Любовь в наследство, или Пароходная готика. Книга 1
Шрифт:
— Ты видела много индейцев?! — воскликнул Клайд, от изумления останавливаясь.
— Да, дорогой. Я попыталась было сосчитать, но потом бросила это занятие, поскольку их оказалось очень много. Я просто дождаться не могу, когда напишу об этом домой. Но все это были деревянные индейцы возле магазинов, торгующих сигарами!
Раздался ее смех, свежий, веселый и звонкий. Когда они наконец добрались до своего подобия люкса, задыхаясь от утомительного подъема, она вновь посмотрела на Клайда и опять рассмеялась.
— Все это — новые впечатления, — проговорила она. — И больше всего меня восхищает и просто очаровывает то, что большинство из них появилось тогда, когда я вышла за тебя замуж!
Этими словами, сказанными так искренне и так душевно, она, сама того не сознавая, освободила его от опасений, иногда появлявшихся во время поездки через горы. В Нью-Йорке его заботили
15
Золотой треугольник — реконструированная центральная часть Питтсбурга, район современных офисов, отелей, магазинов и т. д.
Поздно вечером, вернувшись в отель, он извинился, что не смог с ней поужинать и даже не послал записку, поскольку деловые знакомые пригласили его в Ньювелл, а там в разговорах незаметно прошло целых три часа. Он подумал, что Люси, наверное, решила так долго его не дожидаться и отправилась обедать одна. Но она сказала, что не стала этого делать, ибо обрадовалась возможности успокоить совесть, написав письмо матери. Ведь она так долго не писала. Ей было очень стыдно, что, будучи в Нью-Йорке, она совсем позабыла о миссис Кэри. Зато теперь написала совершенно обо всем: о роскошном отеле, об удивительных магазинах, театрах, ресторанах — в общем, обо всех достопримечательностях. На это письмо у нее ушел практически весь день, так много надо было рассказать. А когда она отправила его, то устроилась возле окна, глядя на заход солнца, воистину неповторимый. Кроме того, языки пламени из камина отбрасывали отблеск на стены, отчего зрелище становилось еще прекраснее. И она зачарованно смотрела на все это — еще одно, доселе не изведанное впечатление. И еще одно потрясение, с улыбкой осведомился Клайд. Да, она даже вообразить не могла, что насыщенный красный цвет может быть таким величественным, неповторимым и столь впечатляющим. Возможно, Клайд тоже видел сегодня закат и этот прекрасный цвет, но поскольку видел его не впервые, то не обратил на него никакого внимания. И пропустил такую красоту. Но она полагает, что он слишком устал после такого утомительного и долгого рабочего дня…
Он заверил Люси, что совсем не устал, однако для посещения Пойнта уже слишком поздно, а другого занятия для них он не придумал и сразу после ужина уселся за письменный стол, за которым весь день просидела Люси, и начал исписывать листки бумаги колонками цифр. Иногда она тихонько подсаживалась к нему с каким-то вышиванием, но он был настолько погружен в свои расчеты, что не замечал ее; когда же наконец поднял голову от исписанных листков, лежавших перед ним, то увидел, что остался один, и тут осознал, что даже не заметил, когда она ушла. М-да, для молодожена подобное поведение недопустимо, решил он и поспешил присоединиться к Люси. Она встретила его с такой искренней радостью и теплотою, словно он вообще не покидал ее на целый день и не провел весь вечер за своими подсчетами.
Проснувшись, они не поверили, что за окном утро, настолько пасмурным был день. И действительно, Клайд даже не удосужился взглянуть на часы, пока не подремал сладко еще с полчасика. Он ничуть не сомневался в том, что еще не время вставать, — такая темень стояла на улице. В наказание за эту невольную поблажку потом ему пришлось лететь сломя голову, ибо он опаздывал на очень важную деловую встречу. С полудня пошел сильный дождь и лил как из ведра до самого вечера. На этот раз Клайд не забыл отправить Люси записку, чтобы предупредить, что задерживается. Он уверял себя, что Люси снова занята письмами, хотя и сомневался, что она может исписывать страницу за страницей для кого-то, кроме матери, и впервые подумал, не ведет ли она дневник. Он полагал, что большинство женщин это делают, и очень надеялся, что Люси тоже последует этой моде, ибо тогда у нее должно уходить на это много времени, как и на обдумывание новых впечатлений. Когда же наконец вымокший до нитки Клайд явился, то вручил ей влажную газету, указав на неприметную статью с малюсенькой гравюрой, а над ней заголовок «Речные суда».
— Из Мемфиса до Нового Орлеана, — прочитала она, следя за его пальцем, — выйдет пароход «Гонец» под командованием капитана Джесси Дина. Он отправится вверх по реке, заходя во все промежуточные порты. Отправляется вместе с приливом. Так, значит, пароход, на котором мы пойдем, это «Гонец»? — осведомилась она.
— Да, надеюсь. Если он не отправится слишком скоро.
— Но здесь же не говорится, когда он отходит. Только сказано, что с приливом. Чего-то я не понимаю…
— Конечно же, не понимаешь. Ведь пароходы на Огайо не имеют расписания, как океанские лайнеры. Они отходят и приходят в зависимости от состояния реки. Если ливень продолжится, то «Гонец» отойдет очень скоро. А это значит, что мне придется постоянно находиться в литейных и на верфи, чтобы успеть завершить свои дела до его отхода. А еще это значит, что если дождь прекратится, то мы можем не успеть на «Ричмонд». Поэтому нам лучше относиться к этому ливню, как к Божьему промыслу, и не забывать о том, что нет худа без добра, пусть даже из-за непогоды ты сидишь в отеле, как в клетке.
Оставив ее дочитывать газетную статью, он отправился в спальню сменить мокрую одежду и привести себя в порядок. Когда он вернулся в безукоризненном костюме, с посвежевшим от бритья лицом и набриолиненными волосами, она все еще читала газету с несколько озадаченным видом.
— Собирайся к ужину. Мне надо как следует поесть, полагаю, и тебе тоже. И пока мы будем есть, я объясню тебе все насчет прилива — большого повышения, как называют его старые капитаны.
Позже, когда они сидели в уютном, приятном ресторане и вкушали заказанных Клайдом устриц и тушеное мясо, он продолжил:
— Дожди в этих местах — явление сезонное, и они очень сильно влияют на судоходство по реке. Старожилы утверждают, что подъем реки почти впрямую зависит от количества осадков, соответственно — сколько дюймов осадков выпало, на столько футов и поднялась река.
— У них что, имеется постоянная официальная сводка того, сколько дюймов осадков выпало?
— Ну, сейчас она ведется не так тщательно и научно, как раньше это делал Томас Джефферсон, приятель твоего дедушки. Но в самом конце Маркет-стрит стоит старинный каменный индикатор с метками, показывающий глубину воды в футах за самой ближайшей отмелью. Как только эта штука отмечает подъем, на берегу сразу начинается суматоха. Все продукты, что хранятся на складах, поспешно спускают на грузовые платформы, и начинается погрузка. Как раз прошлым вечером, когда я пришел туда, там царила полная неразбериха. На мой взгляд, дождь лил намного сильнее обычного, и река уже поднялась… достаточно для легкого суденышка. Однако для «Гонца» нужно намного больше.
— И сколько же?
— Точно не знаю. Скажу завтра, когда вернусь.
— Четыре с половиной фута, — сообщил он Люси на следующий вечер. — Даже если дождя больше не будет — похоже, что небо прояснилось надолго, — «Гонец» сможет выйти утром в субботу. Об этом объявлялось в вечерней газете.
Суббота вполне устраивала Клайда: ему как раз хватило времени привести в порядок все свои дела.
На следующее утро он сказал, что ему надо съездить в Шузетаун, а на эту поездку уйдет практически весь день. Из Аллеган-сити они отправятся по железной дороге, проедут мост на Федерал-стрит, еще шестнадцать миль на поезде до Шузетаун-лайн, а потом пересекут реку на пароме. Если Люси хочет посмотреть на судостроительный завод, то такая возможность у нее будет.
Люси с готовностью и радостью согласилась. По дороге она весело болтала о каких-то пустяках. Как только они прибыли на верфь, Клайд отыскал для нее нечто вроде укрытия под одним из навесов, поставил туда стул и расстелил на нем свой красивый льняной носовой платок. Она довольно долго восседала на нем, вдыхая едкий запах стружки и опилок, пакли и дегтя и наблюдая за Клайдом: он ловко взбирался на деревянные шпангоуты [16] , очень похожие на гигантскую грудную клетку. Рабочие ловко обтесывали сверкающие дубовые детали. Повсюду слышался тяжелый звук металлических ударов. Наконец, спустя длительное время Клайд вернулся к Люси в сопровождении довольно щеголеватого молодого человека, которого представил как мистера Сайреса Тетчера, одного из сотрудников. Мистер Тетчер официально поклонился миссис Бачелор и, сделав несколько стереотипных замечаний по поводу погоды и удивительного процветания Питтсбурга, вытащил из кармана маленький кожаный блокнотик и стал записывать туда какие-то данные, сообщаемые ему Клайдом. Люси совершенно ничего не понимала в том, что говорил ее муж мистеру Тетчеру. Это продолжалось несколько минут; затем мистер Тетчер опять поклонился, даже более официально, чем в первый раз, и попросил у миссис Бачелор прощения за то, что ему необходимо быть в конторе. Он еще раз извинился — если подобные вещи требуют извинения, — сказав, что было бы неплохо, если бы мистер Бачелор отправился в контору вместе с ним. Но сначала они отведут Люси к мистеру Портеру, добавил он, указывая на большой белый дом владельца верфи, расположенный на холме. Мистер и миссис Портер с огромной радостью примут миссис Бачелор, они уже ожидают ее. Также он уверен, что и миссис Бачелор получит удовольствие от знакомства с ними…
16
Ребра судна, к которым крепится наружная его обшивка.