Любовь со вкусом ванили

***

Как странно! Я ожидала подвоха все то время, начиная от своего скоропостижного увольнения и до посадки на пассажирский звездолет. Будто вот-вот должен был заявиться Шон и остановить меня. Но ничего подoбного не произошло. Значит, не нужна я ему вовсе.

В ту ночь зря размечталась, когда мне показалось, что он может быть другим. Он просто отпустил меня. Обидно, но факт остается фактом. Впереди новая жизнь. Теперь буду осмотрительнее и не позволю мужчинам пользоваться ни моим телом, ни моим положением.

Наш звездолет состыковался со станцией, а там меня уже встречал папа. Я бросилась к нему, понимая, как скучала, пока жила на «Астрее».

– Лера, моя девочка, - с неловкостью в голосе бормотал он. – Почему же ты сразу сбежала, а не настояла на

своем? Я бы разобрался, мы бы заявили в полицию. Когда мне пришли по галанету выписки счетов Никиты и информация о делах их фирмы, я сразу все понял. Только ума не приложу, кто мне их прислал.

– Это уже неважно, папа. Все хорошо. Завтра выхожу на работу.

– Я тут подумал, – заявил отец через несколько минут, когда мы садились в миникар.
– Я несколько недооценил твою самостоятельнoсть. Но решил, что ты справишься. Я подписал приказ о передаче тебе всех полномочий и дел. Конечно, я буду помогать...

– Папа! – остановила отца.
– А ты о чем сейчас говоришь?
– не верила его словам.

– Ну как же… Со следующей недели ты – наш генеральный директор.

– Как?! – все не верилось мне. Еще недавно отец твердил, что женщина неспособна управлять компанией, что я не смогу, а тут… – Ты уверен?

– Конечнo! Кто, как не моя дочь, справится с семейным бизнесом.

Эта новость одновременно шокировала меня и обрадовала. Новая должность поможет мне отвлечься и е думать про соблазнительного серокожего унжирца, от которого я сбежала. Ведь Шон упорно не желал покидать мои мысли. Страшно другое – мы с Шоном занимаемся схожим бизнесом. Возможно, когда-нибудь нам придется встретиться. Надеюсь, это произойдет как можно позже, а лучше – никогда. И за это время я найду себе другого мужчину. Вот только другого даже рядом с собой представлять пока и не хочется.

***

Несколько дней Шонаари никак не выдавал, что ему стало известно. н дал Ноалену возможность подготовить новый пакет документов для грядущей сделки. В тот день, когда помощник должен был отправить ему данные, Шон попросил секретаря позвать унжирца к нему в кабинет лично, как только придут документы.

Через пару часов, когда по сети Шонаари на вирт пришли данные, oн поспешил проверить все расчеты, пока Ноален не покинул офис. Подвох был, хоть и ждал его в другом месте. Но зная заранее о вероятности обмана, он быстро высмотрел все ошибки. Как раз в этот момент по просьбе секретаря к нему пришел Ноален, не успевший уйти домой.

– Что случилось, шеф? – с порога спросил унжирец, ак всегда улыбаясь.

– Скажи, зачем ты это делаешь, Ноален?
– развернул к нему свой вирт Шонаари. – Это ведь твоих ру дело?

– Понятия не имею, - попятился было назад Ноален, но за его спиной тут же возник безопасник, преградив путь.

– Ты ведь сам метил в управляющие,та?
– наседал на него Шонаари, поднявшись с кресла.
– Ты несольо лет отдал предприятию отца, помог Лааоли Малао организовать филиал на «Астрее», а он взял на это место меня. Ты решил мне отoмстить, подставив перед отцoм?

– Все факты это подтверждают, - кивнул манауец. Это действительно было похоже на правду,и они успели найти тому доазательства.

Недоумение на лице унжирца вдруг сменилось весельем. Он присел в ресло, напротив Шонаари, демонстративно сложив руки на груди.

– Все совсем не так, ак ты думаешь.

– Мне плевать. Ты уволен, Ноален. Уйдите оба! – рявкнул Шонаари, выходя из себя. Его хваленoе самообладание дало вдруг большую трещину.
– Я хочу остаться один.

Безопасник метнул недобрый взгляд в предателя, и они вышли из кабинета, а Шонаари просто сел в кресло и откинулся назад, закрыв глаза. Когда-то работа представлялась ему совсем другой, он мечтал бы занять подобную должность, но не знал, примет ли его отец. На самом деле все оказалось гораздo сложнее, и вовсе не потому, что сын не справлялся с возложенными на

него обязанностями.

В это же время раздался звук звонка комма. Шонаари медленно поднял голову, сообразив, что звонит Лааоли Малао. Он активировал голограмму и повернулся.

– Почему ты уволил Ноалена, сын? – строго спросил высокий стройный брюнет средних лет, выглядевший совсем молодо для своего возраста.

– Он уже пожаловался? Есть за что, – ответил Шонаари, прищурив глаза.

– Это была моя идея. Все не так, как ты подумал. Я должен быть уверен, что могу доверить старшему сыну свой бизнес. Тебя просто испытывали, Шон, - без особого сожаления произнес отец.

– Я тебе не верю! Ты мне не доверял и нанял Ноалена, чтобы тот меня подставил?
– поднялся Шонаари, встав напротив голограммы. – Это было испытанием?!

– Именно так. Конечно, я хотел тебе верить, но ты сам понимаешь, а кону большие деньги. Лучше сорвать сделку на триста миллионов, чем на миллиарды кредиток.

– Как ты мог так поступить, отец? – возвышался Шонаари над голограммой унжирца.
– Я ведь старался для тебя. если бы я не справился?

– Тогда это место занял бы Ноален. Он, кстати,твой младший брат, – пожал плечами Лааоли. – Мне нужно быть уверенным в том, что твой набор генов вышел более удачным.

– Что дальше?
– прорычал Шонаари.

– Готовься к завтрашней встрече. Теперь я в тебе не сомневаюсь. А Ноален завтра снова выйдет на работу, - ответил отец и отключился.

– Нет! Нет! Не может этого быть, – хрипло шептал Шонаари. Он вдруг размахнулся, ударил кулаком в стену. Обшивка затрещала, а одна из пластиковых панелей упала на пол.
– Я не верю! Не верю…

Он не мог понять, почему даже не знал о существовании брата. На Нонаре, где он вырос с матерью, семья была одной из наивысших ценностей, а все дети и жена подчинялись главе семейства и любили его. Там не было разделения на любимых и не любимых детей лишь потому, что кому-то достались лучшие качества.

Для отца он такой же эксперимент, как и другие дети. Нет ничего святого!

Он сам – лишь результат опыта по смешению кровей разных рас. Когда до Шонаари доходила суть сказанного Лааоли, внутри него что-то крушилось, билось вдребезги. Вся его вера в доброжелательность унжирцев вдруг свелась к пониманию того, что их жизнь – лишь философия и грандиозный опыт, заложником которогo он тоже являлся.

Жестоко осознать, что на самом

деле ты вовсе не нужен отцу, а при этом тобой пытаются управлять и заставить поступать по–своему!