Любовь по науке, или на практику в другой мир

На самом деле ничего особенно магического в том, чему учила Арсина, не было.

— Вот смотри, — улыбнулась она. — Не нужно ничего делать. Просто почувствуй, как ты любишь его, ощути с ним единство. Оно у вас и так есть. Просто прочувствуй его в полной мере. И попробуй понять, что его волнует, чего он хочет.

Я, как хорошая ученица, с любовью посмотрела на Григория, который сидел на подоконнике и грыз огромный орех, выданный ему на ужин Гарундой, да лукаво косил на меня глазом. На пол падали крошки, и в другой момент я бы испытала раздражение. Но сейчас я решила, что прощу Грише все его недостатки…

Ничего особенного я не ощутила. Просто как будто стала «немного попугаем», которому вкусно. И вообще живется хорошо и интересно.

— Ничего особенного, ему вкусно есть орех. И интересно жить, — уверенно сообщила я. — Он сейчас всем доволен.

— Да? — улыбнулась Арсина. — А ты спроси его — как бы дай внутренний запрос показать тебе, чего он хочет на самом деле. А то я кое-что другое чувствую…

К этому моменту Гриша закончил с орехом и принялся грызть занавеску. Этого я уже не могла стерпеть!

— Гриша, фу, порвешь! — забыв наставления Арсины, прикрикнула я.

— Сама дура! Гришенька мальчик! Птичка! — заупрямился Гриша.

И проделал в занавеске маленькую дырочку. Решил повредничать, видимо. А, может, работал на публику, вот он, мол, какой независимый и непослушный.

— Не кричи на него! — тут же подскочила Борисса, главный сторонник ласкового отношения к Григорию.

— Стойте! — рассмеялась вечно добрая Арсина. — Ладно, сейчас ты не сможешь понять его желания. Просто скажи ему, чего ты от него хочешь. Скажи одним порывом. Не только мыслью, но и чувством. И… как бы это сказать… объясни, почему ты этого хочешь.

— Да я хочу, чтобы он перестал портить занавеску! Потому что мне не нравится, когда портят вещи. Тем более казенные, — в сердцах сказала я.

Если бы не этот курс обучения, я бы уже отняла у Гриши занавеску, у нас приключилась бы небольшая потасовка с использованием крепких земных выражений. А потом мы бы бурно и нежно мирились. Гришка подставлял бы мне головку под поглаживания. А я увещевала бы свою птичку быть хорошим и послушным.

— Вот это и скажи ему. Одним порывом. Покажи, как тебе плохо оттого, что он треплет занавеску.

Ладно… Я сжала кулаки. Разжала. Выдохнула, чтобы выпустить пар.

И… наверно, порыв у меня получился. Я прямо-таки бросила в Гришку свое желание, и свои ощущения от его действий. Говорить вслух было не запрещено, поэтому я степенно произнесла:

— Глубокоуважаемый Григорий, не будете ли вы так любезны перестать грызть занавеску, поскольку это причиняет твоей хозяйке-чистоплюйке видимый дискомфорт.

Ну а почему бы не проявить самоиронию?

Гриша удивленно поглядел на меня. Потом… отпустил многострадальную занавеску. Взмахнул крыльями и перелетел мне на колени.

Подставил головку.

И вот тут я ощутила…

— Не может быть! — прошептала я.

— Что не может? — удивилась Арсина.

— Он просит прощения! И как бы… говорит, передает мне, что любит меня! — воскликнула я.

— Вот оно! — радостно рассмеялась Арсина. — Я знала, что ты сразу научишься!

А девчонки грянули дружными аплодисментами.

На этом тренировка не закончилась. Арсина все же требовала, чтобы я вызнала у Гриши, чего он хочет «на самом деле». То есть, чего ему в его счастливой жизни не хватает для полнейшего счастья.

И я узнала…

— Он хочет летать. В смысле, летать на прогулки, самостоятельно, — вздохнула я, ласково почесывая шейку своему зеленому другу. — И общаться с другими птицами. Например, сейчас он просится на улицу, полетать в парке и познакомиться с птичками, которые там поют. Эх… Гришенька, миленький мой…

Я собралась увещевать Гришу, что это опасно и вообще. Но вмешалась Арсина.

— А почему нет? — удивилась она. — Ты же теперь понимаешь — он никуда не улетит. Хищных птиц у нас тут не водится, опасности никакой.

Я задумалась. Вообще-то она была права, да и Гриша лукаво поглядел на меня и заявил, что он умный. А внутренним импульсом он передал мне, что собирается вести себя хорошо и не связываться с дурной птичьей компанией.

Готова уже была отпустить его, но что-то внутри мне мешало. Какая-то заноза.

— Аа! — вспомнила я наконец. — Нет, Гриша, полетаешь завтра. Утром тебе разрешу. И дело не в темноте. Луны ваши так светят, что темнота чисто условная… Дело в том, что он тоже искупался в пыльце! И Гарон ведь распорядился, чтобы все, кто в эксперименте, до утра не общались с противоположным полом. Так что, Гришка, уверена, самочек там на улице сколько угодно. Не стоит дразнить их раньше времени. Кстати, что делать-то вообще, если я его потом отпущу, а к нему какая-нибудь птичка пристанет, ощутив его эманации?

— Ну-у-у, — протянула Арсина и тут же весело рассмеялась в своем духе. — Вот привяжется птичка, тогда и будем думать, что делать. А в плане потомства они скорее всего несовместимы. Так что вряд ли Гриша станет папой! Но ты права. Просто обещай, что завтра пустишь его полетать!

— Хорошо, — я в очередной раз погладила Гришку. — Во время занятий от него все равно никакого толка.

— Гриша умный! — возмутился Гриша. — Гриша кушать!

— А вот кушать — пожалуйста, — рассмеялась я. — У тебя еще один орех лежит, скажи спасибо Гарунде.

Вскоре Кайра с Бориссой ушли, перешептываясь на тему того, что уже завтра, может быть, кто-то позовет Бориссу на свидание. И ей так этого хочется! А мы с соседками легли спать.

Но я не просто легла. Я ведь на новом месте, так? Более того — в другом, магическом мире! Поэтому решила немного похулиганить. То есть — погадать. Тоже ведь магия по сути!

«На новом месте приснись жених невесте!» — проговорила я шепотом перед сном. По-русски, конечно. Даже если Марена услышит, то не поймет, чего это я.

Заодно посмотрим, приснится ли мне первый намеченный женишок — тэрин Дэрет с его эффектными мускулами.

Сны у меня и верно были яркие. Правда, никакого Дэрета я в них не увидела.

Зато увидела сперва пресловутого меркантильного принца Дренера, который явился ко мне на занятие по английскому языку (на Земле, конечно), взял за руку и повел куда-то жениться, чтобы у него вид на жительство не отняли. Я вырывалась, но безуспешно… «Ты моя невеста, тили-тили-тесто!» — отвечал Дренер и крепче сжимал мою руку.