Любовь со вкусом вишни (Смерть в наследство)
Шрифт:
Вот и славно!
Чем меньше он ей нравится, тем лучше! Для дела так вообще отлично!
Кнуров увидел указатель с названием интересующего их поселка.
Мужчина сбавил скорость и начал присматриваться к местности. Они проехали мост через небольшую речушку, Сергей рассмотрел несколько машин, стоящих по берегам вдоль речки, и расположившиеся возле них компании, приехавшие на пикник по случаю выходного и необыкновенно теплой погоды.
Съехав с моста, автомобиль медленно покатил по грунтовой колее. Присмотрев небольшой пятачок возле реки, Кнуров плавно поставил машину и заглушил мотор. Справа по берегу,
«То, что нужно», – решил он.
И повернулся к девушке Веронике:
– Дальше пойдем пешком.
Она молча кивнула и взялась за ручку дверцы, собираясь выходить.
– Подождите. Вы знаете эти места?
– Нет. – Зеленые глаза посмотрели на него в упор.
– Как идти к дому, вы запомнили?
– Да, но я шла от платформы, а до станции мы еще не доехали.
– Ладно.
Слегка задев ее локтем, Сергей перегнулся и достал из бардачка блокнот с воткнутой за железную спиральку ручкой.
– Вы сразу нашли нужный адрес?
– Нет, я немного поплутала, два раза попадала не на ту улицу, но, когда шла назад, дедушка меня провожал по короткому пути к станции.
– Нарисуйте план, все, что запомнили, и название улиц, хоть приблизительно.
Она взяла блокнот, сосредоточилась и стала рисовать.
«Странно, что, никаких дополнительных вопросов не будет? Типа: «А почему пешком?», «Зачем это нам нужно?», «И почему мы здесь остановились?», что-нибудь в обычном женском стиле!»
Нет. Вопросов не последовало, Вероника просто рисовала план.
Это он сбился с ее волны, позволив себе, под шелест шин, воспоминания ненужные, рассуждения и настройку на обычную женскую логику.
А эта Вероника совсем необычная, другая.
Достаточно вспомнить, как она вчера отвечала, рассказывала, реагировала на его вопросы, жесткий темп их разговора, ее точные ответы – никаких эмоций и бесполезных рассуждений – только факты. Холодно, четко, никакого дребезжа.
Ни слез, ни соплей, ни страхов – жесткий контроль за тем, что говорит.
Хотя даже ему на ее месте это было бы трудно.
Черт! Она ему нравилась! Вот черт, черт!!
«Стоп, стоп, Кнуров! Тормози! – тут же приказал себе он. – Мне нравится ее поведение в трудной ситуации, ее сила воли, это очень облегчит работу. И все! Никаких нравится! Все!»
Она передала ему блокнот.
Рассмотрев рисунок, Сергей улыбнулся про себя, в последний момент удержавшись, чтобы не улыбнуться открыто. С памятью у девушки все было в порядке, и с топографией тоже. Рисунок оказался как-то сбоку, а не по центру листа. Все-таки она женщина, и, начав рисовать с центра, получилось сбоку.
– У вас хорошая память, – похвалил он.
Молчание. Ни «спасибо», ничего.
– Вот что, Вероника, – вдруг разозлился Кнуров и принялся наставлять: – Если вы действительно хотите благополучно вылезти из этой вашей странной ситуации, то должны быть готовы к тому, что я буду знать о вас все, абсолютно все, о вас и ваших близких. И стану задавать
нетактичные и очень неудобные вопросы, вплоть до ваших критических дней и марки любимых прокладок, и вы будете мне на них отвечать, причем самым правдивым образом, и мне придется читать ваши личные письма, и никаких обид или обвинений в нетактичности и бесчувственности категорически не разрешается. Подумайте еще раз, готовы ли вы к этому.Взгляд зеленых глаз как выстрел. Пауза. Вздох и отповедь:
– Критические дни у меня должны начаться через три недели, правда, мне кололи много разных лекарств, и график может сдвинуться. Меня задевает, мне больно и неприятно, когда вы задаете очень личные вопросы, но это не вызывает во мне обиды или обвинений в ваш адрес. Я приняла решение и вашу помощь. Единственная просьба к вам, Сергей Викторович, быть помягче с моим дедушкой.
– Вот и хорошо, – отводя взгляд и уходя из-под артобстрела ее глаз, ответил он и вернулся к деловому тону: – В заборе есть задняя калитка?
– Я не знаю, я не осмотрела толком дом и участок.
– Ладно, в крайнем случае полезем через забор.
– Там Апельсин, – предупредила девушка, позволив себе слегка улыбнуться.
– Значит, вы полезете первой, на вас он лаять не будет. – Кнуров быстро глянул на нее и снизошел до объяснений: – Надо попасть в дом так, чтобы нас не увидели соседи или прохожие.
Все-таки женщины разбаловали мужчин!
Мужчина распоряжается: делай так или будет эдак, и ждет неминуемых вопросов от женщины, а получив их, снисходительно поясняет «глупышке», что и почему.
От этой вопросов не дождешься! Как же!
Не несчастная потерпевшая сиротка, а прямо бойцовый петух какой-то!
– И еще. Будете делать только то, что я скажу и когда я скажу, – приказал Кнуров строгим тоном. – Вы должны слушать меня как Господа Бога.
– Первого, – слегка улыбнулась Ника.
– Что первого? – сбился с назидательно-снисходительного тона Кнуров.
– Командир всегда первый после Бога. – Улыбка сошла с ее губ. – Я постараюсь, но не обещаю. Если я буду абсолютно уверена в неправильности ваших приказаний и увижу правильный выход, я, скорее всего, вам не подчинюсь.
– Даже не думайте!
Она пожала плечами и развела ладони в стороны, что означало: «Ну извини, хочешь – откажись от дела!» И в зеленых глазах сверкнуло лукавство.
Она его тоже изучала и даже немного раскусила! Вот, оказывается, как! Она видела, поняла и почувствовала, что он весь завелся на интригу: шерсть на холке дыбом, когти почти выпущены, зубы оскалены, принюхивается!
Матерый взял след!
Хочешь – откажись! На полном скаку, чуя запах добычи!
Идиотки – это плохо и тошно. Умные, оказывается, еще хуже! А умные и мудрые и еще к тому же битые жизнью – вообще кранты!
Кнуров сдался! Вот черт! Ну, не сдался, разумеется, но чуть-чуть подвинулся.
И ясное дело, оставил последнее слово за собой.
– Я вам не советую, – угрожающе, с напором поставил он точку в их дискуссии.
Вероника шла за Сергеем и смотрела ему в спину. Они то останавливались, прячась и пережидая идущих людей, он прислушивался и, как ей казалось, даже принюхивался, то бегом пересекали дорогу, обходили какие-то дома между огородов. По честным правилам казаков-разбойников.