виктора, но даже и не подумала отодвинуться. Перед глазами стояла эта сцена. И все выглядело настолько по-настоящему, будто бы ты сам переживаешь
— Мама!
– в гостиную вбежал Элиот.
– Не трогай маму!
Он храбро, словно маленький львенок, кинулся на мужчину, который с таким же равнодушием и даже отвращением на лице оттолкнул его.
— Зачем? Зачем она это терпит?
– я этого не понимала. Уж лучше улица, нежели такое обращение.
— У нее сын, она понимает, что на улице им не выжить, — вдруг проговорил Виктор.
– Либо унижение, либо смерть.
— Оставь его!
– громко воскликнула Дэва и обернулась к сыну: — Элиот, выйди! Слышишь, немедленно выйди!
— Нет!
— Лучше послушай маму, — Генри оскалился.
– Иначе станешь свидетелем того, чего тебе ой как не захочется видеть.
— Не выйду!
– заупрямился мальчик.
— Что же… — мужчина подошел к женщине и развернул ее лицом к сыну.
– Тогда смотри.
— Нет!
– истерично закричала Дэва.
– Уйди! Элиот! Выйди!
Звонок. Занавесь. Я сижу как на иголках, не веря своим глазам. Сердце колотится. Они действительно играют так, что за душу берет!
— Ты дрожишь, — голос Виктора словно привел меня в чувство. — Прости, я не думал, что спектакль окажется настольно ошеломляющим. Но мне хотелось, чтобы ты попала на их представление…
— Не за что извиняться, — я скованно улыбнулась.
– Это действительно нечто невероятное. Вот только я не ожидала, что события пойдут так…
Я запнулась, не зная как правильно высказаться. Жестоко? Неожиданно? Больно. Так и не найдя подходящего описания, спросила:
— Выходит мальчик все видел? Генри… он… — почему-то сложно было сказать это вслух, но преподаватель и так все понял.
— Думаю, да.
В этот раз антракт оказался куда короче, и вскоре я вновь погрузилась в эту удивительно-живую историю…
Маленькая комнатка. Столик у окна. Много баночек, трав, разных смесей. Мальчик усиленно смешивает ингредиенты. Кидает туда оторванные лепестки цветка, сыпет синий порошок, заливает водой. Его лицо серьезное и немного нахмуренное. За дверью слышится какая-то возня, плач, крик. Но Элиот словно не слышит их. Лишь вздрагивание плеч, слезы в глазах, поджатые губы выдают его истинные чувства. И все же ребенок упорно продолжает что-то готовить. Ставит полученную смесь на огонек и внимательно наблюдает.
Проходит время, он выливает содержимое в кухонный сервиз и делает чай. Берет поднос и идет в комнату, откуда доносился крик. Секунда, две, три. Мальчик выходит, садится у двери и ждет. Кажется, что время течет очень медленно, а может и вовсе замерло, прежде чем раздается истеричный испуганный крик. Не тот что был ранее, а именно крик в котором застыл ужас.
Губы мальчика трогает слабая улыбка и он медленно встает с пола. Декорации быстро изменяются. Мгновение и мы видим улицу, узкую улочку по которой двое стражников ведут Дэву
под руки. Они выходят на площадь с эшафотом, где собралась толпа народу. Все ждут красочного представления.— Эта женщина будет наказана за свой гнусный поступок… — мужчина в рясе зачитывает вину Дэвы и я просто не верю своим ушам. Ее обвинили в убийстве Генри! Неужели она будет казнена за то, что не совершала?!
За углом дома стоит Элиот. Лицо отрешенное, взгляд пустой. Он закрывает глаза и ослаблено оседает на каменную кладку.
Вновь рядом с ним опускает декорация, закрывая эшафот и показывая маленькую комнату.
— Ты должен уйти! Я всю вину возьму на себя!
– уверенно говорит Дэва. — Спрячься! Тебя не должны найти. Иначе появятся вопросы.
— Но мама…
— Ты совершил глупость, за которую отвечать мне…
— Но…
— Но ты не думал, что все так закончится, — спокойно проговорила женщина.
– Ты хотел спасти меня. Думаешь, я не понимаю всего этого? Вот только единственные кто были в доме это мы!
Мгновение, я вижу мальчика, с ясностью понимая, что это сценка была из его воспоминаний.
— Мама… — осиплым голосом прошептал Элиот, не в силах смотреть на происходящее.
– Прошу…
— Хорошо, — тот самый голос, что звучит весь спектакль.
– Она будет жить.
— Кто вы?
– мальчик стал оглядываться, но рядом никого не было.
— Та кто вскоре придет забрать свое, а пока второй раз спасает жизнь Дэвы.
Набравшись смелости, Элиот выглянул из-за угла дома. Его мама была помилована. Он видел, как ее уводят с эшафота и не мог скрыть радостной улыбки. Мальчик уже был готов броситься к ней, даже приготовился, когда их взгляды встретились. Женщина еле заметно покачала головой. Ведь она знала, что если не смерть, то темница ее дальнейшая судьба.
— Ты обещал, — одними губами прошептала Дэва и Элиот замер.
Неизвестный голос выполнил желаемое, но с мамой ему все равно не быть.
— Я спасу тебя!
– уверенно произнес мальчик, но женщина лишь грустно улыбнулась.
Вдруг изменилась сцена, да так быстро, что я вздрогнула от неожиданности. Они делали это так умело и быстро, что просто не успевал проследить. Будто бы по волшебству вместо улицы и площади мы уже видим небольшой зал со столиками, за которыми сидят люди. Наше внимание концентрируется уже на знакомо герое. Элиот, но уже немного подросший. И вновь мне остается лишь удивляться, как им удается так хорошо показать прошедшее время. Здесь ему уже лет пятнадцать. Он сидит с какой-то женщиной, они о чем-то спорят. Вначале нам не слышен их разговор, а после недовольное бормотание:
— Ты сам просился погреться! Я приняла тебя, так что отрабатывай крышу под головой и еду, которую получаешь. Элиот скривился, но женщина лишь усмехнулась и довольно произнесла:
— Вечером будет богатая клиентка. Справишься, получишь не только хороший ужин, но даже и деньги!
— Ужасно, — тихо прошептала я. Неужто это то, что я подумала?
— Когда-то жизнь была куда более жестокой, — вдруг проговорил Виктор, вновь легонько касаясь моей руки.
Не ответив, я обратила все свое внимание на происходящее на сцене. Разговор Элиота с женщиной продолжался.