Любовь против правил

Миссис Грейвз по приезде испытала немалый шок, увидев лишь остов того, что было некогда северным крылом.

— Чье это было решение? — спросила она, открыв от удивления рот.

— Это было совместным решением, — ответила Милли с ноткой гордости в голосе. — Наши мнения полностью сошлись в этом вопросе.

Миссис Грейвз несколько минут изучала останки северного крыла. Затем улыбнулась и сжала руку Милли.

— Очень хорошо, милая моя. Продолжайте принимать совместные решения. Они создадут фундамент, на котором нужно строить семейную жизнь.

Стоял поздний ноябрь с его холодными дождливыми днями.

Милли и миссис Грейвз большую часть времени проводили в доме, обсуждая за чашкой горячего какао наиболее неотложные нужды поместья. Но в день отъезда миссис Грейвз небо прояснилось, сияя яркой голубизной, и они вышли прогуляться по территории Хенли-Парка.

Милли показала матери окруженный стеной огород. Она уже занималась подбором дополнительных слуг для поместья. Штат был еще не полностью укомплектован, но работы уже начались, огород был почти расчищен.

Она указала на ряд яблонь, груш и айвы, росших вдоль южной стены.

— Мистер Джонсон, наш новый главный садовник, считает, что эти деревья еще можно спасти. Он со своими помощниками на прошлой неделе обрезал все лишнее, что наросло за прошлые годы. Миссис Гибсон ожидает, что они будут приносить фрукты для заготовки джемов и варенья.

— В следующем году плодов можно ожидать только от фруктовых деревьев в Хенли-Парке? — спросила миссис Грейвз. — Твоему отцу не терпится знать.

— Еще мы посадим клубнику — она тоже даст плоды. Но если отец намекает на внука, тогда, боюсь, ему придется подождать немного дольше.

— Лорд Фицхью не посещает твою спальню?

Смущение опалило щеки Милли румянцем, но голос ее остался ровным:

— Это еще одно наше совместное решение. Я знаю, отец предпочитает получить внука как можно раньше, но ни лорд Фицхью, ни я не собираемся заводить детей сейчас. И с нашими желаниями в этом вопросе следует считаться в первую очередь. А не с прихотями отца.

Миссис Грейвз промолчала. Они проходили мимо грядок, заросших сорняками, которые еще предстояло выполоть, и мимо старого улья, обитательницы которого давным-давно покинули его ради лучших цветов где-нибудь еще.

— А твой собственный сад, моя дорогая, ты хотя бы подумываешь о нем?

Милли вздохнула с облегчением и благодарностью — мать поняла и не осудила ее.

— Да, я уже думала о нем. Но все же сначала я должна навести хоть какой-то порядок. Сколько можно жить в запустении?

Миссис Грейвз взяла Милли за руку.

— Не забывай, что скоро наступит весна.

Милли посмотрела на свой пустой дом.

— Разве она сделает меня счастливее?

— На это я не могу ответить, родная моя. Но у тебя будет чем заняться и чего ждать — так же, как в твоей собственной усадьбе. — Миссис Грейвз коротко коснулась щеки Милли затянутой в перчатку рукой. — Может, это и не совсем счастье, но все же неплохое начало.

Фиц вернулся в воскресенье после полудня.

У слуг был выходной. В доме царила тишина. Он быстро просмотрел корреспонденцию, накопившуюся за время отлучки. Письмо от полковника Клементса привлекло его внимание. Клементс планировал нанести им визит после Рождества.

Фиц немедленно отправился искать жену.

В доме ее не было. Он поискал в огороде, в конюшне и возле заглохшего форелевого ручья — никаких следов. Наконец, когда он приблизился к дому с северной стороны, до его слуха донесся шум разрушения.

Но было воскресенье. Работники из деревни сидели в пивной. Никто не работал.

Фиц обогнул стену. Его жена в мешковатом платье и коричневом плаще стояла в комнате, которая теперь была отделена от остального дома, и, орудуя одной из самых маленьких кувалд, крушила камин. Она уже сбила облицовку и теперь разбивала кувалдой кирпичи под ней.

Дверь уже давно сняли. Фиц постучал в оконную раму.

— О, вы уже вернулись! — воскликнула она, повернувшись на звук.

— Что вы делаете?

— Ну, когда вы занимались этим, вы явно испытывали удовольствие. Поэтому я подумала, что надо и мне попробовать.

Иногда Фиц забывал, что он не единственный несчастный супруг в этом браке. Что ей тоже хочется что-нибудь разбить.

— Вы рискуете натереть волдыри на ладонях.

— Пока еще до этого не дошло.

Она снова опустила кувалду и вышибла несколько кирпичей. У нее выбилась прядь волос из явно не подходящего ей тугого пучка — нелепой прически для семнадцатилетней девушки, даже если она замужняя леди.

Фиц сбросил сюртук и взял в руки кувалду побольше.

— Нужна помощь?

Она взглянула на него с удивлением.

— Почему бы нет?

Они продолжили работу в четком совместном ритме. Для девушки, которая в жизни не поднимала ничего тяжелее чайной чашки, она весьма сноровисто управлялась с кувалдой и показалась ему очень сильной. Они по очереди ударяли по камину, и она не отставала от него, нанося удар за ударом.

Когда от камина осталась только груда кирпичей, оба тяжело учащенно дышали. Милли прижала ладонь к сердцу, щеки ее ярко пылали.

— Ну что ж, мы с пользой провели время.

Фиц отбросил кувалду в сторону.

— У нас найдется что-нибудь поесть?

— Есть бисквитный торт и пирог с мясом в кладовке.

Они вместе отправились в кухню, где на плите стояло несколько котелков на медленном огне. Фиц долил воды в котелок, подбросил дров в топку и поставил воду кипятиться. Милли тем временем нашла несколько тарелок и столовые приборы и принесла торт и мясной пирог.

— Скучаете по своему любимому? — спросил он, прикончив свою порцию мясного пирога.

Она вопросительно приподняла бровь.

— Поэтому вы принялись крушить камин, верно?

— Может быть, — ответила она, пожав плечами.

Фиц ощутил прилив симпатии к ней. Он всегда мог найти кого-то, кто охотно дарил ему несколько часов забвения. А вот как она ухитрялась справляться и со своими чувствами, и с работой по дому?

— Поездка была удачной? — спросила она. — Вы остались довольны?

Он уловил подтекст в ее словах. Господи, она точно знала, зачем он ездил в Лондон. Девушка вовсе не была такой простой, как он ее считал.