Любовные чары

Глава 13

Синенко вышел прямо к бровке тротуара, Мариэтта распахнула перед ним заднюю дверь. Он влез, пахнув ароматом хорошо прожаренного мяса с луком, сказал с удовольствием:

— Куда ты его везешь? Думаешь пристрелить за городом?

— А у тебя есть вариант лучше? — спросила она ядовито.

— За городом тоже просматривается, — сообщил он. — Правда, еще не везде…

— Знаешь места?

Он кивнул.

— Знаю, но никому не говори… Хочешь рискнуть?

— Чуть позже, — пообещала она. — Я все перерыла, вижу, улик нам точно не насобирать нашими обычными способами, там дичь не по нашим зубам. Обидно? Но вот этот тип уверен, что если ворваться, то концов там на пятьсот лет тюрьмы найдем!

Он хмыкнул.

— А если не найдем?

— Тогда нас не просто выгонят из полиции, — сообщила она, — но еще и перед судом встанем, как Сивки-Бурки перед травой. За незаконное проникновение, взлом, кражу…

Он повторил с удовольствием:

— И даже кражу?.. А изнасилование можно приписать, чтобы все в участке завидовали?

Я обронил:

— Общественность постарается. Сейчас же везде произвол полиции. И властей… Кстати, кто у нас президент?

Синенко сказал бодро:

— Что ж, пропадать, так с музыкой… Я за.

Она поморщилась.

— Никогда не понимала этой мужской спеси. Значит, рискнем?

— Если этот тип даже тебя убедил, — ответил он, — то меня легче. У нас и самцовая солидарность, и эта, как ты говоришь, безголовость насчет риска… Поехали!

Она медленно пустила машину в крайнем правом, все еще не до конца уверенная, но на лице злость и жажда рискнуть крупно и бесшабашно проступают все заметнее.

— Да, — сказала она с вызовом, — да, я готова!

— А я готов всегда, — ответил Синенко за нашими спинами. — Как пионер, что готов всегда и на все.

Она буркнула:

— Когда человек готов на все — как-то страшно. Когда на все готов полицейский — даже и не знаю…

— Будет трудно, — заверил я с оптимизмом. — Но ты же любишь трудности?

— Нет, — отрезала она. — Не люблю!

— Женщина, — протянул я разочарованно. — Нет в вас романтики и священного безумства и жертвенности во имя чего-нить там. А это так прекрасно и возвышенно! А вы… ты тоже приземленная?

— Я работаю в полиции, — напомнила она ядовито. — Куда уж возвышеннее!.. То трупы, то… такие вот орлы. Так как ты хочешь это довести до конца?

Я указал большим пальцем себе за спину.

— Наш орел готов, а мы что, не демократы?.. Общество нам доверило защищать основы и столпы, так неужели мы не оправдаем? Кое-что нужно делать и не дожидаясь, когда руководство скажет «да». Оно скажет, только оно медлительное и осторожное, а мы — быстрые и шустрые.

— Прибавь, — велел Синенко. — А то остановят, начнут проверять, чего крадемся, что такое везем…

Автомобиль начал переходить с полосы на полосу поближе к левому ряду, все время наращивая скорость.

Выехали, как и в прошлый раз, за полночь. Как ни странно, волновались и мандражировали только Синенко и Мариэтта, а я, как пень, оставался невозмутим, хотя, конечно, это от дурости. Они оба понимают прекрасно, что нарушают, а я пока еще никак не проникнусь, что все всерьез, это со мной, вот в самом деле свалилось на меня… или сам как-то подсуетился, даже не ожидал, а оно возьми и случись…

Остановив машину за пределами видимости камер, мы заново оглядели здание, беспокойство забралось ко мне в душу и выпустило когти.

Здание осталось тем же, но за это время заменили дверь, на окнах уже металлические решетки, а над входом демонстративно смотрит во все стороны камера с множеством объективов, предупреждая, что на экранах вся улица.

— Быстро сработали, — сказала Мариэтта. — Значит, опасаются только конкурентов.

Синенко сказал невесело:

— Похоже, в самом деле не по зубам… Здание еще тех времен, да. Камеры просматривают не только подходы, но и всю улицу на несколько сотен метров. Дверь деревянная только с виду, а на самом деле там внутри стальные листы. Из автомата не пробить, пока с той стороны вас будут рассматривать в глазок…

— Глазок? — переспросил я. — А это куда?

— В очко, — пояснил он. — Так называли видеокамеры нулевого поколения. Можно было дать в очко, что значит — поставить фингал.

— Фингал? — спросила Мариэтта в недоумении.

Он поморщился.

— Ох уж это новое поколение… Таких слов уже не знают. Похоже, мы только облизнемся.

Я посмотрел по сторонам, указал пальцем в соседний двор, это же полиция, они не заметят нарушение культурности.

— А если взять вон тот бульдозер? Чего он там расстоялся? По-моему, он почти в неположенном месте.

— И что ты предлагаешь? — спросил он.

— Как служители порядка, — сказал я, — если вы в самом деле порядку служите, то вы просто обязаны отодвинуть его хотя бы на пару метров дальше от дороги. А то, ишь, раззагораживался!

Мариэтта промолчала, Синенко сказал скептически:

— Чужого не послушается. К тому же… Ну отодвину, что толку?

— Не справишься с управлением, — пояснил я. — Разгонишься и со всей дури… ладно, отваги, врежешься своим стальным бараньим лбом в стену.

— А допуск?

— Старая модель, — сказал я. — Тогда, как мне чуется, еще не ставили сенсорной защиты.

— Точно? — спросил он. — Вообще-то я водил бронетранспортер, даже танком могу, так что с бульдозером справлюсь не хуже Марвина Химейера в Грэнби…

Мариэтта содрогнулась.

— Не вздумай!

Синенко ухмыльнулся.

— Какой же мужчина не обожает все ломать и рушить?.. Просто я не знаком с современными технологиями, могу ошибиться и в самом деле проехать лишние пару метров. Или пару сотен, у меня ж реакция с возрастом замедленная.

Продолжая держаться в тени, мы пробрались к брошенному бульдозеру, Синенко проверил систему управления, все работает и даже слушается, антиквариат рулит, Мариэтта на соседнее сиденье влезла первой, мне пришлось сесть ей на колени, она протестующе взмекнула, но Синенко уже врубил двигатель, старинный, дизельный, дал команду поднять ковш и сразу врубил максимальную скорость.

— Держитесь за что-нить…

Стена приближается, бульдозер уже мчится так, что дым из двигателя, как хвост за кометой. Я охнул, всегда считал, что эти стальные чудовища должны передвигаться только медленно и по-королевски важно.