Любовь по обмену

– Джастин, это все блажь. Ты же взрослый парень. После окончания учебы тебя ждут в Национальной лиге. А ты собираешься просто подарить свое место кому-то?

– А ко мне… Ты ко мне хоть что-то чувствовала, Фло? Забудь сейчас о бейсболе, о бабках! – сжимаю крепче телефон. – Я! Что я для тебя значу?

– Джаст… – Она не может подобрать нужных слов.

А ведь все давно уже ясно. Мы были вместе только потому, что наши родители много лет подталкивали нас друг к другу. Не было никаких чувств.

– Джастин, я люблю тебя.

– Хм, – усмехаюсь. – Ну, тогда к чему нам условия?

– Не будь дураком! Ты сам все прекрасно понимаешь! Твой гребаный соккер в этой стране никому не нужен, ясно? Бросай эту дурь. Я поговорю с твоим отцом, и ты сможешь вернуться.

– Нет, Фло, – шумно выдыхаю. – Мне незачем возвращаться. Пока.

И едва я успеваю сказать это, как в трубке становится тихо. Экран гаснет. А у меня в душе вместо пожара теперь бушует настоящий ураган. Срываюсь с места и быстрым шагом иду по дороге. Выхожу на какую-то оживленную улицу и дергаю дверь в первое попавшееся заведение.

– Кофе, пожалуйста, – бросаю официанту.

Парнишка долго смотрит на меня, затем достает блокнот и уточняет:

– А… американо?

– Эм… Окей, – киваю и достаю из заднего кармана джинсов мятую двадцатку. – И пачку каких-нибудь сигарет.

Сажусь за свободный столик и понимаю, что в помещении воцарилась оглушительная тишина. Мало того что посетители прекратили общение меж собой, так еще и официант уставился на меня, как на пришельца.

– Что? – спрашиваю. – Кофе. Сигареты. Пожалуйста.

Может, у меня в волосах листья запутались? Вряд ли.

– Онли… – блеет парнишка, указывая в мою двадцатку кончиком шариковой ручки. – Онли… рашн мани, – виновато улыбается, затем добавляет: – Плиз.

Вот же черт. И как мне это сразу в голову не пришло? И что теперь делать?

Шарю по карманам, достаю папину кредитку. Долго смотрю на нее и затем прячу обратно. Не потому, что процент за обмен банк возьмет бешеный – это все ерунда. А потому что он сказал, что я без его денег не проживу. Мне хочется доказать обратное.

– Простите, – встаю, убираю деньги в карман.

Придется уйти.

– Нет-нет, подождите, – раздается со спины низкий мужской голос. – Я заплачу за вас. Можно?

– Не стоит, – качаю головой, разглядывая его.

Незнакомец говорит с легким акцентом. Ему около сорока, он прилично одет, у него модная стрижка и хорошие, дорогие часы.

– Садитесь, пожалуйста. – Он улыбается, затем поворачивается к официанту и что-то быстро говорит по-русски. Парнишка, кивнув, убегает выполнять заказ. Мужчина склоняет голову набок в легком полупоклоне: – Мне приятно было помочь вам.

– Спасибо… – теряюсь я.

– Дальше по улице имеется обменный пункт, можете воспользоваться им, чтобы не попадать в такие ситуации.

– О, благодарю.

– Турист? – оглядывается он, вставляя свою карту в терминал за барной стойкой.

– Вроде того.

Мужчина понимающе улыбается.

– Ну, тогда счастливого пребывания в России! – убирает карту в кошелек, салютует мне, как военный, и, развернувшись, уходит.

– Спасибо, – говорю я его спине, которая еще видна сквозь прозрачную дверь.

А здесь живут довольно милые люди. Надо же.

Все продолжают пялиться, поэтому я прочищаю горло и поворачиваюсь к телевизору, висящему на стене. Смотрю на экран внимательно, будто все понимаю и боюсь пропустить что-то важное. Кажется, идет какое-то шоу про врачей, потому что в зрительный зал затаскивают огромную вагину, обшитую розовой тканью. Двое мужчин в карнавальных масках, радостно размахивая руками, изображают кого-то вроде защитников организма, прогоняя микробов, а люди в голубых форменных халатах и еще одна женщина рассказывают что-то с серьезным видом.

Благодаря им интерес ко мне быстро ослабевает, и дышать становится легче. Посетители кафе хихикают, поглядывая на экран, затем канал меняется на музыкальный. Кофе, принесенный официантом, оказывается не так уж плох. Чего не скажешь о сигаретах. Выйдя из кафе и едва закурив на крыльце, я сплевываю – их будто нарочно духами облили. Как они это курят?

Проявляя упорство, все-таки докуриваю эту мерзость по пути в обменный пункт, который… так и не нахожу. Несмотря на то что многие вывески пестрят иностранными названиями, нужное мне не появляется. Зато, свернув куда-то с главной улицы, я вдруг натыкаюсь на целый комплекс спортивных сооружений: стадион с искусственным покрытием, рядом поле поменьше, беговые дорожки, спортивные снаряды, перекладины, тренажеры за ограждением.

Двигаюсь медленно, обхожу стадион вдоль сетки по кругу. Вокруг никого. На поле – тишина. Направляюсь к дальней маленькой площадке, где несколько парней играют в так называемый «квадрат». На них зауженные спортивные штаны, голубые футболки с какой-то надписью на спине, белые носки и бутсы.

Они не выглядят профессиональными игроками, это заметно по поведению: явно не тренировка, парни просто прикалываются, гоняя в квадрате двух «зайцев», то есть водящих игроков, которые пытаются отобрать мяч. А значит, можно попроситься сыграть с ними.

Едва приближаюсь, в душе просыпается знакомый азарт. И даже невозможность объясниться меня не останавливает. Спорт – это универсальный язык, мощный инструмент укрепления мира и взаимопонимания, который объединяет людей, несмотря на границы, культуры и религии, учит терпимости.

Мяч, отлетающий от ноги одного из игроков и несущийся прямо мне в лицо, прерывает ход моих мыслей. Вытягиваю руки перед собой, растопыриваю пальцы и ловким движением перехватываю его. Игра останавливается, теперь все смотрят на чужака – на меня. Подхожу ближе, опускаю мяч на траву и останавливаю ногой.

– Можно… Могу я… поиграть с вами?

Ребята примерно моего возраста, может, чуть младше. Они подтягиваются, чтобы посмотреть на меня, и никто, кажется, не понимает, что я только что сказал.

– Можно мне, – объясняю на пальцах, – поиграть с вами?

– Америкос? – Это единственное, что мне удается разобрать, потому что далее идет набор непонятных грубоватых слов, которые могут обозначать что угодно, от «добро пожаловать» до «пошел к черту».

По их хитрым лицам трудно догадаться, как именно они настроены. Парни долго что-то обсуждают, спрашивают меня о чем-то, но мне приходится лишь знаками давать понять, что я ничего не понимаю.