Любовные письма великих людей. Мужчины
Шрифт:
Дорогая моя Элиза,
боюсь, ты решишь, что мой ответ на твое такое сердечное и прелестное письмо был слишком поверхностным и легкомысленным. Но я писал его, когда вокруг было полно людей, болтавших и отвлекавших меня. А теперь я снова и снова – десятки раз – перечитываю твое письмо, гораздо чаще, чем в том хотелось бы признаться. Я проснулся среди ночи и сразу же зажег свечу, чтобы прочесть его еще несколько раз. Даже не думал, что письмо может доставить такое удовольствие; мне казалось это невозможным. Полагаю, что тебе теперь не нужно делать усилие над собой, чтобы написать мне – по крайней мере, твое письмо читается так, как будто оно писалось без малейшего усилия. К тому же ты пишешь о вещах, которые тебе, с твоей глубокой и сдержанной натурой, трудно, должно быть, доверять бумаге. Я хочу быть достойным твоей любви – мой разум (или
Я хочу, чтобы моя любовь к тебе приносила мне меньше страдания. Однако даже в худшие минуты меня охватывало бурное, восхитительное волнение, которое я не променяю на целый мир. Сначала мне просто нравилось приезжать в Клавертон, видеться с тобой, разговаривать. Потом, после того вечера в консерватории, чувства стали слишком острыми, ранящими, напряжение души слишком сильным. Так продолжалось до тех пор, пока я не узнал, что любим, и это принесло мне наивысшее счастье, которое я когда-либо знал. Моей натуре присуща поверхностная веселость, но она перестала приносить мне удовлетворение, и каким-то образом жизнь еще до помолвки стала приятней и спокойней. Размолвки и споры утратили свое значение, литература обрела новую ценность, потому что тебе нравилось то, что я пишу, и все вокруг засияло. И все же последние несколько раз я приезжал в Клавертон с ощущением, что это сияние должно привести меня к логическому концу: я должен вспыхнуть и выпалить тебе все, что чувствую, а ты будешь спокойна, добра, тактична и откажешь мне, и я больше никогда тебя не увижу. У меня было свое видение всего происходящего. Поскольку все случилось не так, как я опасался, кажется эгоистичным (так оно, конечно, и есть) рассказывать тебе о моих страхах. Но я не уверен, что эгоизм вредит моим письмам: ведь если я пишу тебе, я должен писать о том, что чувствую. Странно, как изменились наши отношения. Никто не знает, как трудно мне было признаться в том, что я люблю тебя. Не знаю – почему, но при одной мысли об этом у меня перехватывало дыхание. Теперь же я испытываю абсолютное удовольствие, когда говорю тебе о своей любви в любой форме. И мне нравится писать заглавными буквами поперек страницы: Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ. Знаю, ты подумаешь, что это ребячество и противоречит твоему представлению обо мне как об интеллектуале, но ничем не могу помочь тебе. Таково мое состояние сейчас.
Однако сменим тему. В чем конкретно состоит преимущество проходить процедуры именно в Эдинбурге? Вчера я тщательно навел справки и удостоверился, что англичанину не противопоказаны растирания. Но почему бы не быть растертым в Сомерсетшире? Пусть доктор отметит место на карте где-нибудь на западе Англии, разве это невозможно? Или прикосновение человека лечит болезнь хуже, чем прикосновение короля?
Разбираясь в старом ящике, я нашел поэму, о которой говорил тебе. И зачем только нашел, я думал, она гораздо лучше. Я не видел ее несколько лет, она вовсе не так хороша, как я воображал (возможно, она просто никуда не годится). Но тебе, думаю, будет интересно прочесть ее. Правда, ты не сможешь этого сделать, пока я не пришлю ее тебе, и вот я посылаю. Имя молодой леди – Оринтия. По греческой легенде, ее унес северный ветер. Я решил, что она была влюблена в северный ветер, но не могу поручиться, что ее чувства когда-либо были подтверждены документально. В отличие от твоих, между прочим. Я только что читал твое письмо и бормотал: «Я заставил эту гордую девчонку открыться, я заставил, я заставил», – потом, ликуя, перепрыгнул через диван. Так ведет себя человек, с которым ты связала свою жизнь. Пожалуйста, не обижайся на вздор, который я несу. Шутка – мое естественное состояние. Я всегда немного груб с людьми, которых уважаю. Я мог бы написать тебе о глубине и серьезности моих чувств – надеюсь, ты веришь, что они действительно таковы, – но перо мое выводит остроты. И так будет всегда.
С нежнейшей и глубочайшей любовью, твой
Уолтер Бейджхот
Марк Твен
(1835–1910)
…Каждый день, прожитый нами вместе, добавляет мне уверенности в том, что мы никогда не расстанемся друг с другом…
Сэмюэль Ленгхорн Клеменс (Марк Твен), знаменитый американский писатель, сатирик, лектор, вырос в Ганнибале, штат Миссури, на реке Миссисипи, которая вдохновляла его на протяжении всей жизни. В четырнадцать лет Клеменс стал работать учеником наборщика в местной газете; тогда же он начал писать свои первые заметки. Он много ездил по стране, получал образование в библиотеках, трудился в разных изданиях и издательствах. В двадцать два года получил должность лоцмана на одном из пароходов Миссисипи и освоил эту опасную, очень нелегкую профессию.
В 1868 году Клеменс влюбился в Оливию (Ливи) Лэнгдон, дочь угольного
промышленника. Они поженились в 1870 году.Клеменс был плодовитым и чрезвычайно успешным автором заметок, очерков, книг о путешествиях и романов (самый, наверное, известный его роман «Приключения Тома Сойера» появился в 1876 году). Он постоянно ездил с лекциями по США и Европе и пользовался необычайной популярностью в Великобритании. В одной из таких поездок он познакомился с Чарльзом Дарвином, которым искренне восхищался. А еще Клеменс был изобретателем-энтузиастом: он зарегистрировал несколько патентов и спустил сотни тысяч долларов на усовершенствование наборного станка Пейджа. Станок поражал всех своим видом, но не действовал. Клеменс хорошо зарабатывал, однако деньгами распоряжаться не умел, и однажды ему пришлось объявить себя банкротом.
Клеменс и Ливи жили очень счастливо. Но судьба их детей трагична: из четверых первый ребенок умер в младенчестве, две дочери скончались, когда им было едва за двадцать. Ливи умерла в 1904 году, оставив мужа безутешным.
Марк Твен – Ливи на тридцатилетие
(27 ноября 1875 года, Хартфорд)
Ливи, дорогая,
шесть лет прошло с того момента, как я добился своего первого успеха в жизни и завоевал тебя, и тридцать лет – с тех пор, как Провидение сделало необходимые приготовления к этому счастливому дню, послав тебя в этот мир. Каждый день, прожитый нами вместе, добавляет мне уверенности в том, что мы никогда не расстанемся друг с другом, что ни на секунду не пожалеем о том, что соединили наши жизни. С каждым годом я люблю тебя, моя детка, все сильнее. Сегодня ты мне дороже, чем в свой прошлый день рождения, год назад была дороже, чем два года назад, – не сомневаюсь, что это прекрасное движение будет продолжаться до самого конца.
Давай смотреть вперед – на будущие годовщины, на грядущую старость и седые волосы – без страха и уныния. Доверяя друг другу и твердо зная, что любви, которую каждый из нас несет в своем сердце, хватит для того, чтобы наполнить счастьем все отведенные нам годы.
Итак, с огромной любовью к тебе и детям, я приветствую этот день, который дарит тебе грацию почтенной дамы и достоинство трех десятилетий!
Всегда твой
С.Л.К.
Марк Твен – Ливи
(26 августа 1878 года)
Ливи, дорогая,
сегодня мы с радостным гиканьем шесть часов подряд лазали вверх и вниз по крутым холмам, в грязных и мокрых башмаках, под дождем, который не прекращался ни на минуту. Всю дорогу я был бодр и свеж, как жаворонок, и прибыл на место без малейшего чувства усталости. Мы помылись, вылили воду из ботинок, поели, разделись и улеглись спать на два с половиной часа, пока наши одежки и снаряжение сохли, а ботинки еще и подвергались чистке. Потом мы надели еще теплую одежду и отправились к столу d'hote [табльдоту].
Я завел несколько милых друзей-англичан и завтра увижусь с ними в Зерматте.
Собрал маленький букет цветов, но они завяли. Я отправил тебе полную коробку цветов вчера вечером из Люкербада.
Я только что послал телеграмму, чтобы ты завтра передала семейные новости по телеграфу мне в Рифель. Надеюсь, у вас все в порядке и вы так же весело проводите время, как и мы. Люблю тебя, мое сердечко, тебя и деток. Передай мою любовь Кларе Сполдинг, а также ребятишкам.
СЭМЛ
Уильям Ф. Тестермэн
…Ваши сияющие голубые глаза и розовые румяные щечки приводят меня в восхищение…
Об Уильяме Ф. Тестермэне известно только, что он был лейтенантом 8-го кавалерийского полка армии Теннесси во время Гражданской войны в США (1861–1865).
Уильям Ф. Тестермэн – мисс Джейн Дэвис
(24 июля 1864 года)
Дорогая мисс,
у меня снова есть возможность отправить Вам несколько строчек в ответ на Ваши любезные письма, которые я получил на днях, одно с датой «23 июня», другое – «24». Было приятно удостоиться письма от такой очаровательной молодой девушки, как та, чье имя стояло внизу каждого из них. Рад, что у Вас все хорошо, но еще больше бы обрадовался, если бы Вы выражали свои мысли так же полно, как раньше. Со мной все в порядке, и я искренне надеюсь, что мое письмо застанет Вас в добром здравии. Не могу сказать ничего больше того, что Вы знаете из моих прежних писем + Джейн, надеюсь, скоро наступит время, когда я смогу увидеть Вас снова. Я могу много чего написать Вам, но если я Вас увижу, то скажу за одну минуту больше, чем напишу за неделю. Ваши письма убедительно доказали, что Вы будете рады встрече со мной. Меня это тоже радует; у меня нет причин сомневаться в Вас, но если это не так, Вы разобьете мое сердце. Потому что Вы девушка, на которую я рассчитываю. И если для Вас это не так, я не буду больше писать Вам ночью при свече.