Любовные позиции эпохи Возрождения

Выше мы совсем обходили вопрос, насколько самостоятельны были мастера Высокого Возрождения. Создавали они свои серии с нуля, были ли у них предшественники? Да, были. Античный мир знал похожую литературу: дидактико-эротические сочинения с иллюстрациями. Они не дошли до нас в чистом виде, но традиция сохранила достаточно непрямых сведений и они были известны и штудировались в Италии в эпоху Ренессанса.

Афинский комедиограф Аристофан [42] в своей комедии "Лягушки" дает сцену спора между драматургом старой школы Эсхилом и представителем новой драмы Еврипидом. Порицая своего молодого коллегу, Эсхил бросает ему упрек:

42

V в. до н. э.

Такие вещи пишешь ты,А наши смеешь порицать?На двадцать поз Кирены всеТвои похожи песни.

[43]

Число "любовных позиций", которые знала гетера Кирена, даже превосходит количество "фигур Аретино"! Микеланджело Бьондо в поэме "Куртизанка Анджития" [44] говорит о "двадцати любовных позициях Кирены".

С острова Самоса была родом гетера-поэтесса Филенида. [45] Ей приписывалось дидактико-эротическое сочинение, реальным автором которого был софист Поликрат. Недавно в Египте найден папирус с её эротическим произведением. В Греческой Антологии есть две её эпитафии:

43

Аристофан. Лягушки. Ст. 1325–1328. Пер. с. Ю.Шульца

44

1540

45

IV в. до н. э.

Я, Филенида, женщина с дурной славой,Здесь обрела покой на склоне лет долгих.… Я не была продажной и на блуд падкой,Афинский Поликрат, хитрец и лжец тёртый,Что написал, то написал. И пусть; я жеНе знала и не знаю о делах этих.

[46]

Об Элефантиде [47] известно несколько больше. Это — женщина-врач и автор иллюстрированных трудов по косметике и эротике. Особенно популярна была её книга стихов, вышедшая под псевдонимом Астианасса "О положениях в любви", что-то вроде греческой "Камастуры". Она получила большую популярность в Рима I века. Как образцовое дидактическое руководство по эротике её приводят сатирик Марциал и поэт, автор одной из "Приапей". Историк-биограф II века — Светоний Транквилл — в жизнеописании императора Тиберия пишет о его образе жизни на о. Капри, куда тот на время удалился из Рима: "Свои различного вида спальни он украсил картинами и изваяниями самого непристойного содержания и снабдил сочинениями поэтессы Элефантиды, дабы к услугам всякого, предававшегося там любовным наслаждениям, был образец предписанного способа". [48]

46

Греческая эпиграмма, СПб, 1993, с. 50

47

II в до н. э.

48

Светоний, Жизнеописания двенадцати цезарей. Тиберий, 43

Имена Элефантиды и Аретино соединяют вместе Брантом и драматург Бен Джонс. В своей комедии "Алхимик" последний заявляет:

Ты б хотел наполнитьМою овальную залуКартинами вроде тех, что ТиберийВзял у Элефантиды, а угрюмый АретиноХолодно им подражает [49]

Ариосто в комедии "Подменённые" (1529) пишет:

Мои же предположения не схожиС теми древними, которые ЭлефантидаВ различных актах, формах и позахОставила в картинах; и что затем обновленоБыло нашими, в Риме, и отданоНа красивых таблицах, но постыдных,В печать, чтобы все имели их копии [50]

49

L.Lawner, I modi, Milano 1984, p.34

50

L.Lawner, I modi, Milano 1984, p.42

Брантом пишет: "Можно прочесть рассказ о знаменитой куртизанке из Древнего Рима по имени Элефантида, которая придумала и описала такие способы любви, что самому Аретино за ней не угнаться; многие знатные дамы и даже принцессы, склонные к распутству, изучали сию прекрасную книгу, словно Библию. Вспомним также об известной сирийской блуднице, прозванной "Дюжина вывертов" за то, что она изобрела двенадцать изощреннейших способов доставить мужчине порочное и жгучее наслаждение". [51]

51

Брантом. Галантные дамы, с. 42

Греческие расписные вазы V в. до н. э. и эллинистические рельефные сосуды [52] сохраняют следы иллюстраций из эротических трактатов Филениды и Элефантиды, позже — римские светильники, аретинские кубки и тессеры, перенимают эстафету греческой эротики. Поэт Овидий, автор эротической поэмы "Наука любви", видимо, пользовался сочинениями своих предшественников, хотя их имен и не упоминает.

Итак, у П.Аретино и Д.Романо были античные предшественники. И оба в соавтора были в курсе того, что их "любовные позиции" отнюдь не первая в мире работа в этом направлении.

52

III–I вв. до н. э.

В России широкая публика мало знакома с Аретино. До сих пор только две его пьесы "О придворных нравах" и "Философ" были опубликованы в сборнике "Комедия итальянского возрождения". [53] Лишь в 1995 году появились в переводе его знаменитые "Рассуждения Нанны и Антонии". Издавая ныне "бесстыдные сонеты" Аретино, мы заполняем зияющую лакуну в знакомстве с этим выдающимся писателем, табуированным в России. Сочинений Аретино не знали но репутация его здесь сложилась прочно: его имя — в ватиканских "Индексах запрещенных книг", библиографы помещали в раздел "порнографической литератур". Однако, Пушкин на заре XIX века был знаком с этим именем. В одном письме поэта 1823 года упоминаются "восемь аретиновых поз". [54] Итак, в руках читателя — второе из самых скандальных после "Рассуждений Нанны и Антонии" сочинений Аретино, которое не смогли, как ни старались, уничтожить ни светские, ни духовные власти в течении почти пятисот лет.

53

1965

54

Н.О.Лернер. Пушкинологические этюды. Звенья. М. — Ленинград, 1935, V, с. 122–125

Пьетро Аретино в своих сонетах использовал простонародный язык, заимствованный на улицах, площадях и борделях. Мы помещаем здесь один из примеров подстрочного перевода:

Поскорей предадимся ебле, душа моя, —Для того ведь и созданы мы. Не скрою,Я влеком пиздою, ты — хуем, готовым к бою,А без них весь мир не стоил бы ни хуя.

Издатели посчитали необходимым отойти в переводе сонетов от этого языка. В данном издании сонеты Аретино приводятся в авторском переводе петербургского поэта Алексея Пурина, который, сохраняя смысл в первозданном виде, сумел опоэтизировать отношения героев сонетов, снимая с них обвинения в "нарушении благопристойности".

I

М: Поскорей предадимся страсти, душа моя,Ибо именно страсть предначертана нам Судьбою:Я влеком твоим лоном, ты — удом, готовым к бою,А без них за весь мир и медяшки не дал бы я.Если б можно было сливаться за гранью небытия,Заласкали друг дружку до смерти мы с тобою,Посмеялись бы вдоволь над ерундою —Той, что Еве с Адамом в раю внушила змея.Ж: Ах, конечно, кабы они не съели,Эти робкие воры, запретный плод,Никого бы стыд не терзал в постели.Но оставим пренья! Ворвись в мой грот:Пусть взорвется сердце, чтоб в нем зарделиТе хмельные гроздья, что страсть несет.М: Ах, душа моя! В этом славном делеЯ готов использовать кроме пушки,Также мощные ядра моей игрушки.

II

Ж: Закинь-ка мне перст меж ягодиц, старикашка,А уд проталкивай медленно, куда надо,Закинь мои ноги на плечи себе — отрада!А дальше рази напролом — ни к чему поблажка,Поскольку возлюбленной это ничуть не тяжко,Церковных причастий приятней сия услада,А коли наскучит в эдеме, сойди до ада,Ведь тот не мужчина, чья слишком степенна пташка.М: Засуну разочек спереди, после — сзади;И тут и там — лепота для уда,И ты не останешься, убежден, в накладеНи этак, ни так, дорогая. Пускай зануда —ученый листает тупо свои тетради,Не ведая, где в мирозданьи таится чудо;И пусть, умирая от зависти, — бога ради! —Интриги плетет царедворец, а я не знаюВерней сладострастья дороги к раю.

III

Ж: Всех сокровищ мира желанней грозныйЭтот жезл, достойный самой царицы;Драгоценность всякая им затмится;Он дороже жилы золотоносной.О мой жезл! Спаси же, пока не поздно —Распали тот пыл, что во мне таится!..Хуже нет, если ловчая ваша птицаМелковата — и кажется клеть бесхозной.М: Вы правы, моя госпожа! Тот воин,Что ребячьим дротиком в чрево метит,Ледяной лишь клизмы, подлец, достоин.Пусть уж лучше мальчиков он валетит.Только тем, кто крепко и щедро скроен,Как вот я, жемчужина лона светит.Ж: Это верно, но так женский пол устроен,Что когда в одиночестве нам не спится,Мы готовы вонзать в себя даже спицу.