Любовный эликсир

– Обманула меня, жирная свинья, и думаешь, тебе это сойдет с рук? – Памелу охватило жгучее желание отомстить.

Итак, Регина рассчитывала, что Стамфорд собирается жениться на ее драгоценной дочке.

– Посмотрим, Регина, посмотрим! – усмехнулась Памела и направилась отыскивать Мелани.

Эллиот стоял и смотрел на свою переполненную гостиную, в которой негде было яблоку упасть. Ему льстило, что собралось так много людей, но при этом его неотступно тревожила мысль о расходах и неотвратимой расплате. Он регулярно устраивал приемы, пуская пыль в глаза, но это лишь способствовало увеличению его долгов.

Он должен заполучить приданое Мелани, хотела она того или нет, и никто, в особенности ее мать, не помешает ему овладеть этими деньгами. Его долги должны быть оплачены в срок, ради собственного спасения он не остановится даже перед небольшим насилием или похищением. Ничего не поделаешь, придется ему ступить на эту скользкую дорожку.

Эллиот сжал зубы, когда увидел, что к нему через бальный зал направляется Памела. К его ужасу, внезапно возникнув на пороге его дома, она принялась плакать и проклинать Стамфорда, заодно умоляя его дать ей прибежище.

Разумеется, у него были комнаты для гостей, но он лишь молился про себя, чтобы она не задержалась у него надолго. Учитывая скрываемую им бедность, не приходилось сомневаться, что с ее помощью он очень скоро очутится в долговой тюрьме.

Памела, страшно возбужденная, с красными щеками и безумным блеском в глазах, с лихорадочными движениями, напугала его.

За несколько часов она написала и отправила молодому Кристоферу Льюису дюжину писем с сообщениями, где она находится, умоляя его забрать ее. Она непрерывно спрашивала о том, приглашен ли он на этот вечер, все время выбегала проверить, не появился ли он.

Ее безумное состояние было замечено всеми. Среди гостей пополз слух и возникло даже мнение, так считал и сам Эллиот, что Памела сошла с ума. Только этого ему и не хватало – дать пристанище оказавшейся на улице без единого гроша сумасшедшей женщине!

Пока она шла к нему, он со спокойным видом попивал бренди, притворяясь, что рад ее видеть.

Памела взяла его под руку и улыбнулась.

– Ты все еще не против жениться на Мелани Льюис? Эллиот едва не поперхнулся бренди.

– О да.

Когда оркестр заиграл другую мелодию, она незаметно увлекла его за собой наверх.

– Я указала ей, где располагаются твои личные покои. Как много времени потребуется тебе, чтобы толкнуть девушку на безрассудный поступок?

– Ты появишься, чтобы изобличить нас?

– Причем со мной будет Регина. Я хочу, чтобы она своими глазами увидела, как пала Мелани.

Учитывая их положение в обществе, его и Мелани, чтобы совершенно опорочить их обоих, было бы достаточно, если бы их застали наедине, но Регина Льюис, вероятно, не станет ни в чем винить Мелани по поводу такого безопасного происшествия. Если он хотел, чтобы ответственность за бесчестье Мелани целиком и полностью легла на его плечи, ему следовало предпринять более решительный и безрассудный шаг, после которого не было бы иного выхода, кроме немедленной женитьбы.

– Мне нужно полчаса. Я хочу, чтобы она была уже раздетой до того, как вы войдете. —

Он также надеялся, что ему удастся лишить Мелани девственности.

– Умница. – Памела взяла бокал с вином у проходившего мимо официанта и провозгласила тост: – За твою надвигающуюся свадьбу, Эллиот. Будьте счастливы, очень счастливы, ты и твоя маленькая невеста.

Глава 19

Кейт скрючилась в углу темной камеры. Она не сознавала, сколько времени находилась здесь, даже не знала, длился ли все еще день ее ареста или наступил другой. Она впала в какое-то оцепенение, грезила, словно во сне, и никак не могла сосредоточиться. Все казалось ей нереальным: ее жизнь в Донкастере, непродолжительное пребывание в Лондоне, ее злосчастная любовь.

«Маркус, как ты мог поступить так со мной?» Любимое имя пронеслось в ее измученном болью сознании, но Кейт поспешила отбросить его прочь, стараясь вырвать его с корнем из памяти, чтобы напрасно не бередить себе душу. Она не имела права жить прошлым. Жить надо было настоящим и будущим, не сулившим ничего хорошего.

Что станет с ней? Ее повесят? Сошлют на каторгу? Все было настолько необычным, что ее ум отказывался это воспринять. Она как бы покинула свою телесную оболочку и со стороны наблюдала за страданиями другой женщины.

Смутно, неясно ей припомнился городской дом Стамфорда, его тихие покои в конце коридора. Знал ли кто-нибудь там об ее исчезновении? Волновался ли кто-нибудь о том, где она?

Регина, вероятно, придумала какой-нибудь рассказ об ее отъезде; Кристофер, может быть, что-то заподозрил. Селина встревожилась; возможно, они станут ее искать, но в конце концов они будут жить дальше, как и жили.

У нее не было никого, кто бы побеспокоился о ней. Вообще никого. Как грустно, что в двадцать пять лет она пришла к такому печальному итогу.

У нее на глаза навернулись горькие слезы, но она прогнала их. Необходимо сосредоточиться на своем катастрофическом положении. И не стоило понапрасну тратить силы и время, жалея себя. Она должна решить, что ей делать.

Со всех сторон ее окружали грязь, смрад, холод и промозглая сырость. У нее были насущные человеческие потребности. Но с тех пор как за ней захлопнулась тюремная дверь, никто не предлагал ей ни еды, ни одеяла, чтобы укрыться. Снаружи слышались крики и стоны, но они доносились до нее откуда-то издалека.

Неужели тюремщики забыли о ней? И ей суждено лежать, съежившись, на сыром полу, пока она не умрет от лишений?

Удивительно, но Кейт ничуть это не огорчило. Что тут такого, если она умрет? Кто-нибудь будет плакать по ней? Не лучше ли погибнуть здесь, вдали от всех, чтобы те, кто ее знал, не могли бы увидеть, как низко она пала?

Она попыталась встать на ноги, чтобы исследовать камеру, но едва приподнялась на коленях, как острая боль пронзила все ее тело, спину и ребра. У нее болел каждый мускул, ныли все кости, но она все-таки сумела выпрямиться, опираясь ладонью о стену, липкую от слизи. Кейт содрогнулась от отвращения.

Что хорошего можно здесь найти? Да и вообще, что она надеялась отыскать? Ключ? Потайной ход? Карту, на которой был бы обозначен путь на свободу? Кейт горько засмеялась, но голос прозвучал хрипло и тут же оборвался. Ей пришла в голову мысль, что она уже мертва, это ад и отсюда она никогда не выберется.

Но если это ад, то за какие грехи она попала сюда? За то, что сильно любила? Страстно хотела любить? Или она жаждала большего, чем ей полагалось?

Может быть, как утверждала Регина, она слишком высоко метила и была наказана за свое безрассудство?