Любовь. Бл***тво. Любовь

— Безусловно. Я очень рада, что вас встретила. Надеялась, что вы позвоните, как и обещали в тот раз.

«Хоть убей, не помню, что я обещал. Илана заполонила всё. Какие обещания. Я помнил только, если кто-то заболел и просил о помощи. Как у всякого начинающего маразматика, профессиональная память держится дольше».

Лена беспрерывно что-то говорила, а он мысленно вспоминал Илану и почему-то сравнивал их.

— Может, Леночка, поедем ко мне? У меня дома тоже есть картинки. Они вам могут понравиться. Но не для продажи.

— Вы думаете, я их смотрю сугубо меркантильно?

— Не думаю, но к слову пришлось. Так ко мне?

— Вообще-то я сегодня маненько притомилась.

— Кофием, так сказать, отпою. Большего, пожалуй, ничего нет. Алкоголь, впрочем, дома имеет место. Но пить тогда придётся вам в одиночестве. Иначе я вас не смогу отвезти домой.

— Ладно. Там разберёмся. Едем к вам.

Дома он подвёл её к стене, где расположилась небольшая его коллекция. Лена смотрела их, хоть и глубокомысленно по виду, но на самом деле весьма рассеянно. Они переступали от картинки к картинке. Ефим рассказывал, что, кто и откуда. Недолго. Пожалуй, они даже и не переступали — всё рядом. Не зал и не коллекция, а несколько картин. Лена придерживала его за локоть.

«Илана бы… Так то… А сейчас…»

— Сейчас кофе сделаю.

— Не надо. Дай лучше выпить. У тебя что?

— Коньяк, водка.

— Налей немножко коньячку. Может, ты тоже выпьешь? С поездкой разберёмся. Такси есть. Видно будет.

«Илана так и не перешла на ты. Разберёмся. Может, хочет остаться. Вот и разберёмся».

Сначала они приняли душ. Вместе. Под струями воды это получалось не хуже. Но всё же заканчивали они столь удачный вечер в постели. Руки у ней вначале были холодными, но после душа он прикосновение их просто не ощущал, пока она не перешла границы спокойных областей. Но тут уже не имело значения, теплы ли руки иль холодны.

«Как всё просто. И никаких лишних слов. Но о чём-то всё же надо говорить. Это с Иланой можно было молчать. С Ариной… А если бы Дина дожила до нынешних дней… А где Арина?».

Поскольку он выпил, то домой он её отвёз утром, перед работой.

* * *

Ефим Борисович прохаживался поблизости от входа в галерею и поджидал Лену. Он подошёл к углу дома, и вдруг из-за угла прямо на него вышла Илана с каким-то мужчиной. Ох, эта, вечно ожидаемая, система «вдруг»! Дождался. Ефим, будто не существует инерции, застыл словно столб. Сильный характер Иланы, видно, тоже дал сбой. Она изменилась в лице — то ли испуг, то ли растерянность, то ли… И всё же Ефим первый отреагировал на встречу:

— Здравствуйте, Илана Владимировна.

— Здравствуйте. — А теперь больше растерянность, чем испуг. Хотя… — … Поз…познакомьтесь… Доктор… Ефим Борисович. Григорий Анатольевич… Мой муж.

Ефим Борисович чуть поклонился и протянул руку. Григорий Анатольевич, видно, замешкался, что-то уронив, и нагнулся, поднимая какую-то бумажку, не заметив протянутой руки. Ефим разглядел — это был пригласительный билет, по-видимому, на этот же вернисаж, откуда только что вышел он.

Илана молчала, то ли выжидая начала разговора, то ли собираясь начать прощаться. Ситуация неловкая.

— Как наша больная, Илана Владимировна? — Спасительный, обычный для докторов, повод начать разговор. Не говорить же: «Какая хорошая погода. Конечно, в такую погоду приятно погулять». И вообще, какую же больную имел ввиду Ефим Борисович?

Илана тоже доктор, поэтому и ответила вполне профессионально:

— Спасибо. Благополучно. Не жалуется.

Вмешалась третья сила: А может, и первая:

— Кто, Иланочка? У вас общие больные?

— Да нет… — Илана чуть помолчала, как бы вспоминая имя больной, но, на самом деле, скорее всего, придумывая. — Доктор…

Ефим Борисович, имея больший опыт, чем Илана, нашёлся быстрее, хотя… Ведь, кто ж её знает, что она говорила. Так можно поставить её в неловкое положение.

— Я об Ашхен Кареновне.

— А, понял. Вы тот хирург, что оперировали нашу Ашхен? Очень рад. Очень рад. Приятно познакомиться. — Григорий Анатольевич протянул руку и они утвердили знакомство рукопожатием. — Тогда мне всё понятно. Имя ваше почему-то не произносилось. Страна должна знать своих героев. Спасибо вам.

— Большого героизма тут не было.

Илана переводила глаза с одного на другого. Молчала.

— Ну, как же, Ашхен мне говорила, что вас под вечер уже поймали. Вы уже домой уходили. В свободное время своё — значит уже героизм. Ашхен говорила, что вы дружите с Иланой. А имя не называла.

— Да мы с коллегой часто пересекаемся на почве человеческих недугов.

Ефим Борисович начал осваиваться с двусмысленной ситуацией. Илана молчала. Наверное, боялась сказать что-либо неточное. Не было у неё подобного опыта.

— Недуги, болезни, борьба с ними, в наше время важная и прочная основа для человеческих контактов.

Илана молчала.

— Да, конечно. Особенно в моём возрасте. Илана Владимировна обещала, что, когда придёт моё время, она возьмёт на себя бремя борьбы с моими старческими недугами.

Илана молчала.

— Вы не производите впечатление страдающего старческими недугами. — Григорий Анатольевич засмеялся. — Вполне мужчина в соку. Никак не старик. — Илана молчала. — Что ты молчишь? Я прав, Илечка?

— Хм. Как интересно вы создали это уменьшительное. Что-то вопросительное: или?

— Вопросительность имени этого мне в голову не приходила. Ефим Борисович, вы у Ашхен были? Или у нас? Наши квартиры на одной площадке. А она как раз сегодня говорила, что хотела бы вам показаться. Сам Бог нас сегодня воссоединил. Если вы свободны, может, сейчас и поедем.

— Гриша, нельзя же так, не предупредив Ашхен. Может…

— Если можно, чуть позже. Я отвезу даму, с которой я был на выставке и приеду.

Илана молча пожала плечами. Доктор видел — муж нет. Доктор пренебрёг пожатием. Муж на бумажке записывал адрес. И стал объяснять подъезд к дому. Ефим Борисович дом знал, а квартира была ему неизвестна. Он взглянул на Илану. Показалось, что выступили слёзы… Да, нет… Показалось. А может, ему этого хотелось… Может. Ждал.

Илана с мужем уехали, а вскоре и Лена подошла.

— Ты чего какой не такой?

— С любимой встретился.

— С Иланой?

— Откуда ты знаешь про неё?

— Да все знают. Секрет Полишинеля! И от этого такое лицо? Знаешь…

— Не надо Лена…

— Что не надо-то! Ну, давай, давай. Страдай, тюфяк. — Лена резко развернулась и пошла. Он не стал догонять.

Бензин не жалел. Проехал по всему Садовому кольцу. Прокатал время. Остановился на прежнем месте.

Ехать — не ехать. Как быть или не быть. Уже сколько раз за последнее время он воздвигал альтернативность бытовых проблем на уровень гамлетовских. Собственно, не бытовых — любовно-сексуальных. А что может быть выше в нашей повседневной жизни? Что строит жизнь? Не подготовка же к войне. «Любовь, голод, тепло. — Подумал он, почувствовав аппетит и с надеждой, что раз позвали, значит накормят. — Познабливает. Это-то от нерва».