Любовники и лжецы. Книга 1

Некоторое время они молчали. Джини думала, пропускает ли Паскаль хоть одну живую душу сквозь эти редуты самообороны. Она подалась вперед.

– А для чего тебе адвокаты в Англии? – мягко спросила она.

– Моя жена продала дом в Париже. Она хочет вернуться в Англию и жить здесь. С Марианной. Мне бы не хотелось, чтобы она так поступила… – Он не закончил. Впрочем, теперь Джини уже могла сделать это и сама. Она видела, как в глазах Паскаля плещется боль, и не стала больше приставать к нему.

– Понятно, – лишь произнесла она, когда подошел официант с подносом.

Еда была приготовлена отвратительно, и Паскаль смотрел в свою тарелку с чисто французским выражением брезгливости на лице.

– Может, отослать все это обратно? – спросил он.

– Да ладно, оставь. Не стоит связываться.

– Ты права. Черт с ним! Съедим как-нибудь да пойдем. – Он снова посмотрел на часы. Прошло уже больше часа. – Ты все еще думаешь, что он появится?

– Не исключено, – примирительно произнесла Джини. – Когда имеешь дело с Эплйардом, никогда не знаешь, чего ожидать.

Некоторое время они молча ели, а затем, словно по молчаливому сговору, отодвинули от себя тарелки. Паскаль заказал кофе и закурил. Пока они молчали, его настроение, казалось, пришло в норму.

– Ну ладно, теперь я слушаю тебя. Весь внимание. Ты рассказывала мне о Лиз и ее шмотках. Не хочешь продолжить?

– Хорошо, – ответила Джини, вновь открывая свой блокнот. – Загадка с этими вещами не давала мне покоя. Почему именно Шанель? Тогда я позвонила своей старой знакомой, которая пишет о модах для «Вашингтон пост». Она сказала мне интересную вещь. Очень интересную. Жаль, что я не догадалась поговорить с ней раньше. – Джини подвинулась ближе к столу. – Сначала о мелочах. Одежда. В свое время Лиз Хоторн всегда носила французские вещи…

– Свадебное платье?

– Вот именно. Потом, через два года после замужества, ее пристрастия изменились. Согласно вашингтонским сплетням, причиной тому стал Джон Хоторн, устроивший ей как-то раз хорошую взбучку. Он сказал ей, что, возможно, французская одежда и хороша для Иваны Трамп, [47] но только не для жены сенатора и будущего кандидата в президенты от демократической партии. Именно с того дня Лиз Хоторн на официальных приемах появлялась только в американских вещах, а в частной жизни и дома отдавала предпочтение той моде, которая ей нравилась, – французской, итальянской, какой угодно другой. Если она заказывала одежду у портного, об этом сразу же становилось известно, поэтому Лиз стала покупать готовые вещи. В течение последних трех-четырех лет Карл Лачерфельд был ее кутюрье, у Лиз было несколько лучших вещей из коллекции Шанель. – Джини помолчала. – Это всего лишь одно из незначительных жульничеств в ряду других, с помощью которых Лиз Хоторн пытается выглядеть не той, кем она является на самом деле. Относительно Хоторнов ходило очень много сплетен, Паскаль. На приемах в Вашингтоне им до сих пор перемывают косточки, хотя по большей части все это скорее сплетни.

47

Ивана Трамп – жена известного американского мультимиллионера Дональда Трампа, чешка по национальности, ставшая героиней желтой прессы в связи с громким бракоразводным процессом.

– Ты имеешь в виду, что сплетничают и по поводу самого Хоторна? – быстро переспросил Паскаль. – Но уж по поводу его воскресных «вечеринок» точно ничего не говорят? Черт, черт…

– Да нет, успокойся. На этот счет – ничего. По словам моей подруги, а она, надо признать, не самый надежный источник на свете, поговаривали о том, что Лиз больна. Судя по всему, это началось некоторое время назад, после того, как ее младший сын, Адам, переболел менингитом. Примерно в это же время у Лиз, по слухам, случился выкидыш… – Джини умолкла и вопросительно посмотрела на собеседника. – Что-то не так, Паскаль?

– Нет, нет, – провел он рукой по лицу. – Ничего. Здесь просто очень шумно. Продолжай.

– Ну так вот, после выкидыша Лиз оказалась на грани нервного срыва. Это было примерно четыре года назад.

– Четыре года? – теперь Паскаль уже не сводил глаз с Джини. – Именно тогда, когда, по словам Дженкинса, начались воскресные оргии Хоторна.

– Совершенно верно. – Джини ткнула пальцем в блокнот. – Сам понимаешь, после этого я качала слушать свою приятельницу с удвоенным вниманием. Я осторожно подталкивала ее, впрочем, в этом не было большой нужды, потому что она страшная сплетница. Она говорит, что одно время об этом судачили, но потом угомонились. Видимо, после выкидыша Лиз отказалась спать с Хоторном. Отказалась начисто, раз и навсегда. У них даже спальни разные. Ты знаешь, как просачиваются наружу подобные вещи: одна служанка сказала другой, и пошло-поехало.

– Да уж, знаю, – усмехнулся Паскаль.

– Но любопытно, что Хоторн это проглотил. По крайней мере, так болтают. Естественно, когда об этом пронюхали, появилось множество претенденток на роль его утешительницы. Тут нет ничего удивительного, ведь он могущественный, пользуется влиянием и, помимо прочего, обладает исключительно мужественной внешностью.

– Ты уже говорила это, причем неоднократно.

– Но ведь так и есть, Паскаль. С этим не поспоришь. Это является одной из причин… Ну да ладно. По словам моей подружки, всех женщин ожидало жестокое разочарование. Они вились вокруг него и делали ему разные соблазнительные предложения, а он посылал их подальше.

У Паскаля вырвался нетерпеливый жест.

– Ты хочешь сказать, что он решил завязать с сексом? На четыре года? Да будет тебе, Джини!

– Ну хорошо, пусть это только слухи, но я думаю, что такое вполне возможно. Ведь известно, что многие мужчины воздерживаются в течение всей жизни. Есть же, к примеру, монахи, священники…

Паскаль улыбнулся. Он увидел, что из прически Джини выбилась прядь, протянул руку через стол и убрал волосы со лба девушки.

– Эх, Джини, Джини, – ласково сказал он. – Ну подумай хоть чуть-чуть. Священники принимают обет безбрачия, это же совершенно другое дело, сама должна понимать. А для большинства мужчин четыре года – это очень большой срок. Даже четыре месяца – и то слишком много.

Джини покраснела и, отведя взгляд в сторону, тихо произнесла:

– Мне тоже так кажется. Я знаю это. Это просто…

– Джини, – взял ее за руку Паскаль, – я ведь над тобой не смеюсь, просто мы смотрим на это с разных точек зрения. Это неизбежно, поскольку ты – женщина, а я – мужчина. – Он помолчал в нерешительности. – История, конечно, любопытная, но совершенно абсурдная. Я не верю ей ни на цент. Если бы Лиз Хоторн действительно так поступила, Джон Хоторн раньше или позже пошел бы к другой женщине. И вовсе не за любовью. За сексом. У мужчин одно вовсе необязательно должно быть связано с другим. Поверь мне.

Джини вытащила свою руку из его ладони.

– Я знаю, – быстро проговорила она. – И ты ошибаешься, женщины могут делать в точности то же самое. У них секс и любовь тоже могут не зависеть друг от друга.

– Тоже? – переспросил Паскаль, пристально глядя на Джини. – Не уверен, что я с тобой согласен, но не вижу смысла препираться. А история, которую тебе рассказали… – Он нахмурился. – Это, конечно, сплетня, но для нас она очень много значит. Может быть, воскресные оргии как раз и стали выходом, который нашел Хоторн из этой ситуации. Вполне возможно.

Он обернулся, чтобы окинуть взглядом зал ресторана, а затем еще раз посмотрел на циферблат часов.

– Почти десять, – сказал он. – Пошли, Джини, черт с ним, с этим Эплйардом!

Джини уткнулась в свой блокнот. Когда она смотрела туда, то чувствовала себя увереннее, однако слова и фразы, написанные ее рукой, плясали перед глазами. «Выкидыш. Отдельные спальни». Дальше шло высказывание ее приятельницы: «Одним словом, дорогая, никакого секса на протяжении четырех лет».

Внезапно она почувствовала отвращение к самой себе и своим вопросам. Неужели это и есть та самая журналистика, о которой она когда-то мечтала: рыться в чужой семейной жизни, разбирать интимные переживания, поступки и мысли посторонних людей? Джини быстро перевернула страницу и посмотрела на Паскаля.