Любовь танцовщицы

– Что?

– Куда Ильина укатила? Ты мне можешь вкратце рассказать? Трубку она не берет, Куцова...
– он прочистил горло и уставился на стену поверх головы Христенко, старательно избегая смотреть ему в глаза.
– В общем, до вас тоже не дозвониться было.

Артем постарался вкратце и с минимальными подробностями ввести Михаила в курс дела, изредка поглядывая на часы и отсчитывая время, проведенное в Мишином кабинете.

Примерно минут через сорок Артем, наконец, закончил рассказывать, и все, что ему хотелось - замолчать и не говорить ни слова ближайшие часа три.

– Да уж, - Миша недоверчиво покачал головой, дослушав его рассказ.
– И ведь никогда бы не подумал, что такое может с Аленой произойти. Она всегда такая тихая, спокойная. У нас почти всегда в неприятности Куцова влипала...

– В тихом омуте...
– хмыкнул Христенко, сосредоточившийся только на словах о Наташе.
– И что, часто у вас неприятности бывают?
– как бы между прочим поинтересовался он.

Миша на мгновение задумался, вертя в руках дорогую и тяжелую ручку.

– Да как сказать...периодически случаются, - тяжело вздохнул Михаил.
– С мужиками на таких должностях мороки было бы меньше, если честно. Но куда этих двух теперь выгонишь, да и зачем? Все равно они лучшие, с нуля начинали. Да и привык я, - пожал он плечами, как будто это все объясняло.
– Девчонки всегда хорошо работали, и не из-за них накладки выходили. В первый раз, по-моему, это было года два с половиной назад, когда мы подготавливали выставку одного неизвестного, но крайне дорогого и востребованного художника...

– Только для избранных?
– с презрительной усмешкой уточнил Христенко и получил такую же утвердительную усмешку в ответ.
– И дальше?

Артем примерно представлял себе, как проходят закрытые выставки. Ничего откровенно пошлого или грязного там не увидишь, просто выставкой это можно было назвать с огромной натяжкой. Художник, как правило, не особо и талант, рисует либо классические, абсолютно лишенные души натюрморты, либо непонятную размазню, принимаемую всеми по негласному соглашению за великое искусство. Такие выставки Артема дико раздражали, и он всеми правдами и неправдами старался их избегать.

– А дальше наш талант, - на этих словах Мишу так перекосило, что сомневаться в одаренности безымянного художника больше не приходилось, - предложил Куцовой поработать у него натурщицей, исключительно ради искусства.

Артем против воли скрипнул зубами, испытывая непонятное раздражение. В самой просьбе художника ничего зазорного не было, но он чувствовал, что за такими предложениями кроется отнюдь не любовь к творчеству. Да любой здоровый мужик не сможет бесчувственно рисовать Куцову. Он будет думать о чем угодно, только не о карандашах и кистях. Артем искренне не понимал, как можно не хотеть Нату, поэтому...вставал другой вопрос. Что стало с этим горе-художником?

– А она?

– А она обматерила его так, что у всей достопочтенной публики чуть бокалы в руках не лопнули, - Миша не сдержал ироничный смешок.
– Под конец того представления, когда я уже подошел, Ната успела взять себя в руки и начала посылать его очень культурно, но художник по-прежнему находился в состоянии шока.

– Да уж...
– Артем мог представить себе подобную картину.
– А что он рисовал, кстати?

А вот здесь Михаил раскатисто расхохотался, и хотя Христенко не понимал причины такого смеха, он все равно не сдержал легкой улыбки.

– Животных он рисовал, - сквозь слезы выговорил через пару минут Миша, - животных...на лоне дикой природы.

И дальше они с Мишкой откровенно ржали, нимало не заботясь тем, что их может быть слышно в коридоре.

Поговорив с Михаилом еще минут двадцать и решив все оставшиеся вопросы, на этот раз касавшихся поляков, Артем со спокойной совестью направился в Наташин кабинет, предварительно узнав все у секретарши Галины, которая была настолько любезна, что проводила его почти до двери.

Хотя вряд ею двигала любезность, скорее, любопытство, которое проглядывалось в каждом нервном жесте, но

Артема это совершенно не трогало. Он лишь красноречиво посмотрел на женщину перед тем, как закрыть дверь и взглядом указал на выход. Она понятливо кивнула и удалилась.

– Привет.

– Привет, - Наташа суетливо бегала по кабинету, доставая какие-то папки и бумаги.
– Все решили?

– Да, - Артем медленно обвел взглядом помещение, подмечая все незначительные детали, которые просто кричали о том, что это офис Куцовой. Конечно, если знаешь, на что именно смотреть.

В целом, ее кабинет представлял собой обычный офис, каких еще штук сто в этом здании. Стены обшиты панелями, стилизованными под дерево, обычный темно-коричневый стол, темно-коричневое кресло ему в тон, светло серая полка для документов и у окна примостился маленький диван.

Но на стене висела картина, явно подобранная не только со вкусом, но и со смыслом. На столе стояло огромное количество фотографий - целых пять. Артему это казалось просто гигантской цифрой, учитывая то, что у него на работе ни одной фотки не было, да и некого ему в рамочку ставить. У окна примостилась маленькая елка - хотя Христенко точно знал, что Миша запрещает такие вольности. Нату, похоже, такое положение вещей ничуть не смущало, потому что девушка успела даже нарядить зеленую пушистую красавицу игрушками, подозрительно похожими на те, которые он видел у нее дома. И пахло в кабинете ее духами - корицей с примесью чего-то.

– А у тебя тут уютно, - признал Артем вслух, подходя к столу и заглядывая Нате через плечо.
– Что делаешь?

– Работаю, - недовольно огрызнулась она и попыталась его оттолкнуть, резко подаваясь бедрами назад и упираясь прямо в его пах.
– Отойди от меня.

– Если ты так планировала меня оттолкнуть, то у тебя не получилось, - насмешливо изогнул он бровь, хотя ему было далеко не до смеха.

Артем не видел ее две недели, а вчерашний вечер не располагал к тесному общению. С утра же...слишком много произошло с утра, хотя даже тогда он ее хотел, такую теплую и домашнюю. И она его тоже хотела. Он не смог ее не позлить, поэтому и вышел из душа в одном полотенце, в том самом, в которое до этого заворачивалась Ната. Христенко явственно увидел, как у нее перехватило дыхание, а пульс на шее резко и часто забился, соблазняя прикоснуться к нежной и гладкой коже и почувствовать на губах стук ее сердца.

А сейчас он почти исполнил свое желание, ощущая, как Наташа под его руками испуганно и настороженно замерла, боясь сделать хоть какое-то движение. Но просто стоя рядом, Артем слышал, как стремительно бьется ее сердце, как она рвано и тяжело дышит и пытается избавиться от его рук, словно они обжигают ее.

Наташа почти сразу выпустила бумаги из рук и теперь обеими руками опиралась на столешницу, и Артему чертовски нравилось, как при этом она выгибает спину - грациозная, словно кошка. Ему до боли хотелось сдернуть с нее темно-синий строгий шелк и пройтись поцелуями по изгибам ее позвоночника, лаская каждый миллиметр кожи, чтобы под конец Наташа умоляла его о большем...Плохие мысли, очень плохие мысли, которые сладкой болью отозвались в паху, и девушка сразу это почувствовала.