Любовь вне правил

…Наверное, тот день стал для неё самым кошмарным днём за всю её недолгую, но достаточно яркую на пережитые эмоции и незабываемые события жизнь. Она не помнила, чтобы её когда-нибудь вообще настолько сильно и беспощадно вырывало из реальности, сминая здравый рассудок в беспорядочных ворох нескончаемого сумасшествия. Когда небо буквально падало вместе с потолком снова, снова и снова, каждый раз, когда она пыталась вдохнуть в полную грудь и сделать хоть что-то, чтобы эта боль наконец-то прекратилась. Чтобы перестала душить изнутри и снаружи, сдавливая рёбра, желудок и сердце невыносимыми тисками выворачивающей агонии. Казалось, избавиться от неё можно было только через истошный крик, потому что ни слёзы, ни надрывные рыдания с кратковременными истериками ни черта не помогали. Она не отпускала ни на миг, не разжимала своих жутких когтистых клешней и липких щупалец с сердечной мышцы, лёгких и трахеи, усиливая их смертельную хватку всякий раз, когда Джо тянулась вырваться из её беспрерывного ужаса.

Наивная малолетняя дура! Неужели, чтобы окончательно повзрослеть и по-настоящему, надо обязательно пережить все девять кругов ада при жизни? Ни с чем не сопоставимый, никем нигде и ни разу не описанный ни в одной из прочитанных книжек. Почему никто не додумался написать учебного пособия – самоучителя для умирающего от агонизирующей любви глупого подростка с чёткой инструкцией по выходу из данного безумия? И где был ты, грёбаный Рик Бауман, когда обманутая тобой семнадцатилетняя девчонка подыхала из-за тебя прямо под твоими плакатами? Когда заперлась в своей спальне через двор от твоего дома, напротив окон твоей брошенной три года назад комнаты? Той самой треклятой комнаты, в которой ты клятвенно божился вернуться за своей инфантой Иоанной, как только та закончит старшую школу и будет готова для взрослой жизни с тобой в большом городе. Три несчастные открыточки из Карлбриджа на праздники в ответ на миллион отосланных тебе писем и наивных детских рассказиков? Это всё, что она от тебя дождалась?

Сколько дней, недель, а может и месяцев, она провалялась в постели рыдая и умоляя мать с сестрой оставить её в покое? Сколько порывалась порезать себе вены или наглотаться без разбору каких-нибудь таблеток из их домашней аптечки? Когда она пришла в себя? Когда в один из этих дней неожиданно сошедшего на неё просветления, она вдруг начала срывать со стены его плакаты, скидывая на пол с полок книжных стеллажей тетрадки и папки со всеми своими творческими писульками, посвященных этому… этому чёртовому говнюку, этому… ублюдочному лицемеру и мудозвону!

Если бы она могла… господи, если бы она только могла (да по-настоящему!) расцарапать его довольную физиономию, вырвать несколько клочьев его шикарных волос так же, как она рвала его изображения, безумно жалея, что это всего лишь выцветшая за пару лет глянцевая фотобумага, а не его реальные лицо и глаза.

Теперь-то она знала, кто такой на самом деле Ричард Дункан Бауман! Один из миллионов ему подобных самовлюбленных мудаков и трепачей! И в нём нет ничерта особенного и никогда не было! Она просто его придумала! Нарисовала на пустом месте! Облагородила и навешала стандартных ярлыков идеального героя!

Как? Как она умудрилась ему поверить, да ещё и прождать целых три года? В какой здравомыслящей голове можно уложить такое? Уж точно не в голове Джоанн Слоун – выпускницы старшей школы Каслфорта, отличницы и золотой медалистки школьных олимпиад по родной литературе и английского языка. Уж ей-то в любом случае было абсолютно параллельно, что в это же время двукратный чемпион и победитель Мото Гран-При всех трех классов Ричард Дункан Бауман навсегда распрощался со своей спортивной карьерой после серьёзной аварии на автодроме Муджелло в Италии, стоившей ему разбитой кисти, запястья левой руки и раздробленной в щепки правой голени. И она даже бровью не повела, когда на первом курсе в национальном колледже Леонбурга в каком-то журнале случайно наткнулась на крохотную статейку из темы "Шокирующие-сплетни-в-жизни-бывших-мировых-знаменитостей", где в нескольких сжатых абзацах говорилось о разводе вчерашнего мотогонщика Рика Баумена с его первой супругой – актрисулькой молодежных сериальчиков Шэннон Прайс.

Брак, продлившийся не больше двух лет? А чего ты вообще ждал, Рикки-мать-твою-львиное-сердце? Что будешь и дальше безнаказанно обманывать малолетних дурочек? Хотя… ей-то какое до этого дело?

Самый короткий восход на Олимп спортивной славы за всю историю большого спорта?

Она только скривила губки, иронично хмыкнула и закрыла журнал, даже не взглянув на название издания и даты его выхода. При чём на распечатанном под новостью очень мелком фото она с трудом разглядела, что это и в самом деле был Рик с его бывшей благоверной. Не прочти она его имени в заголовке статьи, возможно вообще бы не узнала. Да и толку?

Всё осталось в прошлом, там, где ты бросил её четырнадцатилетней малолеткой, наобещав того, чего никогда и не думал выполнять. Но она всё равно останется тебе благодарна за столь бесценный жизненный урок и данную себе в последствии клятву. Что больше НИКТО (!!!), ни один носитель так называемого полового комплекта из члена и яиц не станет причиной её страданий и слёз! Теперь пусть вешаются и грызут себе вены зубами из-за неё, но никак не наоборот!

И видит бог, она сдержала своё священное обещание вплоть до встречи с Гарретом Парчером и даже после неё! До сих дней! До этого вечера!

Вот только… какого чёрта она вспомнила об этом именно сейчас, провалявшись с открытыми глазами в полной темноте несколько часов (ни часом меньше!) и рассматривая растворяющийся во мраке потолка невидимый трехмерный портал в собственное ужасно далёкое прошлое? Каким образом сегодняшний случай в ресторане спровоцировал данный приступ ностальгии? И почему она никак не может успокоиться? Что за бред?

"Молиться о возможной или невозможной встрече?" – это он так типа её запугивал? Серьёзно?

И какого она продолжает думать об этом? До сих пор?!

Это тебе, дорогой, лучше молиться и желательно, как можно более интенсивно, чтобы не дай бог не повстречаться с Джоанн Слоун лицом к лицу снова и тем более случайно! Ибо за дальнейших ход событий с неизбежными последствиями она не ручается. Поверь, уж лучше вообще не вызывать в ней никаких эмоций, оставаясь абсолютно невидимой и особенно безликой тенью, не стоящей ни её поверхностного внимания, ни какого-либо интереса в целом. Иначе можешь очень сильно об этом пожалеть.

* * *

– Гаррет? Что-то случилось?

– Как сказать… хотя со мной всё хорошо, не волнуйся.

– Милый, я сейчас за рулем. А ты ведь знаешь, как я не люблю разговаривать по телефону, когда управляю машиной!

– Прости, дорогая, но я всего лишь хотел сделать тебе сюрприз…

– Сюрприз? Какой ещё сюрприз? – с языка чуть было не слетело "Какой к ЧЁРТУ сюрприз?"! – Ты же знаешь, как я не люблю сюрпризы!

Пальцы на баранке относительно нового внедорожника BMW Х6 интуитивно сжались чуть крепче обычного, выдавая внутреннее волнение недоброго предчувствия.

Она действительно и очень сильно не любила сюрпризы, особенно, когда они намеревались застать её не в самый подходящий для этого момент. Например, как сейчас. В воскресенье, в третьем часу по полудню, по её возвращению из торгового центра Колум-Прайм, удачно миновав чуть было не возникшую на одном из центральных шоссе дорожную пробку, а до этого закончив полный спектр косметических услуг в любимом салоне красоты "La’Fleur". Ей срочно требовалось абсолютно полное физическое и психическое расслабление, тем более после бессонной ночи с последующей субботы и прописавшимся с пятничного вечера нервного возбуждения.