Любовь по науке, или на практику в другой мир

И только тогда нас закрутило. Губы Гарона накрыли мои, и мы с ним тоже обратились этой точкой. В которой сходится все.

Казалось бы, не может быть лучше, чем было с Гарвером. Но я ошибалась… С Гарвером я могла хотя бы сравнить с другими, понять, каким был его поцелуй. Сейчас же определений и сравнений не осталось вообще.

Казалось, перестань Гарон целовать меня, и мир рухнет, исчезнет. Потому что именно в таком порыве рождаются звезды и миры. В единстве двух существ — очень разных и в тоже время в чем-то очень похожих.

Как мы с Гароном.

Лишь одно я могла сказать точно. В этом поцелуе была любовь. Нежная и исступленная. Ласковая и страстная. Сильная и тихая. Противоречивая, но единая в своих противоречиях.

…Выплывала я долго. Очнулась лишь, когда услышала:

— Ну, вот и все, теперь его нет… — и рука Гарона (он так и держал меня!) каким-то немыслимым образом изогнулась, ласково легла мне на щеку.

— Кого, где… О чем ты?! — растерянно прошептала я.

Не знаю уж, кого там нет. Вот сейчас точно все на месте! Сейчас, когда я в его руках, знаю, что он любит меня, и больше нечего бояться. Когда все стало просто и понятно.

— Да кого? Гарвера, конечно, — усмехнулся Гарон. — Он сделал все, чтобы хорошо наследить в твоей энергетике. Но сейчас здесь больше ничего нет…

— Так, подожди, ты все же «почистил» меня? — мир вновь стал резче, лицо Гарона выплыло из сладкого тумана.

— Само почистилось. Даже удивительно, учитывая все входные данные, — он ласково зарылся губами в мои волосы. Потом спустился ниже, явно собираясь целовать меня снова.

— Погоди! — я собрала в кулак остатки воли, подпитываемой любопытством. — Теперь у нас собеседование. Да-да, я собеседую всех кандидатов. И поцелуй позволен только один…

«Проклятье! Почему только один?!»

— Кем это позволен? — улыбнулся Гарон. — Условия эксперимента позволяют делать, что угодно. Даже если ты решила, что так нельзя. И к лучшему — это дало тебе повод держать дистанцию с ними… Я же знаю, как обстоит на самом деле, и собираюсь целовать тебя, пока тебе не надоест… И я не истинный, чтобы спрашивать разрешения! — хрипловато закончил он, щекоча дыханием мое ухо, от чего восхитительные мурашки заставили тело просто изгибаться и изнывать прямо у него на руках.

«Ах, да, он же не истинный. Бейария вообще не должна на него среагировать. Никак. Он-то может целовать меня сколько угодно!» — пронеслась в голове спасительная мысль. Потому что и самой было не устоять.

Додумать не успела. Солнечная молния сверкнула в сердце, и вот уже Гарон целовал меня снова. Упоенное, страстно. И я отвечала так же. Вернее, мои душа и тело отвечали, окончательно отправив разум в отставку.

Порой он отрывался от моих губ, чтобы покрыть поцелуями шею, и сквозь скручивающие меня наслаждение и желание я слышала то, чего уже не чаяла услышать. Словно где-то внутри у Гарона прорвало плотину, и поток его чувств заструился свободно и просто:

— Машенька… Девочка моя любимая… Самая нежная… Ты сводишь с ума… Я… я не могу без тебя… Проклятье! Счастье мое…

— О Господи! — простонала я в какой-то момент. — Я ведь тоже люблю тебя! И мне все равно…

Мы оба с Гароном знали, что именно мне все равно.

…Мы еще долго целовались. А потом все же перешли к «собеседованию». Гарон сел в кресло со мной на руках и невероятным усилием воли заставил себя отрешиться от моей близости. Серьезно спросил, что я хочу знать.

— Ну, для начала… — хитро улыбнулась я. Теперь я могла быть с ним совершенно такой, какая я есть. Это было легко и естественно. А потому проснулись моя природная игривость и лукавство. — Ты видел, что я пришла к тебе вся «в Гарвере»… Неужели совсем не ревновал?

— Да я чуть не сошел с ума! Хм… — хмыкнул Гарон. — Хотел сломать стену и прикончить его на месте. Но… видишь ли, я уже подготовил себя к этой пытке. Я знаю, что ты можешь выбрать его. И я… приму это, если ты будешь уверена, что для тебя так лучше.

Хм… А ведь это тоже любовь. Все они хотят меня для себя. Но только Гарон готов через боль и ревность отпустить меня к другому, если это для меня большее благо, чем быть с ним.

Как же я раньше не видела и не ощущала этого?!

Даже когда он прямым текстом сказал мне тогда в ресторане, что страшно ревнует, что хочет победить в отборе, но ему важнее, чтобы я выбрала правильно. Так, как лучше для меня. И холоден да сух он был лишь поэтому.

Он ведь тогда все объяснил мне. Почему я не поняла?

Почему я тогда не осознала в полной мере, что это любовь?! Может быть, потому что в такую любовь — широкую, сильную и жертвенную — сложно поверить? И особенно сложно поверить, что подобную любовь может испытывать к тебе сказочный дракон, невероятный мужчина, словно из книжки в жанре фэнтези.

А может, просто нужно было раньше поцеловаться? Это все расставило бы по местам.

— Почему я раньше этого не понимала… — прошептала я, опустив голову Гарону на плечо. Словно он по умолчанию знал все рассуждения, что пронеслись у меня в голове.

— Потому что я не давал понять, — серьезно ответил Гарон. — Чтобы чаша твоих весов не качнулась преждевременно. Это сейчас больше нет времени ходить… кругами.

— Сложно было? — с сочувствием спросила я.

— Очень, — коротко усмехнулся Гарон. — Не думал, что влюблюсь, как дракончик, едва вставший на крыло. И что придется так филигранно…

— Водить меня за нос? — я шутливо укусила его за ухо.

— А-х! Не делай так! Это просто лишает последних остатков самообладания… — хрипло простонал дракон. — Не так уж и водил! Еще вопросы? Только перестань это делать… Я не железный, даже если тебе так кажется!

— Сколько тебе лет?

— Двести пятьдесят два, — не моргнув глазом, сообщил Гарон. — Я молодой дракон, если ты об этом.

Ну да, если учесть, сколько они живут, это даже не зрелость. Но все равно цифра прозвучала внушительно для земной девушки.

— Тогда у меня вопрос. А как мы поступим с тем, что я состарюсь и умру на несколько тысяч лет раньше, чем ты?

Гарон вздрогнул и серьезно поглядел на меня.

— Думаешь, я не думал об этом? К этой пытке я приготовился. Нет, не к пытке, что ты будешь стареть — это ерунда. Если тебя, как всех женщин, волнует грядущая старость, то все решается магически… Но даже магия не может дать людям драконью жизнь! Проклятье! Ты стала магом, и магия внутри тебя даст нам лет триста. А потом… Я не нашел другого выхода, любимая. Кроме одного. Я проживу пытку, а затем… найду твое новое воплощение. И буду надеяться, что ты не родишься мальчиком… — видимо, чтобы не расстраивать меня, он лукаво улыбнулся.

— А что, так можно? — удивилась я.

— Не знаю. Но я намерен найти. Потому что другого выхода не вижу. Его просто нет.

Гарон замолчал и я тоже.

Господи, да что со мной такое было…

Я совершенно не понимала прежде, насколько решительно он настроен. Это же нужно придумать такое — найти новое воплощение. Реинкарнацию, то есть. И не сомневаться, что сделает это. Более того — не сомневается, что через триста лет ему захочется мое воплощение искать.

Интересно, а Гарвер что сказал бы? Зря я его не спросила. Дренер про сроки жизни, должно быть, не думает. А вот свободный дракон не мог не задаваться таким вопросом.