Любовница. Леди и дезертир

— Живу полной жизнью.

Он был прав, но не в буквальном смысле, так как снова и снова обнаруживал, что случай может добавлять кое-что к его пути. Все его смелые выборы, ради которых он шел на риск, приносили впоследствии чувство вины и раскаяния.

Затем он встретил Софию Гамильтон. До того дня он полагал, что невозможно убежать от прошлого, полного ошибочных и опасных поворотов, или от будущего, над которым довлела одна темная ужасная цель.

Но его первое столкновение с этой леди озарило все его тягостные мысли и все его беспорядочные желания чистым всепроникающим светом.

Его мир снова стал новым. С того момента он жил с мыслью о ней в сознании и звуком ее голоса в сердце. Это как раз и было то, что имел в виду Рене. Это было серьезно. Он не мог позволить ей уйти.

Себастьян восхищался тем, как София Гамильтон справлялась с последствиями происшествия. Она была спокойна и рассудительна, совершенно не похожа на то испуганное существо, которое он держал в своих руках днем ранее.

Он сидел за завтраком в гостиной напротив нее в то время как она расспрашивала кучера. Себастьян сам съездил к протоке час назад и мог подтвердить все сказанное кучером.

Карета, как оказалось, ремонту не подлежала. Ее обломки по-прежнему находились на середине реки, но кучер вошел в воду, чтобы хорошенько все рассмотреть. Если бы София и мальчик путешествовали внутри кареты, вместо того чтобы сидеть рядом с ним на облучке, — об этом развлечении как раз попросил Гарри сам, — не было сомнения в том, что они были бы раздавлены и утонули, как и те две несчастные лошади.

Причина крушения заключалась в самой дороге: никто не заметил трещину, образовавшуюся из-за проливных дождей. Леди Гамильтон объяснили, что поток воды с вершины холма, должно быть, пошел по другому руслу и на поверхности дороги как раз перед бродом образовалась довольно глубокая размоина. Лошади проворно преодолели ее, но когда передние колеса кареты погрузились в выбоину, толчок был настолько сильным, что одно колесо отвалилось.

Леди Гамильтон воздержалась от того, чтобы посмотреть на Себастьяна, когда была упомянута эта деталь, и он был признателен ей за это. Он прибыл сюда всего несколькими днями раньше, у него была масса других забот, и вряд ли можно было ожидать, что он сразу же поедет по окрестностям, чтобы осмотреть дорогу. Тем не менее он разделял ответственность за ее содержание в рабочем состоянии вместе с владельцами Клифтона. Это была не главная дорога, поэтому, несмотря на то что ее содержание приходилось на округ, владельцы земли должны были купить камень для ремонта и заплатить рабочим.

Себастьян задумался на секунду и решил не говорить ей, что он в действительности заплатил неким дорожным рабочим, чтобы они осмотрели поверхность еще позавчера. Это могло послужить для него оправданием.

Сегодня он отправил туда трех рабочих, чтобы сделать дорогу более-менее проезжей, прежде чем появится вторая карета, везущая из Лондона личную камеристку миледи и пару других слуг со всем ее личным имуществом.

Предыдущей ночью София послала в Клифтон сообщение с предупреждением о ее прибытии и заказом парного двухколесного экипажа к середине дня.

— Парный двухколесный экипаж? — переспросил Себастьян.

— Да. Он будет здесь, Комб? — обратилась она к кучеру.

— Я могу поручиться за это, миледи. Он в лучшем состоянии, чем ваша карета. Кстати, говоря о ней, должны ли мы тащить развалину домой или избавиться от нее каким-то образом?

— Пусть привезут ее сюда после обеда на телеге.

Комб стоял посреди комнаты и вертел шляпу в своих больших руках. После несчастного случая он держался стойко, но переживал, будто это была его личная трагедия. Леди Гамильтон с пониманием смотрела на него. Ее тихий голос дрогнул, когда она спросила:

— А лошади, Комб?

— Те две, что умерли, похоронены, миледи. — Тягостная пауза. — Другие будут готовы ехать домой завтра.

— Я позабочусь о том, чтобы за ними хорошо ухаживали, — сказал Себастьян.

Она с благодарностью посмотрела на него, затем кивнула кучеру, когда он уходил.

— Спасибо. И мужайся. Нам всем повезло, что мы остались живы.

— Миледи, — сказал он с чувством, поклонился и вышел.

Себастьян приподнял бровь и спросил:

— Парный двухколесный экипаж?

— Это единственная вещь на колесах, которая у меня осталась, за исключением повозок с фермы. На нем не ездили уже много лет, но Комб знает свое дело. Если мы поедем домой на нем, это взбодрит его. И развлечет Гарри.

— На мгновение я подумал, что вы собираетесь сами взять поводья, — сказал Себастьян, когда они уже были одни.

— Я так не думаю. Хотя я часто удивлялась, как он может использоваться для охоты. Королева Анна имела обыкновение ездить за гончими в подобном экипаже вверх по холмам и вниз по долинам по сорок-пятьдесят миль в день.

Он улыбнулся и посмотрел на нее каким-то загадочным взглядом:

— Я помню все… И даже то, как ты говорила, что никогда не будешь охотиться.

— О, — сказала она, — значит, ты помнишь тот день?

— Во всех подробностях.

Трое детей принимали участие в экспедиции во Фристонский лес. Прячась среди деревьев в какой-то игре, они наткнулись на лису в ловушке. То, что они увидели, произвело на всех троих жуткое впечатление: искалеченное тело, оранжевый мех потемнел от крови, тусклые глаза, изможденные даже для того, чтобы выражать страх. Но еще больше их ужаснуло то, что кто-то отрезал пушистый хвост в качестве трофея, пока лиса еще была жива, но находилась в предсмертной агонии. Себастьян тогда вздрогнул и отвернулся. София вскрикнула, затем начала плакать. Эндрю сделал шаг вперед и открыл ловушку. Когда он поднял тело животного, оно обмякло у него в руках — лиса умерла.

Себастьян сказал, удерживая ее взгляд:

— Ты будешь презирать меня, если я скажу тебе, что я намерен охотиться с местным клубом охотников, пока я здесь.

Она посмотрела на него серьезно:

— Я должна быть снисходительной к любому джентльмену, который задает мне такой вопрос. Слава Богу, тех, кому это приходит в голову, очень мало.

— Я брал твоего сына посмотреть щенков на моей псарне сегодня утром. Ты не против?

Она коротко засмеялась:

— Все, чем ты здесь рискуешь, — это получить его привязанность.

Он с интересом наблюдал, как на ее щеках появился легкий румянец, когда она произносила эти слова. Это дало ему храбрость сказать:

— Могу я узнать, леди Гамильтон, рассказали ли вы своему сыну, в каком отношении мы с ним состоим к Бирлингдину?

Ее глаза расширились.

— Ты имеешь в виду, знает ли он, что он наследник? Нет. Я не буду обсуждать это с ним, и я бы предпочла, чтобы другие тоже не делали этого. Я считаю, что маленьким детям должны быть неизвестны такие вещи.

— Как тебе будет угодно. Если ты так настаиваешь на этом.