Любовь в курятнике
Шрифт:
– Заходи под зонт. Видишь снег какой.
– Генка… ты?..
– Я. – Мужчина нервно вынул пачку сигарет. – Разреши?
Надя кивнула. Он с жадностью глотнул, мешая слова с дымом, заговорил: – Ждал тебя… Увидел, как ты уходила куда-то… вот и ждал… Вообще-то, я вижу тебя каждый день… – Геннадий затянулся. – Ну… рассказывай… Слышал, наукой занимаешься… живёшь за границей…
– Жж-живу зз-за границей, наукой зз-занимаюсь… – Надежду трясла лихорадка, она изо всех сил пыталась сдержать дрожь. – Тебе… известно?
Мельтешил надоедливый снег.
– Известно, – сказал Гена, не отнимая взгляда от Нади, снял с её лица влетевшую
– А что, жж-жены нет дома?
– Нет. Поехала в Казахстан. Ну, пойдём, а?..
– Пойдём…
– Ухх, как тепло!
Хозяин помог женщине снять пальто, раскинул на вешалке мокрый платок. Залюбовался: «Стала ещё красивее!»
– Надюш, осваивайся. Это – дверь в нашу комнату. Проходи, не стесняйся. Квартира на три хозяина, – пояснил он, – проходи, я сейчас, – сам ушёл на кухню.
Небольшая полутёмная комната. Приглушённый торшерный свет у дивана выхватывает стол напротив, заваленный книгами, приёмник на полу, откуда сочится знакомый блюз. Очертания вещей на стуле, рамки фотографий на стене. Надя присела на диван у журнального столика. Мельком осмотрелась, немного уняла дрожь. Появился Геннадий, поставил коньяк, коробку конфет, печенье. Сел около.
– Хочется отдельную квартиру, – перехватив Надин взгляд, сказал он. – Пытаюсь отложить на кооператив. Не получается. Фотографам-то много не платят.
– Ты же энергетик.
– А-а… это само собой. Но ты ещё не забыла, что я и неплохо фотографирую? – Геннадий открыл коробку, – радиоаппаратуру чиню? Вот и работаю на трёх работах. – Он разлил коньяк. – Всё равно денег не хватает, – махнул рукой и подал Наде рюмку, – давай не будем о плохом… – Но тут же спохватился: – Может ты есть хочешь? Я – мигом…
– Нет, спасибо, не хочу.
Хозяин придвинул конфеты, печенье, улыбнулся:
– Надюшка, налетай! – Поднял рюмку: – Ну?.. За встречу?!
– За встречу…
– Надька, а помнишь, как мы мечтали о своём доме и в чужие окна заглядывали?
– Помню… Хм… Все окна помню… Ещё я помню, что ты – самый умный, самый талантливый…
– А ты помнишь?..
– А ты?..
– Ну как живёшь?..
– А ты?..
Они говорили и говорили, перебивая друг друга. Тихо подкралась сердечная песня, устроилась рядом, загрустила:
«Милая моя, солнышко лесное…Где, в каких краях встретишься со мною?..»– Генка… откуда? Наша песня…
– Тебе сюрприз… Эта плёнка всегда в магнитофоне.
Встреча и коньяк взволновали, воспоминания растеребили душу. Геннадий покачивал головой в такт песне и, не отрываясь, смотрел и смотрел на Надю… Осторожно привлёк к себе:
– Надька… Надька ты моя… Согрелась?.. – мужчина уткнулся в её волосы, прерывисто дыша, зашептал: – Если бы ты знала, как я скучал все годы. Если б ты только знала… – он отодвинулся, поглядел на неё. – Неужели это ты, моя Надюшка?.. И мы опять вместе, даже не верится… – Геннадий крепко обнял её. «Надька…»
Она послушно прильнула. «Мой, мой! Умный, ласковый Генка!» У неё запылали щёки. «Неужели это не во сне?..» От счастья кружилась голова, замирало сердце. Надю снова согревало его тепло. Снова она вдыхала
его запах… такой родной. Вот они шрамы на пальцах. Родинка на груди… Она по-прежнему его любила… Нахлынул восторг, сладкое блаженство расплылось по телу. Заломило внутри. Замутилось… «Ни о чём не хочу думать… Забыться… с ним… с ним… Как хорошо…» Она жарко зашептала:– Генка… родной… милый… Как же я люблю тебя!.. Как ждала этой встречи!.. Господи. Каждый день представляла… Ге-енка… Мой Генка… только мой! Мой… Никому тебя не отдам… никому… слышишь?.. Нико-ому-у…
– Ма-а-ма…
Надежда отпрянула… «Господи, к-кто… это?»
– Ма-а-амма, – надрывно заплакал ребёнок.
– Извини… – Геннадий аккуратно отстранил Надю, прошёл в дальний тёмный угол. Ласково зашептал: – Скоро, скоро мамочка придёт… Ты спи… спи, моя маленькая…
– Ма-а-ма…
– Не хочешь спать? Ну иди ко мне, и-иди, моя сла-адкая! – Геннадий поднял ребёнка, поцеловал.
Надя, чуть не плача, сидела, уронив голову на руки. «Что же это?..» Жгучий стыд бил в виски.
– Знакомься: На-а-астенька… доченька моя, – Геннадий с гордой улыбкой подошёл к Наде. – Вот она, красавица! Моё солнышко лесное!
Надя подняла голову… Раскрасневшаяся девулька, с пушистыми рыжими волосами сонно посмотрела на гостью, причмокивая соской, успокоенно прижалась, положила голову на отцовское плечо. Засопела. Отец пригладил дочкины разлохмаченные волосы, прижался губами.
– Так ребёнок не с матерью?.. – рассеянно удивилась Надя.
Её подмывало спросить: «А в кого же дочка рыженькая-то». Но спросила лишь: – Сколько же девочке годиков?
– Год и пять месяцев… Нет, Люба одна поехала: проведать могилы родных, отдохнуть… от домашних дел… от нас с Настюшкой. – он усмехнулся. – А я отпуск взял, – отец похлопал малышку по спинке, – вот с Настенькой вдвоём… домовничаем. Знаешь, если бы не она, всё сложилось бы иначе… – Геннадий, покачивая дочку, стоял перед Надеждой.
– О-о-й!.. смотри-ии, – вдруг протянул он и блаженно прикрыл глаза. Умиляясь, показал на свои брюки, по которым обильно стекала и расплывалась влажная струйка. – Надь, ты сиди, не скучай, а мы сейчас переоденемся и снова спа-атеньки ляжем… да, Настюха? – Геннадий захлопотал, агукая и приговаривая, вышел с ребёнком в ванную.
Надежда сидела, опустошённая, обманутая ожиданием счастья. Очарование встречи схлынуло. Настроение испортилось. Будто после сна пробежалась она глазами вокруг. – Незнакомая комната, на письменном столе – книжная свалка, драные, изрисованные тетрадки, соски, пузырьки… Рядом, на стуле с поломанной спинкой – допотопный магнитофон. Детские вещички разбросаны по комнате. Ползунки, кофтёнки-пелёнки разноцветной лапшой провисают на верёвке. В тёмном углу на детской кроватке перекинуто одеяльце. На дверце прикрытого шкафа – юбка, блузка, капроновые колготки, мужские спортивные штаны, ещё какие-то вещи…
– Господи, зачем я здесь?.. – с недоумением подумала Надежда.
Она встала. С фотографии на стене из-под белёсых ресниц на неё смотрела озорная мордашка со счастливой улыбкой и пушистыми рыжими волосами.
«Милая моя, Солнышко лесное…» – ласково пел задушевный голос в старом магнитофоне.
Надежда быстро вышла в коридор, взяла пальто и плотно закрыла за собой входную дверь.
Пиявкина любовь