Любовь под прицелом. Рикошет

Я, откровенно говоря, вообще не понимал что происходит: обмен любезностями был, конечно, невероятно интересен, но сбивал с толку. Наверно, именно поэтому я посмотрел на единственного спокойного человека в этой компании – того самого угрюмого капитана Очевидность.

– Привыкай. – Поймав мой взгляд, он приподнял уголки губ в подобии улыбки. – Или не привыкай, тут уж как сам решишь.

Су...ровый мудак запутал меня окончательно.

– Кто у вас главный?

Мой вопрос заставил заткнуться двоих балаболов, и в тишине все четверо уставились на меня; секунда, вторая, и палата наполнилась громким смехом.

– Ууу, какой прыткий, – сквозь смех выдавил тот, кого назвали Аидом.

– Дырявый, до нашего главного тебе далеко, не доорёшься, – тут же подхватил Яго.

– Кроме нас к тебе пока никого не пустят, – присоединился к беседе самый говорливый.

– Парни, балаган давайте прекращать, время поджимает. – Ну, теперь, по крайней мере, ясно, кто из них самый адекватный. Осталось выяснить его имя.

Молча уставился на так и не вставшего со стула вояку и приготовился ждать. Всё равно, пока они не решат говорить по делу, от этой компании ничего не добьёшься. Значит, подождём. Парни со странными прозвищами с интересом наблюдали за мной, а я в свою очередь не сводил взгляда с самого спокойного из них. То, что я крупно попал, было ясно как Божий день. Осталось узнать глубину той задницы, из которой мне предстоит выбираться.

– Всё, захлопнулась раковина, – задумчиво протянул Эд – кажется, говорил именно он. Поворачиваться на голос не стал. – Значит так, болезный. В больничку мы тебя притащили исключительно потому, что был охренеть какой шанс, что ты слегка умрёшь. Нам это вот вообще не сдалось. Местные доктора любезно согласились нам помочь и спасли твою шкуру.

Последняя фраза вызвала новый приступ смеха в палате – хорошо, что на этот раз более чем короткий: что-то подсказывает мне, что врачам так же любезно не оставили шанса отказать в помощи.

– Здесь мы рассчитывали быть максимум до утра, но раз уж ты пришел в себя, у меня к тебе только один вопрос. – Обведя взглядом каждого из своей команды, говорун, дождавшись их молчаливых кивков, продолжил с широкой улыбкой на лице: – Ты как предпочитаешь выйти отсюда? На своих двоих или под снотворным?

Очешуеть, какой шикарный выбор! Ладно, хоть гроб в качестве третьего варианта не предложили – может, у меня не всё так плохо?.. Я внимательно посмотрел на компанию парней и в очередной раз убедился, что шансов обмануть их и сбежать у меня нет, а потому выбрал более-менее приемлемый вариант из предложенных.

– Сам пойду, не маленький.

– Вот и славненько. – Со своего стула поднялся самый спокойный из четвёрки. – Тогда выдвигаемся.

– Последний вопрос можно? – поинтересовался я у Эда, но обращаясь больше к молчаливому.

– Валяй, – дали мне отмашку.

– Ему какой позывной дали? Он не Герасим, часом? – кивнул в сторону угрюмого.

Уж очень много он молчит.

По палате снова прокатились смешки.

– Это Шрам, но мы подумываем о том, чтобы сменить ему погоняло.

Я не оценил «искромётной» шутки Аида, сосредоточившись на другом.

Очень, вашу бабушку, приятно познакомиться!

Встать с койки самостоятельно не смог – чёртову бочину словно жгло кислотой, из-за чего я без конца морщился, но не позволял себе шипеть сквозь зубы, потому что сочувственные взгляды моих охранников выводили из себя. Одеваться тоже пришлось с чужой помощью, ибо я не мог даже толком напрячь левую руку – в общем, я практически вспомнил, каково это, заново оказаться беспомощным пацанёнком в детском саду.

Такое себе ощущение.

Из здания больницы меня выводили через чёрный ход во избежание ненужных свидетелей; сбежать я не то что не пытался – даже не думал: это всё равно, что безногий калека решил бы бежать марафон. К тому же, однажды эти бравые хлопцы уже выследили меня, когда я ещё был во всеоружии, что уж говорить теперь.

– Что с девчонкой?– спросил я, не особо надеясь на ответ.

Как я понял, эти парни в ближайшие несколько часов собирались сами задавать вопросы, а не отвечать на них. А ещё меня мучил вопрос «Что с Ханом?», но задать его вслух – это всё равно, что подвести для пацана черту.

– Цела твоя красотка, – к моему удивлению хмыкнул Аид. – Эд её так напугал, что она наверняка до сих пор дрожит, как осиновый лист.

– Вот де подстава, совсем забыл! – хлопнул себя по лбу Шрам. – Идите, парни, я вас догоню.

Я наблюдал за тем, как он устремился обратно в больницу, на ходу доставая из кармана что-то напоминающее телефон, но чуть более громоздкое по виду. Спутниковый, видимо.

– Куда он рванул? – почесал в затылке Яго, запихивая меня в салон наверняка бронированного внедорожника.

Эд и Яго сели сюда же, а Аид ушёл ко второму такому же монстру.

– Да кто его разберёт, – отмахнулся Эд. – Он в последние полтора месяца сам на себя не похож, проклятая работа однажды его доканает.

Едва вырулив за ворота, машина наскочила на кочку, и меня подбросило на сиденье, как отбойный молоток, так что я всё же не сдержался от сдавленного ругательства.

– Терпи, принцесса, нам недолго ехать, – сосредоточившись на дороге, лениво бросил Эд.

– Если ты кладбище имел в виду, то пропустил поворот, – пробурчал я себе под нос, но меня всё равно услышали.

– Ладно тебе причитать, Ворчун, похоронить твою задницу я бы мог давным-давно – ещё когда ты под крылом Урмана ходил. Твоё счастье, что ты нам вроде как нужен, иначе давно бы уже червей кормил.

То есть, они меня почти с самого начала моей «карьеры» пасут?

– Давай так, малец: сначала ты отвечаешь на наши вопросы, и если нам понравятся ответы, мы ответим на твои, идёт?

Удобная позиция: скажу что-то не то, и в моём лбу будет аккуратная – или не очень – дырка, и не нужно будет париться насчёт того, чтобы делиться конфиденциальной информацией. Но выбора особо не было, так что я просто согласно заткнулся и отвернулся к окну.

За тонированным стеклом мелькали дома и улицы, но я чувствовал себя слишком разбитым, чтобы выуживать из общего хаоса какие-то приметы. К тому же, часть мозга – та, что отвечает за логическое мышление, – подсказывала, что помереть мне не дадут – во всяком случае, не спокойно и не сейчас, и потому я безрассудно позволил себе отрубиться. В себя пришёл, когда меня кто-то хлестал по щекам, приводя в чувство; кое-как разлепив веки, понял, что мы на какой-то подземной парковке, а значит, всё ещё в городе, но особого облегчения это не принесло.