Любовник в отставке

Все эти незатейливые украшения тем не менее, видимо, произвели на Буракова приятное впечатление. Все в ней показалось ему хорошо подобранным. Да, Даша понравилась отставному полковнику. Даже чересчур сильно понравилась. В этом чувстве присутствовала ностальгия по ушедшей молодости. В семнадцатилетней провинциальной девочке он увидел женщин своей мечты, на которых заглядывался в юности. Те, реальные женщины уже начинали стареть, все чаще и больше прибегали к косметике. А тут перед ним была молодая, свежая девушка. Девушка его мечты.

Кажется, Павел Андреевич предложил юной гостье поход в цирк, где выступал с новой программой коллектив Валерия Леонтьева. Он спросил, нравится ли Даше этот певец. Она ответила, что поет он красиво и со смыслом: сразу рисуются страстные образы вечного сердцееда Казановы и полулегендарного Августина. Сказала, что никогда не видела, даже издали, человека такого масштаба и что для нее, девушки из глубинки, поход на концерт звезды российской эстрады — целое событие.

Между ними все чаще завязывались задушевные беседы. Он рассказывал о своем прошлом, а она — о своем городе, возвращаться в который не желала, о родителях, которых любила, но чей жизненный путь повторять не хотела.

Они стали гулять и без Ирины Владимировны. Даша относилась к Павлу Андреевичу даже не как к отцу — этот образ рождал не лучшие ассоциации. Полковник выступал для девушки скорее в роли доброго Деда Мороза.

Через некоторое время она приехала в гости еще раз. Павел Андреевич уже осознавал, что его посетила поздняя любовь. Он не смог — или не захотел? — подавить в себе тлеющий огонек страсти, который постепенно превратился в бушующий пожар. А на деле в конце концов отставной полковник стал тем, кем не мог не стать, — похотливым стариком…

Глава 8

Лариса свернула с шоссе налево, в сторону поселка Добряково, где среди захудалых домишек и дач обычных горожан выделялись владения местных богачей, которые на фоне первых казались настоящими замками. Спустившись по склону вниз, Лариса поставила свою «Ауди» у массивных железных ворот. Выйдя из машины, она глянула на окружающий деревенский пейзаж, вдохнула свежего летнего воздуха и пожалела о том, что ей самой никак не удается вырваться на природу и отдохнуть душой.

Глубоко внизу, у подножия склона, сверкала в бликах утреннего солнца Волга, переливаясь, как голубая ртуть. Песчаный берег и склонившиеся над рекой ивы манили окунуться в спокойную безмятежность, а чуть дальше шумела под легким ветерком березовая роща, приглашая войти в свою шелестящую тень.

Лариса надавила на кнопку звонка на воротах. Ей никто не ответил. К счастью, калитка рядом легко поддалась нажатию ладони — она была не заперта. По выложенной гравием дорожке Лариса прошла к дверям дома. Ей показалось, что здесь царит какое-то мрачное оцепенение. Она чутко фиксировала малейшие звуки: свои собственные шаги, звуки, долетавшие извне, из-за забора, пение птиц в ветвях деревьев. Она постучала в дверь дома, но снова не получила ответа. В конце концов она достала ключ, данный ей в свое время Бураковым, который она не успела ему отдать, и открыла дверь сама.

В большой комнате, занимавшей почти весь этаж, не считая просторной кухни, ничего не изменилось с момента ее последнего посещения дачи Бураковых. Если не считать того, что произошло с картиной Арифа. Она была изрезана. Буквально изодрана в лохмотья. Кухня, как и в прошлый раз, сияла нетронутой чистотой и выглядела, как витрина в мебельном магазине.

«Кто же это сделал?» — подумала Лариса, снова глянув на картину и подходя к дубовой лестнице, ведущей на второй этаж. Поставив уже ногу на первую ступеньку, она громко крикнула:

— Павел Андреевич, вы здесь?

Никто не отозвался. Ларисе стало несколько тревожно — она чувствовала, что в доме кто-то есть. Она позвала еще раз, но ответом ей послужило лишь гулкое эхо, прокатившееся по просторному дому.

Лариса с некоторой опаской поднялась по лестнице и осторожно прошла на второй этаж. Первой была дверь в ванную. Лариса включила свет, вошла и невольно отпрянула — в раковине лежало полотенце, насквозь пропитанное кровью. Лариса осторожно приподняла его за край и тут же отпустила. Полотенце тяжелым шлепком плюхнулось обратно в раковину.

Сама ванна тоже была изрядно измазана в крови. Создавалось впечатление, что кто-то пытался смыть с ее краев засохшие красные потеки, но они лишь размазались по стенкам.

На покрытом линолеумом полу также виднелись пятна крови. Стараясь не наступить на них, Лариса попятилась назад. Теперь она четко понимала, что совсем недавно в этом доме произошла трагедия. Но кто стал жертвой? Ответов могло быть множество.

Лариса вышла из ванной и осмотрелась. Дверь в спальню была закрыта, но не заперта. Лариса толкнула массивную дверь и прошла внутрь.

На кровати на голом матраце сидел Павел Андреевич Бураков. Лицо его было бледным, как мел, и заросло щетиной. Он посмотрел на Ларису безучастным взглядом исподлобья и произнес:

— Я знал, что вы придете.

— Если знали, то наверняка подготовились к моему приходу.

— А что я должен был готовить?

— Рассказ, желательно откровенный и подробный, обо всех событиях, которые вы от меня почему-то скрыли, — сказала Лариса.

Бураков, однако, не очень был настроен на откровенный разговор.

— А что я могу рассказать? — развел он руками. — Вы знаете, я же умер вчера…

— А передо мной тень, надо понимать? — слегка усмехнулась Лариса.

— Вы ничего не понимаете, — обреченно махнул рукой отставной полковник и вперил в Ларису ненавидящий взгляд.

Но его взгляд не произвел никакого впечатления на Котову. Она по-прежнему спокойно смотрела на Буракова, который и своим поведением, и своими фразами производил впечатление человека, сошедшего сума.

— Что здесь произошло? Почему в ванной кровь?

Бураков окинул Ларису хмурым взглядом и… выдал:

— Я порезался, когда брился.

«Все это было бы смешно, когда бы не было так грустно», — невольно подумалось Ларисе.

Она озабоченно покачала головой и сказала:

— Вы не брились по меньшей мере двое суток.

Бураков рассеянно пощупал свой заросший щетиной подбородок. Он словно пытался восстановить нарушенную связь с миром, произнося первые пришедшие в голову фразы:

— Я вчера порезался. Это старая кровь.

— Павел Андреевич, ваша ванная напоминает скотобойню, — припомнив жуткую картину, заметила Лариса, и ее передернуло.