Любовь в ритме танго

Мы с Агустином прижались друг к другу, не переставая смеяться, пока моя сестра не пронзила нас взглядом.

— Успокойтесь, — сказала она.

— Рейна… — произнесла я. — Ты не знакома с Агустином, верно? Я очень хочу вас познакомить.

Агустину понадобилось время, чтобы успокоиться, как, впрочем, и мне. Он хотел было сделать несколько шагов к столику наших знакомых, которые сидели справа, так нам удалось бы избежать этого неприятного разговора. Но тут Эрнан, который не отпускал мое запястье, повернул меня лицом к себе.

— Давай, давай! — и он продемонстрировал свою приятную сторону, которая, возможно, была самой отталкивающей. — Значит, ты сестра Рейниты и подружка Квазимодо, и вот еще… Скажи мне, ты с ним спишь?

«Какого черта тебя это волнует», — хотела я сказать, но все же отдавала себе отчет в том, что следует обдумать свой ответ. Мне очень хотелось нагрубить Эрнану, но я сдержалась и ответила:

— Да, конечно, я с ним сплю. Очень часто. Почему ты об этом спрашиваешь? Хочешь куда-то записать?

— Конечно, Агустин и ты, есть чему удивиться.

— Знаешь ли… — и я приложила усилие, чтобы освободить свое запястье от его пальцев.

— Что? — спросил Эрнан с лучезарной улыбкой, не готовый принять вторую часть фразы, которую я оставила на обдумывание.

— Заткнись! — я рассмеялась жутким, грубым, высоким смехом, по сероватому лицу Эрнана я видела, как сильно он расстроился.

Я бросилась искать Агустина. В этот миг я чувствовала в себе столько энергии, что, наверное, могла бы зажечь ртом электрическую лампочку. Когда я встретила его, прошептала:

— Пойдем.

Мои щеки залились краской, глаза блестели, а ноги подкашивались. Агустин все понял и, попрощавшись со своими друзьями перед уходом, рассмеялся.

— Расскажи мне.

Он продолжал смеяться, когда мы забрали свои пальто и вышли на улицу. Я с трудом нашла в моей сумке парковочный талон, когда рассказывала о том, что произошло со мной.

— Надеюсь, что все это тебе не повредит, — сказала я в лифте, который вез нас на третий этаж, неожиданно серьезно.

— Что?

— Ну, моя сестра, то, что я сказала этому типу с радио, и все такое… Он твой шеф. Разве нет?

— А, ну только в теории, — успокоил меня Агустин с улыбкой, пока ждал, когда я дойду до маминой машины, которую у нее одолжила, потому что моя была в ремонте. — Он открыл дверь машины, и я села на свое место. — Он тот же диктор, хотя и стоит у руля.

— По меньшей мере, — я нажала на кнопку, которая регулировала позицию кресла водителя, маленькая роскошь, к которой я не могла привыкнуть, пока подголовник не наткнулся на край заднего сиденья.

— И все же, — продолжил Агустин, который покорно опустил кресло за спиной, чтобы расположиться с комфортом, пока я изворачивалась, чтобы засунуть одну ногу между его ногами, — он большой, даже великий бабник… Ты видела, с кем он водится?

— Так лучше, — сказала я, наклоняясь над ним, — ты не представляешь, как это меня радует…

Я поцеловала его, и мурашки, бежавшие по моим ногам, распространились по всему телу. Рейна, Химена и Эрнан еще плясали в моей голове в ритме какой-то мистической мелодии. «Заткнись!» — приказала я сама себе. Во мне бурлила огромная радость, которая требовала немедленного физического выражения, и я начала двигаться сверху вниз, очень тихо, над телом Агустина, моя талия описывала медленные чувственные круги. Ткань создала контакт с моей кожей, она почти растворилась, потому что я контролировала все этапы процесса, ткань превратилась в желатиновую кучу морщин. Движения были едва ощутимыми вначале, но потом они стали сильнее, а на моей коже отпечаталась пряжка его брюк, она превратилась в раскаленный металл и поставила на мне красное грубое клеймо, которое жгло мой живот, словно пыталось опалить его, ранить, влезть внутрь, вытеснить мою собственную плоть. Только теперь ко мне вернулось былое веселье. Пока я чувствовала, как руки Агустина изучали длину моих бедер, задирая мне юбку и обвивая ее вокруг моей талии, я смотрела на него и видела, что он мне улыбается.

— Давай, шлюха, ты же шлюха…

Я тоже смотрела на него и улыбнулась, прежде чем ответить.

— Ты ничего на самом деле не знаешь.

* * *

На следующее утро я проснулась в прекрасном настроении, умирающая от голода и без намека на усталость. Я поняла, что буду завтракать последней, потому что Рейна уже ушла из дома. Я приготовила себе чудесный завтрак: кофе, которого хватило бы три чашки, шесть тостов из деревенского хлеба с оливковым маслом и солью и круассан на противне с большим количеством крема, чистый токсин, который был адсорбирован моим организмом с такой благодарностью, что я была готова вернуться в кровать и еще поспать. Несмотря на это, я умылась, вымыла голову и пошла на факультет. Я не видела Рейну весь день. Уже был поздний вечер, когда я спустилась по улице купить табаку в ближайшем баре, и там ее встретила, она пила кофе с молоком в одиночестве. У Рейны были воспаленные глаза, как будто она только что плакала.

— Какой сюрприз! — сказала она мне, желая замаскировать свое плохое настроение под фривольным тоном. — Что ты здесь делаешь? Тебе пора уже принимать ванну, готовиться к встрече с Квазимодо…

— Квазимодо, — ответила я без раздражения, — сегодня утром уехал в Сарагосу готовить специальную программу в честь Бунюэля, не знаю, правда, точно где.

— И просмотреть во время выходных все фильмы?

— Точно.

— Как весело! А почему ты не поехала с ним? Ты же такая любительница кино!

— Да, но муж твоей подруги Химены не оплачивает расходы на сопровождающих, — это была ложь. Агустин не приглашал меня поехать с ним, а мне не пришло в голову просить его об этом. Прошлым летом мы вместе ездили на каникулы в Швейцарию, потому что у нас у обоих было время на это, но в этот раз такой общей возможности не случилось. У меня действительно не было времени поехать в Сарагосу, но другого объяснения для Рейны я не нашла.

— Но это не так дорого, триста километров на машине. Отель точно был бы оплачен.

— У Агустина нет машины.

— И никогда не будет. Пока она есть у тебя, ты возишь его и будешь возить… Ведь именно такие парни тебе нравятся, разве нет?

Я спокойно посмотрела на сестру, пытаясь соединить факт присутствия на ее лице синих кругов под глазами со злой остротой ее языка, но ни к какому выводу не пришла.

— Я тебя не понимаю, Рейна.

— Но это же ясно.

— То, что тебе не нравится Агустин, ясно. Но я не понимаю почему. Ты говорила с ним не больше трех минут. Ты его не знаешь.

— Конечно, Малена, не знаю. Но я знаю сотни таких парней, как он, как минимум каждый из них о себе очень высокого мнения. Они, конечно, намного красивее, это верно, потому что должна тебе сказать, твой вкус ухудшается с каждым годом. Фернандо, по меньшей мере, был красивым.

Шестое чувство подсказывало, что мне следует защищаться, но я не понимала, с какой целью она говорит мне все это, поэтому не была готова предугадать опасность.

— У Фернандо не было ничего общего с этим.

— Конечно, было. Потому что Квазимодо тоже самое, что и он, — она сделала драматическую паузу, длинную, наигранную — чуло.