Любовники по наследству

Делон разглядывал ее тело со странным, почти страдальческим выражением лица, как будто жалел ее. Потом кончиками ногтей провел по ее бедру. С интересом посмотрел на красноватый след, провел еще раз, нажав посильнее. Вздохнул прерывисто и глубоко, словно ему не хватало воздуха. Она закусила губу, стараясь не смотреть ему в глаза. Теперь его ногти царапали ей бок. Пальцы другой руки впились ей в грудь. Он ощупывал и поворачивал ее, как куклу. «Он играет со мной, как ребенок с игрушкой, случайно доставшейся ему на несколько часов, – подумала она, сморщившись от боли, доставляемой его пальцами. – Он колеблется – отдать ли потом эту куклу новому владельцу, или поломать ее тут же, не сходя с места… И прав у меня не больше, чем у куклы. Мать не помешает, ей нет до меня дела. Она обрадуется, если я погибну, – меньше хлопот…» Его лицо застыло, исказившись в гримасе странного наслаждения, смешанного с болью. Он на миг отпустил ее, рванул пряжку пояса на своих брюках, вытащил его из шлеек, перевалившись на бок. Сложил вдвое, и теперь в его правой руке была зажата круглая петля. Он расстегнул ширинку.

– Садись! – задыхающимся голосом потребовал он.

Она уместилась на его сведенных вместе бедрах. Вчерашняя боль возвращалась, как возвращается снящийся второй раз подряд кошмарный сон. «Это не должно было повториться, – бессильно думала она, – потому что это слишком ужасно…»

– Двигайся, ты! – почти плачущим голосом велел Делон.

Ей на спину опустилась кожаная петля. Она со стоном выпрямилась, выгнув спину назад, пытаясь отстраниться от ударов, которые сыпались все чаще. Заплакала, беззвучно, искривив губы. Слезы капали с подбородка, щекотали обнаженную грудь. Никогда еще она не чувствовала себя такой бессильной и униженной. Делон сжал руками ее бедра, принуждая ее подниматься и опускаться, его взгляд, напряженный и затуманенный, казался настоящим взглядом безумца.

Она слышала, как Делон дышал через стиснутые зубы.

– Пошла! – Он оттолкнул ее с отвращением.

Она упала радом на постель, сжавшись в комок. Он протянул руку и дернул за шнурок висящей над постелью лампы, горевшей до сих пор. Комната погрузилась в темноту.

– Уходи, – услышала она его голос.

Голос был бессильным и равнодушным, будто он говорил под гипнозом. В свете, проникавшем из коридора сквозь матовое стекло в двери, его лицо казалось измученным. Глаза он закрыл. Лоб блестел от испарины. «Он болен… – повторяла она про себя. – Он не может быть здоровым с такими наклонностями… Эта его жестокость… Она как будто не совсем свойственна ему… Подумай об этом. Соберись с мыслями. Садизм не возникает на пустом месте. Ему подвержены люди, чье достоинство ущемляли в детстве… Тамара с ее постоянным „дурак“ по отношению к сыну… и его отношение к ней – он ведь восхищается ею и одновременно пытается самоутвердиться, принимать самостоятельные решения… Затянувшееся детство… Мать значит для него много… И я тоже завишу от нее. Если бы мне удалось вытеснить ее. Если я не могу выйти отсюда ни через дверь, ни через окно, можно попробовать выйти через его психику…» Ей вспомнился доктор Лектор из «Молчания ягнят». Она даже улыбнулась. «Но доктор Лектор действовал методично… А у меня нет времени. Этот день прошел, а будет ли завтрашний – кто знает? Тамара попытается избавиться от меня. Человек, к которому я попаду, может оказаться для меня настоящим тюремщиком. А Делон…»

– Убирайся, тебе говорю! – снова раздался его голос. В нем ясно звучало раздражение.

Она вгляделась в его лицо. Глаза все еще закрыты.

– Я хотела бы остаться… – прошептала она.

– Я сплю один.

На стекле в двери возникла тень. В дверь легонько постучали.

– Марина, я постелила тебе… – раздался негромкий голос Тамары. – Потом придешь.

– Иди сейчас! – Делон открыл глаза. – Я спать хочу!

Марина поднялась, раздосадованная неудачей. «Да уж, Тамара позаботится о том, чтобы он слушал только ее… Он в таком же плену, как и я. Только сам об этом не догадывается». Она стояла у двери. Одно его слово… Он приподнялся на постели:

– Ты здесь еще?!

Она закрыла за собой дверь, оказавшись в освещенной прихожей. В кухне было темно, видимо, Тамара была в соседней комнате. Там, однако, стояла тишина. Марина с тоской посмотрела на дверь, на телефон… Телефона не было! «Отключила на ночь или утащила к себе и положит его под подушку… – поняла она. – Ну все, теперь можно спать с чистой совестью.» Она толкнула дверь в комнату. Тамара сидела в кресле, смотря по телевизору выпуск новостей с почти заглушенным звуком.

– Ложись, – показала она на диван, застеленный мятым бельем. – Оно чистое, только неглаженое. А это прими перед сном.

Она протягивала Марине стакан с водой и две таблетки.

– Что это? – Марина взяла их в руки.

– Не бойся, – холодно заметила та. – Это для сладких снов. Я бы и сама не прочь…

Марина с трудом проглотила их, запила водой. Сбросила халат и легла, укрывшись до подбородка одеялом. Тамара шумно зевнула и уставилась на экран. После паузы спросила, не повернув головы:

– Выставил?

– Да, – не вдаваясь в подробности, ответила Марина.

– Что так?

– Сказал, что всегда спит один.

– Так и есть. – Тамара задумчиво вертела в руке незажженную сигарету. – Не любит, чтобы рядом кто-то дышал. Отец у него такой же был…

– А… где он сейчас?

– Не знаю. Где бы ни был, мне все равно. Такой же дурак, как сын. Мучение мое… – Она снова зевнула. – Были у него причуды… У него-то, – она кивнула в сторону двери, – тоже выверты всякие. Может, потому ни одна баба с ним долго не удерживается. Да что я тебе рассказываю, на себе, конечно, испытала. Разве нет?

Марина кивнула.

– Не подарок, – согласилась Тамара. – Но он хотя бы простой… У него все как на ладони – помучит и отпустит. И все, гуляй, больше он тебя не тронет. А есть такие… С виду – ласковые, а тронь… Сама не заметишь, как сожрут… – Тамара помрачнела. – Таких не люблю. А бабы как раз таких и любят. Мой-то просто ангел по сравнению с ними.

Ее слова звучали все глуше, словно кто-то убавлял звук. В голове у Марины возник легкий шум, наступающий и отступающий, как морской прибой. «Это уже сон, – подумала она. – Я сплю…» Но она еще не спала, потому что видела Тамару, все так же сидящую неподвижно перед телевизором, экран которого бросал на ее лицо и белый атлас кофты цветные тени. Та щелкнула зажигалкой, выпустила клуб дыма. Лицо у нее было усталое и, как показалось Марине, печальное. «Почему?» – вяло подумалось ей. И она уснула.

На следующий день Делон исчез с утра. Марина, проснувшись довольно поздно и лежа в постели, слышала в коридоре голос Тамары. Та, видимо, сидела в кресле под самой дверью и говорила по телефону. «Куда же она его все-таки прятала?» – подумала Марина. Она прислушалась. Тамара говорила громко, совершенно не заботясь о том, что Марина все слышит. Но толку от этого было мало – Марина не понимала ровным счетом ничего. Тамара названивала разным людям, и только изредка Марине удавалось определить пол собеседника. Имен Тамара не называла. Марине пришло в голову, что она до сих пор не знает даже имени ее сына. Нежная мать звала его в разговорах со знакомыми не иначе как «мой дурак» или «этот недоумок». О Марине не было сказано ни слова. «Что сейчас происходит в квартире Володи? Есть у него родственники? Как мало мы были вместе! У кого-нибудь могут быть ключи… Кому-нибудь он назначал деловую встречу… Тогда его скоро найдут… Если нет – трупы пролежат пару недель… А то и больше. Сергей… Кто будет искать его? У него отпуск. Да и меня тоже искать не будут. Ах, зачем я не обзавелась болтливой подругой, которая ударила бы в колокола, если бы я пару дней подряд не отвечала на телефонные звонки! Ирина Алексеевна?» Ее подбросило на постели. Девять дней со смерти Лены! Она быстро подсчитала числа, сверившись с календарем, висевшим на стене. «Да, это как раз сегодня! Ирина Алексеевна не иначе как уже со вчерашнего дня обрывает у нас телефон! И не может понять, куда мы делись! Она-то будет нас искать! Но только как? И где? Вряд ли она поднимет милицию… Решит, скорее всего, что мы, бессердечные, куда-то умотали. Нет, она баба дотошная, поищет пару дней и заявит о нашем исчезновении… Искать нас будут также и те люди, у которых Лена занимала деньги… Машина Сергея… Она осталась там, во дворе… Кто-нибудь обратит внимание… Ирина Алексеевна сообразит, что пропали мы вместе с машиной… Номера она не знает, но описать цвет и модель сможет. Решит, что мы валяемся где-то в кювете. Подключат автоинспекцию, начнут искать машину… Нет надежды, что нас вспомнят гаишники, которые встретились на обратном пути из „Севастополя“… Что они, обязаны помнить каждый „Москвич“? Но машину, в конце концов, найдут… Опросят соседей… Баба со спаниелем из того же подъезда, где квартира Володи. Она вспомнит двоих мужчин и женщину, которые садились в эту машину. А то, что она нас не забыла, могу поклясться – она тогда прямо обалдела, разглядывая Делона. Опишет его. Опишет нас. В конце концов откроют квартиру Володи… Найдут два трупа. Установят личность моего мужа. И… и станет ясно, что я вместе с Делоном прикончила его! Его и Володю! Мужа – чтобы соединиться с этим красавцем. Володю… Может, по тем же причинам… Тогда им покажется подозрительной смерть Лены… Кто был в пансионате среди ее знакомых? У кого были мотивы убийства? У ее сестры! Если я пошла на убийство мужа, спокойно могла и сестру прикончить! Ведь в живых осталась только я! Черт, неужели, чтобы оправдаться, мне надо тоже умереть?! Тамара во многом права, говоря, что мне некуда идти… С одной стороны, заманчиво, перечеркнуть прошлое, заваленное трупами… Оказаться чистой и невинной, заново родиться. С другим именем, с другими документами. С другой… Не в рай же меня поселят после этого! Да я запачкаюсь еще больше! И тогда, мне уже точно конец… Ни за что не докажу, что подчинялась против своей воли…»

«Все будет выглядеть так, словно я была сообщницей Делона. Вот если бы мне удалось бежать со Светой… У нее был дерзкий, безумный план… Его продиктовало отчаяние… Расчета в нем было маловато… Но именно такие планы удаются в пиковых ситуациях… Если бы я убежала, на мне не было бы ни смерти Сергея, ни соучастия в получении контрабанды… Я имела бы возможность обратиться в милицию… А как обратиться сейчас? Человек на крыльце видел, что Делон развернул меня назад, он смог бы сказать, что мне не дали убежать… Но кто этот человек? Я даже его лица не помню! Да ведь это гостиница, он мог давно уехать куда-нибудь в Петропавловск-Камчатский… Нет, не может быть все так мрачно! – оборвала она себя. – А если даже и так, нельзя расслабляться. Сбежать, и как можно скорее… Только бы связаться со Светой…»

Дверь открылась. Тамара заглянула в комнату.

– Проснулась? Тогда вставай. Ты мне нужна.

Марина натянула халат и прошла за Тамарой на кухню. Возле мойки на полу стоял бумажный пакет с картофелем. В раковине размораживалось мясо.

– Отбивные делать умеешь?

Марина кивнула.

– Мясо нарежь, отбей. Вон топорик. Картошку надо запечь. У нас будут гости.

В этот раз на Тамаре была фантастическая кофта из серого шелка на подкладке из стриженой нутрии, едва доходившая до колен. На ногах – громоздкие сабо. Блестящая от лака прическа, яркий макияж. «Она похожа на бандершу, – подумала Марина. – Что за невероятное существо! Вульгарная и обаятельная, жестокая и добродушная одновременно!»