Любовь в прямом эфире

— Это сливочное, — уточнила Надя, — с розовой розочкой наверху. В мороженом десять процентов молочного жира и пятнадцать сахара. — Она сама не заметила, что ее губы скривились. Надя терпеть не могла жирное, словно масло, мороженое. Хоть на хлеб его мажь.

— Вот как? Десять и пятнадцать… — повторил мужчина и прошелся пятерней по пушистой груди.

Надя проследила за этим движением пальцев и внезапно почувствовала, как сердце пустилось вскачь. Она отвернулась и уставилась на кучи песка, которые преграждали ей путь все эти дни. Она никогда не сворачивала на эту улицу… Так правильно ли она сделала, что свернула на нее сегодня? Но она не успела себе ответить, потому что покупатель подал голос:

— А вот это? — Указательный палец спикировал, как пикирует голодный голубь на крошки, которые рассыпают добрые старушки у подъездов, и аккуратный ноготь ткнулся в брикет в желтой фольге.

— Это молочное. Три с половиной процента жира и до шестнадцати процентов сахара, — протараторила Надя.

Мужчина едва заметно ухмыльнулся, продолжая кружить над содержимым сумки.

— А вот это? — Он приподнял упакованный в серебряную фольгу рожок.

— Пломбир, — охотно ответила Надя. — Мороженое повышенной жирности. Пятнадцать процентов молочного жира и до шестнадцати сахара.

— Гм, — буркнул он, незаметно наблюдая за девушкой.

— Выбирайте, — повторила свое предложение Надя, но в голосе не было нетерпения. Напротив, казалось, она готова до бесконечности отвечать на его вопросы.

— А вы не боитесь, что, если все клиенты окажутся такими занудами, как я, ваше мороженое растает и утечет?

— Нет, — сказала Надя. — Это закаленное мороженое.

— Закаленное? Это шутка, да? — Он отдернул палец и снова сложил руки на груди. Он сам не знал, чего ради тянет время и задерживает молоденькую мороженщицу. Но что-то подсказывало ему: вот-вот откроется причина, он поймет, догадается, с какой стати так нестерпимо хочется морочить голову этой девушке.

— Нисколько не шучу. — Надя привалилась к велосипеду. — Перед тем как отправить мороженое на продажу, его замораживают при минус двадцати четырех градусах. Оно твердеет и потом не тает в руках.

Мужчина протянул руку к «розочке». Потискал двумя пальцами. Почувствовал, как быстро они леденеют.

— На самом деле! — Он пожал плечами и положил стаканчик обратно.

— Закаленное мороженое самое лучшее по своему составу, — продолжала Надя излагать то, что усвоила, готовясь к новому занятию.

На это занятие она наткнулась случайно — соседка Клавдии Михайловны навела ее на неожиданную мысль. Женщина работала в местном магазине и рассказывала, как хорошо в это жаркое лето идет мороженое.

— Дачи кругом! Жалко, что народ не знает, какое замечательное мороженое мы продаем, — сокрушалась она, разговаривая с теткой через забор.

— А мороженое откуда? Привозное? — поинтересовалась Клавдия Михайловна.

— Да нет, недалеко отсюда один московский мужик открыл свою фирму. Он продает его оптом и малым оптом. Была бы помоложе, ей-Богу, села бы на велосипед и каталась по дачам с полной сумкой.

— Мороженое, кому мороженое! — засмеялась Клавдия Михайловна.

— Смеешься, а знаешь, как выгодно?

Надя не спала половину ночи. Она шепотом повторяла: «Мороженое, кому мороженое». А утром вывела из сарая велосипед, подкачала колеса и поехала в магазин. Она узнала у соседки, где находится фирма… Эта фирма называлась «Винд». Что в переводе с английского означает «Ветер».

Ей понравилось название. Понравилось само мороженое. И отпускная цена на него… А также ей понравилась своя собственная решительность — после песни, которую она услышала в электричке, она не сомневалась, что надежду терять глупо. Просто нужно делать хоть какое-то дело. Пусть маленькое, если не идет в руки большое.

До сих пор ей некому было рассказать, что она узнала о мороженом, прогулявшись по нескольким сайтам в Интернете, который нашла в компьютерном зале на почте в райцентре. Покупатели-дачники совали ей в руки деньги, хватали вожделенные рожки, трубочки, брикеты и бежали в холодок, чтобы сесть и слизать там все, что унесли. А вот на сей раз…

Внезапно Наде показалось, что она уже где-то видела этого мужчину. Или дело в том, что слишком долго рассматривает его и привыкла? Конечно, долго, если успела заметить даже родинку на ключице. Аккуратную, круглую, темно-коричневую. И снова Надино сердце отозвалось толчком.

— Значит, это закаленное мороженое, — повторил мужчина и внимательно посмотрел на Надю.

Она подумала, что его пристальный взгляд — явный признак того, что он хочет узнать еще что-то, и сказала:

— Между прочим, по рецептуре это самое лучшее мороженое. Совершенно безопасный продукт, кроме всего прочего.

— Система контроля? — предположил он.

— Не только. Все его компоненты пастеризуют при температуре восемьдесят пять — девяносто градусов. Термофилы, — заметив, как вскинулись его ровные темные брови, Надя объяснила: — так называются самые стойкие микроорганизмы, погибают уже при температуре семьдесят пять градусов. А потом — холод камеры…

— Я им не завидую, — фыркнул мужчина и теперь уже прямо и откровенно посмотрел в Надино лицо. — А я вас узнал, — наконец сказал он. В его голосе послышалось откровенное облегчение.

Надя побледнела, цвет лица слился с тоном футболки, в которой она была. Потом покраснела, теперь он почти совпадал с цветом ее коротких шорт.

— Не пугайтесь. Я действительно вас видел.

— Но я вас не…

— Вы меня тоже видели.

— Когда? — Надя внимательно смотрела на него. Ей снова показалось, что и впрямь есть в нем что-то знакомое, но что?

— Не трудитесь, — сказал он. — Мне нужно с вами поговорить. Это очень серьезно. — Он подступил к ней вплотную

Надя впилась руками в руль и попятилась. Она тревожно оглянулась, на всех участках копошились люди. Еще бы нет — суббота, и девушка немного успокоилась. Нельзя сказать, что она опасалась этого дачника, но… всякое бывает. Она слегка расслабила руки на руле.

Мужчина засмеялся.

— Не бойтесь, я не сумасшедший. Я просто очень… ну очень рад… — Он снова засмеялся. Его прежнее выражение лица, тоже как будто закаленное, смягчилось. Надя заметила, что у него серые глаза и приятная улыбка.

— Вы… — она чуть не задохнулась от удивления. — Так это вы… неужели? — Она покачала головой. — Вы пели в электричке! Вместе с парнем… — Она неуверенно засмеялась, не зная, как по-другому скрыть изумление и некоторую растерянность. Она еще никогда не встречалась так близко с человеком, который зарабатывал столь странным способом. — Вы… играли на баяне… Только… только у вас была другая прическа.

— Да, — кивнул он и прошелся рукой по волосам. Волосы подчинились, а, когда рука оставила их в покое, Надя увидела, что лоб прикрыт челкой, как тогда. — Специально, чтобы походить на тех, кто поет в поездах.