Любовь под дождем

— Только среднюю школу, — с некоторым смущением ответил Хамед.

— Но ведь сразу видно, что ты образован и очень начитан.

— Это другое дело.

Он догадался, что Алият не терпится узнать, где же он столькому научился, и предупредил ее расспросы, сказав весело:

— Почти сразу после окончания школы я угодил в тюрьму!

— За что?

— По подозрению в причастности к деятельности коммунистов! — засмеялся Хамед.

Алият не спускала с него глаз, сгорая от любопытства.

— А ведь я вовсе не был коммунистом, когда меня арестовали, — продолжал Хамед.

— Подумать только!

— А ты знаешь, какая ты замечательная? — сказал Хамед и широко улыбнулся.

Алият привыкла к комплиментам, но они, как правило, относились к ее внешности.

— Да что ты!

— Едва я тебя увидел, как сразу же решил: мы должны быть вместе.

— Спасибо, — просто сказала Алият. — Но почему все-таки тебя обвинили в причастности к деятельности коммунистов?

— Я и сам не знаю.

— Вот уж никак не думала, что подобные обвинения могут бросаться с такой легкостью.

— В нашей жизни все возможно!

Ее глаза были полны негодования.

— Когда произошла революция, мне было восемь лет. Значит, я могу считать себя сыном революционной эпохи… Мона восхищается тобой. Она мне много о тебе рассказала. И о твоем брате-герое тоже…

— Он мужественно прокладывает себе путь в полном мраке.

— Судя по рассказам Моны, жена твоего брата тоже изумительная женщина.

— Любовь облагораживает человека.

— По-моему, истинное чувство всегда обладает такой властью.

— К сожалению, не всегда.

— Откуда такой пессимизм? Мне это не нравится!

— Ну хорошо, больше не буду.

Им подали чай.

— Тебя призывали в армию? — спросила Алият.

— Нет. Я почти слеп на левый глаз.

— У тебя болели глаза?

— Это случилось в тюрьме.

Алият помрачнела, но Хамед поспешил рассеять ее грусть.

— Я и одним глазом могу любоваться тобой!

— Но ты же не имел к коммунистам никакого отношения!

— Зато когда меня выпустили из тюрьмы, уже никто не сомневался, что уж теперь-то я действительно стал коммунистом!

Они рассмеялись. Как бы невзначай Хамед спросил:

— Ты куда предпочитаешь пойти: в кино или на танцы?

— Только не сегодня. Не сердись, хорошо?

XXXIV

Хусни Хигази не ждал этой гостьи. Он даже онемел от удивления. Но тотчас опомнился, заключил ее в объятья и повел в гостиную, приговаривая на ходу:

— Дорогая Самра Вагди! Как я счастлив, что снова вижу тебя!

Она выключила радио и насмешливо спросила:

— Слушал последние известия о воздушных налетах? Лучше приготовь мне твой знаменитый коктейль!

Он направился к бару, шутливо ее упрекнув:

— Наконец-то ты пришла ко мне одна!

— Не обольщайся. Я пришла не ради твоих прекрасных глаз, а по делу, — спокойно ответила Самра, беря у него бокал.

Она была среднего роста и гибка, как цирковая акробатка. Бело-розовое лицо еще сохраняло следы былой тонкой красоты, но правая щека казалась чуть воспаленной, в уголках рта собрались морщинки. Она сидела закинув ногу на ногу. Хусни стоял перед ней в почтительной позе.

— Я всегда бываю рад твоему приходу, Самра!

— Не лги. Ты радуешься птичкам, которых я с собой привожу.

— Но ты же знаешь, как глубоко я тебя уважаю.

— Нужно мне твое уважение!

— Подлинные чувства проявляются в трудные минуты жизни.

— Не напоминай мне о том, чего я не люблю вспоминать!

— Мы живем в век корысти! А ты можешь зарабатывать многие тысячи фунтов, но предпочитаешь щедро дарить удовольствия. Ты словно с луны свалилась.

— У меня собственный магазин, и я богата, — усмехнулась Самра.

— У тебя было много возможностей, которыми ты не разу не воспользовалась! Если бы ты захотела, то могла бы стать куда богаче.

Самра подошла к бару, наполнила свой бокал и опять села в кресло.

— Послушай, мой милый старый сластолюбец. Я пришла к тебе по делу.

— Все, что в моих силах! Может, хочешь посмотреть новый фильм?

— Мне нужна Алият, — спокойно сказала Самра, глядя прямо в глаза Хусни.

Он сделал вид, будто не может вспомнить, о ком идет речь. Но Самра не стала ждать.

— Та Алият, которой я по твоей просьбе помогла сделать аборт.

— А-а, эта Алият… Но я ее почти не знаю. Если она как-нибудь ко мне заглянет, я передам ей твою просьбу. Но может быть, ты объяснишь, зачем она тебе нужна?

— Ну скажем, я в нее влюбилась, — отрезала Самра.

— И рассчитываешь на взаимность? — не удержался Хусни.

— Все может быть.

— А нет у тебя новых девушек?..

— Хватит с тебя, старый развратник!

— Извини, дорогая, но ведь она была у тебя в руках.

— Как-то раз зашла в магазин, поблагодарить, и больше я ее не видела…

— Наверное, прячется от тебя.

— Как мне с ней связаться?

— Но я же сказал: если она придет ко мне, я передам, что ты хочешь ее видеть.

— Вот и вся твоя помощь?! — сердито воскликнула Самра. — Черствый эгоист! Ты привык брать, ничего не давая взамен! Ты не помнишь добра!

— А я-то хотел сосватать тебе хорошего человека.

— Ненавижу мужчин. Таких услуг мне не требуется.

Хусни Хигази задумался.

— Я знаю только, что она служит в министерстве социального обеспечения. Но понятия не имею, ни в каком отделе, ни где находится это министерство. Обычно новости о ней я узнаю от ее отца, официанта в кафе «Аль-Инширах» на улице шейха Камра.

— Я буду ждать твоего звонка, — закончила разговор Самра.

Они пристально посмотрели друг на друга. Улыбаясь во весь рот, Хусни Хигази сказал: