Любовь в вечерних новостях

— Прекрасно. — Он смотрел, как она поднимает свою рукопись. — Выпьем вечером в баре?

— Нет! Даже если от этого зависит ваша жизнь. — Оливия повернулась и пошла к двери.

— Боитесь?

Это с легкой насмешкой произнесенное слово остановило ее.

— В восемь часов в баре О'Райли.

— Заметано.

Когда она хлопнула дверью, Торп усмехнулся.

«Так, — подумал он, снова усаживаясь в кресло, — за ледяными манерами скрываются вполне живые плоть и кровь, а я уже начал сомневаться в этом. Похоже, что первый ход сделан». Торп засмеялся и повернулся во вращающемся кресле, чтобы взглянуть в окно на панораму города.

Все, однако, к лучшему, решил он. Эта несколько бурная встреча пришлась как нельзя кстати, иначе бы он тянул время, ожидая благоприятного случая. Терпение — одно из главных достоинств репортера. Торп терпеливо ждал больше года. «Если точно, то шестнадцать месяцев», — подумал он.

Когда он увидел ее передачу, он запомнил низкий грудной голос, холодную, строгую красоту. Его страсть вспыхнула мгновенно. С той самой минуты, как он встретился с ее спокойным, внимательным взглядом, он желал ее. Интуиция подсказывала, что следует какое-то время держаться на расстоянии и выжидать. Оливия Кармайкл обладала не только красивой внешностью.

Он мог подробно разузнать о ее прошлом. У него были для этого все возможности: профессиональное умение и связи, но что-то обуздывало его журналистское любопытство, и он вооружился терпением. В работе с политическими деятелями Торпу приходилось часто и подолгу ждать, так что о терпении он знал все.

Торп откинулся в кресле и закурил. Есть надежда, что тактика выжидания начинает себя оправдывать.

3.

Ровно в восемь часов Ливи въехала на стоянку возле ресторана О'Райли. На секунду она прислонилась лбом к рулю. Она вспоминала, как проносится через отдел информации в кабинет Торпа, как кричит на него. Ужасно неприятно. Она жалела, что настолько потеряла самообладание, к тому же в разговоре именно с Торпом. Ливи давно чувствовала, что это человек, от которого следует держаться на расстоянии. Он был слишком сильной, харизматической личностью и явно относился к категории мужчин опасных.

Ливи предпочитала в подобных случаях сохранять дистанцию, а для этого отношения должны были оставаться строго официальными. Несколько часов назад она отбросила всякую официальность. Да это и немудрено, когда стоишь с человеком нос к носу и орешь на него.

— Как бы я ни старалась, — прошептала она, — я не способна быть холодной и невозмутимой. И, — признала она со вздохом, — Торп это понимает.

В детстве Ливи была неприкаянным, неудобным ребенком. Для девочки из степенной, благовоспитанной семьи она задавала слишком много вопросов, слишком часто плакала, чересчур весело смеялась. В отличие от сестры она была равнодушна к нарядам и украшениям. Ей нужна была большая собака, с которой можно побегать, а не смирный маленький пудель, с которым нянчилась мать. Ей хотелось жить на дереве, а не в рафинированном кукольном доме, который выстроил отец, наняв архитектора.

Ливи вырвалась на свободу, поправ строгие правила и обязанности членов семейства Кармайкл. В колледже ей казалось, что она обрела все, чего только можно желать. Потом она все потеряла. Теперь она заботилась только о себе и своей карьере. Она не утратила жажды свободы, но научилась осторожности.

Ливи выпрямилась и тряхнула головой. Сейчас было не время думать о прошлом. Надо сосредоточиться на настоящем и будущем. «Я больше не выйду из себя, — решила она, вылезая из машины. — Этого удовольствия я ему не доставлю».

Ливи вошла в бар при ресторане О'Райли.

Торп ждал ее. Она снова надела свою маску, отметил он. Оливия окинула взглядом зал. Лицо и глаза ее были спокойны и безмятежны. Среди шума и табачного дыма она казалась мраморной статуей — холодной, гладкой и изысканной. Торну захотелось дотронуться до нее, коснуться ее руки, увидеть, как вспыхнут глаза. Гнев был не единственным чувством, которое он хотел пробудить в ней. Желание, сдерживаемое месяцами, становилось неотвязным.

Сколько времени пройдет, прежде чем эти защитные покровы спадут окончательно, гадал он. Он был готов сразиться с ней, чувствуя уверенность в победе. Он не привык проигрывать. Торп подождал, пока она заметит его, улыбнулся и кивнул, но не встал, чтобы провести к столику. Ему нравилась ее походка — плавная, скользящая, скрытно-чувственная.

— Привет, Оливия.

— Привет, Торп. — Ливи устроилась в кресле напротив.

— Что будете пить?

— Вино. — Она взглянула на официантку, которая уже стояла возле. — Белое вино, Лу.

— Да, мисс Кармайкл. Еще порцию, мистер Торп?

— Нет, спасибо.

Торп поднял стакан с виски. Оливия молча смотрела на него, и улыбка на ее лице погасла.

— Ну что ж, Торп, раз уж нам предстоит выяснять отношения, давайте приступим.

— Вы всегда заняты только делом, Ливи? Внимательно глядя ей в лицо, Торп закурил.

Одним из ценных качеств Торпа было умение долго, неотрывно смотреть на собеседника. Не один высокопоставленный политический деятель ежился под настойчивым, испытующим взглядом его темных глаз.

Ливи не была исключением. Она тоже ощущала скрытую силу его взгляда.

— Мы встретились, чтобы обсудить…

— Вы никогда не слышали о беззаботном обмене любезностями? — прервал он ее. — Как поживаете? Не правда ли, сегодня хорошая погода?

— Меня совершенно не интересует, как вы поживаете, — парировала она холодным, ровным тоном. Ему не удастся взять над ней верх. — А погода сегодня отвратительная.

— Такой нежный голос и такой противный язык. — Торп увидел, как в ее глазах вспыхнул и погас огонек. — У вас самое совершенное лицо, какое я когда-либо видел.

Ливи почти окаменела — спина, плечи, руки. Торп заметил это и пригубил виски.

— Я пришла сюда не для того, чтобы обсуждать мою внешность.

— Разумеется, но она имеет большое значение в вашей работе.

Официантка поставила перед ней вино. Ливи схватилась пальцами за ножку бокала, как за свое спасение.

— Зрители предпочитают видеть на экране привлекательное лицо. Тем легче скормить им информацию. К тому же вы аристократичны. Выигрышная черта.

— Вовсе не это определяет достоинства моих передач.

Голос Ливи оставался холодным и бесстрастным, но глаза уже оживали.

— Ну как же? Разве это не помогает повышению вашего рейтинга? — Он откинулся в кресле, внимательно рассматривая ее лицо. — Вы первоклассный диктор, Ливи, и набираете обороты как репортер.

Ливи нахмурилась. Он что, собирается комплиментами сбить ее с толку?

— И, — продолжал он тем же тоном, — вы очень осторожная женщина.

— О чем вы?

— Что вы скажете, если я приглашу вас пообедать?

— Нет.

Он выслушал ее ответ с легкой, беззлобной усмешкой.

— Почему?

Ливи не спеша отпила глоток.

— Потому что вы мне не нравитесь, а я не обедаю с мужчинами, которые мне не нравятся.

— То есть вы обедаете с теми мужчинами, которые вам нравятся. — Торп в последний раз задумчиво затянулся и раздавил сигарету в пепельнице. — Но ведь вы ни с кем не обедаете? Правда?

— Это не ваше дело.

Разозлившись, Ливи попыталась встать, но Торп помешал, положив ладони на ее руки.