Любовь против (не)любви

Бесс ожидала Грегори Телфорда в столице вскоре после Крещения — но получила лишь донесение о том, что скончалась супруга лорда, Маргарет, в девичестве Роузвилл, а следом за ней ещё и старший сын, тот самый муж Кэтрин Торнхилл. Кроме того, доносили о чертовщине, призраках, уведённых ими людях и ещё о чём-то, столь же несусветном. Сведения Роба Роузвилла, кузена Телфордов по покойной Маргарет, а потом ещё и сбивчивый рассказ примчавшегося прямо оттуда Рональда Морни заинтриговали Бесс настолько, что она даже отпустила с Рональдом своего любимого некроманта — молодого посланника франкийского короля. Правда, некромант — парень не промах, и несмотря на молодость, много где побывал и много что повидал, уж поболее, чем Рональд. Он отличался здравостью рассудка, язвительностью суждений и изрядной широтой кругозора. И без колебаний согласился пристально рассмотреть не только странности в Телфорд-Касле, но и вообще всех их там — свежим непредвзятым взглядом. У него там интересов нет и быть не может, поэтому — и приметит любопытное, и расскажет всё, как есть.

Только вот вернулся Рональд Морни один. Сильно потрёпанный, и без некроманта. Утверждал, что тот отправился своим путём, и он ничего о том некроманте не знает. Вот чего он точно не знает, так это что Бесс видит — он врёт, как сивый мерин, нисколько не стесняясь. Знает, ещё как. Но — молчит.

Значит, будем вытряхивать из Рональда правду, и для того позовём ещё и Телфордов. Правда, оказалось, что Грегори разбил удар, и он не может не только ходить, но и языком шевелить, и самый младший его сын тоже как-то нехорошо пострадал — кто же их всех там так приложил? Ничего, она всё равно распорядилась — привести всех, кто остался. И хромого Джеймса, и последнюю из Торнхиллов. Пусть рассказывают, как есть.

И они явились — блистательный Джон, лорд Солтвик, опирающийся на палку Джеймс Телфорд, строго одетая Кэтрин Торнхилл. Последняя смирно шла рядом с леди Солтвик, Анной, хорошо известной Бесс. А потом она подняла взгляд, а Бесс пригляделась…

Лисица, как есть лисица! Уж этого-то Бесс проморгать никоим образом не должна была! Но как?

Кэтрин Торнхилл, которую Бесс видела полтора года тому, никакой лисицей не была. Она не имела не только лисьей тени, но и голоса, и собственного мнения, и, наверное, ещё чего-то важного тоже не имела.

Но — внешность та же, у Бесс не было причин сомневаться в личности особы, склонившейся сейчас перед ней. Изящество, свойственное детям Гвен Морвил, баронессы Прайорсли, ставшей в замужестве леди Торнхилл. Тонкая кость, нежные черты лица, зелёные глаза. Гвен была магом, но — совсем слабым. Её сила даже не помогла ей выносить и родить второго сына, хотя обычно маги здоровы и крепки телом и духом. Её сын не унаследовал ничего, а дочь, выходит, унаследовала? И хитро скрывала? Или сама не знала до поры, до времени?

Что же ты за зверь, Кэтрин Торнхилл?

57. Две лисицы

Собраться ко двору оказалось той ещё морокой.

Нет, Катерина всё понимала про дресс-код, она в школу в старых спортивных штанах тоже не ходила. Но здесь требования оказались уж совсем дурацкими, взять только местную косметику! Ага, сейчас она позволит намазать себе лицо какой-то дрянью из яичного белка, муки и опилок, или чего там ещё! Она не пасхальный кулич, чтоб её глазурью мазать, так и сказала. Госпожа Би вытаращила глаза, попыталась продавить авторитетом, не преуспела.

— Как же мы тогда вас будем замуж выдавать? Так приживалкой в чужом доме и помрёте!

— Я вдова, и не желаю привлекать досужее внимание ни к себе, ни к своему невесёлому положению, ясно вам? Поэтому — никакой глазури, никаких углей в глаза и что там у вас ещё есть. Если есть приличный крем для рук — давайте, а то они от холода не в лучшем виде. А больше ничего не надо. И замуж пока не надо. И дом у меня есть свой. Как только её величество отпустит — так и отправлюсь.

Анна смотрела на всё это и посмеивалась. Похоже, они с Джоном два сапога пара — умеют и в лоб, и исподтишка. Хорошо друг другу подошли, в общем.

Чёрный бархат и жемчуг — строго и с достоинством. Анна что-то говорила об огромных воротниках и каркасах для юбок, которые понадобятся, если они задержатся в столице, но Катерина отмахнулась — чай, не девица, и не придворная дама, форсить не перед кем и нет нужды. А в Торнхилле она и такая хороша. Анна полюбопытствовала — а если её величество не отпустит? Катерина нахмурилась, про себя сказала — пусть тогда её величество сама за посевной приглядывает, но понимала — и у стен бывают уши, поэтому вздохнула и ответила — значит, буду просить.

Опыта обращения с королевами не имели ни сама Катерина, ни тело Кэт. Поэтому пришлось спросить Анну об основных принципах и попробовать изобразить поклон. Вышло — тело это умело. Вот и хорошо. Значит, не опозоримся.

Ещё пришлось дать Джейми обезболивающего — чуть-чуть, чтоб мог передвигаться без гримас и бранных слов, то и дело прорывающихся сквозь зубы. Ещё не хватало, чтоб он королеве так сказал. Катерина ему прямо в лицо заявила — ты, мол, забудешь, где находишься, и начнёшь говорить, как обычно, и кому от того будет хуже? Тебе, конечно, но это не важно, ибо ты сам виноват, а вот Джон не при чём. И вообще семейство Телфордов как таковое, вам с Джоном ещё трёх сестёр замуж выдавать. Джейми засопел, сверкнул на неё глазами и согласился. Прямо видно было, как расслабился, и даже пошёл увереннее — не так дёргано, как обычно.

На коня его закинули — парни уже наловчились. Катерину и Анну подсадили, Джон взлетел в седло — и двинулись.

Наверное, Катерине следовало глядеть по сторонам, рассматривать столицу, радоваться неплохой тёплой погоде — но она думала о том, чтоб не свалиться с коня прямо посреди улицы. Почему-то вдруг осознала, что четыре конских ноги — это не такая уж надёжная опора, а она не такой хороший наездник — даже не как Анна, не говоря уже о Джоне или Джейми. Последний, будучи не вполне способным двигаться, тем не менее, сидел в седле, как влитой. Наверное, это прививается с детства. И наверное, детей нужно с детства сажать в седло. А дети могут упасть…

Эта ужасная мысль заставила Катерину буквально зажмуриться, но — умный конь Облак продолжал везти её следом за Джоном и довёз, куда следовало.

Дворец был велик. Очень красивое здание, и Катерина первым делом вспомнила детскую шуточку подруг про жить в Эрмитаже — а убираться там сколько, ты понимаешь? Сейчас Катерина понимала, что живут — одни, а убираются — другие. Поэтому не так и важно, сколько там внутри грязных полов. Интересно, в доме королевы тоже солому разбрасывают, или так обходятся?

Спешились, сдали куда-то коней. Грейс придирчиво оглядела Катерину, что-то поправила. При Джейми остались трое парней, при Джоне — двое. И ещё Бетси, камеристка Анны. Так и отправились.

Катерина даже и не старалась запомнить, куда они идут долгими коридорами — бесполезно. Она прислушалась к своим ощущениям — огромная груда камней. Холодная, неуютная. Очень много людей, много их мыслей и устремлений, но — все они подчинены единой воле. Особого тепла в той воле нет, но есть упорядоченность и разум, а это Катерина ценила в жизни едва ли не более всего. И если здешняя хозяйка разумна и упорядоченна — значит, у них есть шанс договориться. С этой мыслью Катерина вошла след в след за Джоном в раскрытые двери огромного зала с высоченными потолками.