Любовный огонь

Уже издали они услышали жалобные мучительные хрипы умирающей лошади.

Бренна споткнулась и отвернулась от перевернутого экипажа, стараясь не думать о металлическом привкусе во рту.

Прогремел выстрел. Бренна дернулась, словно пуля попала в нее. Хрипы стихли; только кузнечики продолжали свою пронзительную песню.

– По крайней мере это избавит его от страданий, беднягу, – вздохнул Кейн. – Вторая лошадь уже околела – сломала шею. Уж они-то заслуживали лучшей участи! Ты плохо выглядишь.

– Все в порядке, – выдохнула она. – Мне немного не по себе.

К облегчению Бренны, Кейн не вспомнил, что отговаривал ее, и вынул другой пистолет.

– Ничего страшного. Я посмотрю, что там еще. Оставайся здесь.

Бренна, борясь с тошнотой, вытерла рот подолом, пожалев о новом платье, погубленном потом и пылью. Выпрямившись, девушка жадно вдыхала соленый воздух. Все еще трепеща, она пробралась поближе к перевернутой карете. Кейн, очевидно, зашел с другой стороны и исчез из виду. Послышался слабый звук. Бренна замерла. Звук повторился – тяжелое клокочущее дыхание. Дыхание человека, боровшегося за каждую лишнюю секунду жизни.

Бренна медленно обошла кругом, скользя по песку. Кейн стоял на коленях около какой-то черной массы, от которой и исходил странный шум.

– Нейл.

Нейл лежал, свернувшись, как ребенок, обхватив большой острый валун, край которого пронзил его грудь. Лужицы крови пятнали песок. Однако он был в сознании; исхудавшее лицо покрывала испарина. Глаза устремлены на море, словно он настороженно прислушивался к шуму прибоя. Черная одежда делала его похожим на полураздавленного чудовищного паука. Бренна отступила, едва сдержав крик.

– Я же велел тебе не смотреть, – покачал головой Кейн. – Но не волнуйся, негодяй больше не опасен. Ему осталось всего несколько минут. Но он не сдается и, похоже, не думает о смерти.

Булькающее, свистящее дыхание вырывалось из груди умирающего. «Все это словно сон, – вдруг подумалось Бренне. – Черная карета, трупы лошадей, человек, за которого я когда-то вышла замуж. Тот, кто владел моим телом без любви и дважды пытался убить. И все из-за девственности. Утраченной девственности и глупой гордости».

Но она ничего не чувствовала. Ни гнева, ни ненависти, ни даже отвращения – лишь молча смотрела на Нейла, более чем когда-либо напоминавшего скелет. Сейчас он навеки закроет глаза и отправится… в ад?

Что-то толкнуло Бренну подойти ближе и встать на колени на мокрый твердый песок.

– Нейл, – прошептала она, – ты меня слышишь? Затрудненное дыхание стало чуть пореже. Веки затрепетали.

– Нейл… мне жаль… жаль, что все так вышло.

Бескровные губы иронически скривились. Шрам на левой щеке отливал серебром.

– Нет… – с трудом выдавил он, – нет… ты… сука…

Бренна до боли закусила губы. Ужасно сердиться на умирающего, но ярость, жаркая и неукротимая, уже бушевала в ней, и она не сдержалась.

– Тебя погубили собственные ошибки, а не я! – тихо вскрикнула она. – Вини только себя и за паралич, и за свою гибель! Ты заплатил кучеру, чтобы тот столкнул нас с дороги, верно?

– Ты… заслужила… – Нейл едва шевелил губами. – Я… проклинаю тебя… Пусть до конца дней тебе не знать… покоя… пусть… надругаются… над тобой… как над… грязной шлюхой…

Бренне пришлось наклониться ближе, чтобы услышать последние слова.

– …над грязной шлюхой…

В черных глазах сверкало злобное торжество. Проклятие повисло в воздухе ядовитым туманом. Бренна поспешно взглянула на Кейна. Тот рассеянно хмурился, очевидно, думая о другом.

– Нейл, не говори так! – охнула она. – Что бы ни случилось, ты это не всерьез!

– Зря надеешься. Будь ты…

Глаза подернулись пеленой. Рука судорожно дернулась. Нейл застыл.

– Нейл!

– Он мертв. С такой раной долго не протянешь.

Бренна захлебнулась слезами.

– Ради Бога, Бренна, по ком ты плачешь? Этот человек пытался дважды убить тебя. Изнасиловал в брачную ночь, разорил твоего отца. Тебе следует радоваться. Теперь ты свободна. Свободна.

Но Бренна продолжала неудержимо всхлипывать. Рыдания раздирали грудь; она не знала, что с ней творится. Причины были скрыты где-то глубоко в душе, и объяснить их было не так просто. Но замолчать она не могла. Все ужасы последних недель и месяцев рвались наружу потоками слез.

Пощечина обожгла щеку, за ней другая.

– Бренна, не хватало еще, чтобы ты начала биться в истерике! Не забудь, кучер тоже лежит где-то на дороге. Я собираюсь разыскать его. Оставайся здесь, если хочешь. Продолжай и дальше с такой же страстью скорбеть над телом мужа.

– Нет, – покачала головой девушка. – Я вовсе не скорблю. Я…

– В таком случае успокойся. И подожди здесь. Я сейчас же вернусь.

Однако Бренна вцепилась в руку Кейна.

– Прошу, не покидай меня, пожалуйста. Я боюсь.

– Так уж и быть, пойдем. Это, по-видимому, недалеко.

Они нашли кучера, лежавшего, словно огромный тюк лохмотьев, посреди дороги.

– Он тоже мертв, – констатировал Кейн и слегка толкнул труп носком сапога. – Не могу сказать, в чем причина. Возможно, ударился головой и сломал шею. В любом случае он получил по заслугам.

– Какой ужас… – прошептала Бренна.

– Ты и о нем жалеешь? Этот человек загнал лошадей и пытался нас прикончить. Неужели не понимаешь? Да он вообще недостоин христианского погребения!

Кейн сжал губы и огляделся, словно силясь решить что-то важное.

– Ну что же, больше нам здесь делать нечего. Придется пешком добираться до города, это всего несколько миль.

– Но мы не можем… бросить их здесь… и уйти!

– Можем! Эти люди преступники, Бренна! Почему мы должны заботиться об их останках? Я, во всяком случае, умываю руки.

– А… а власти?

– Здесь правят испанцы, дорогая. Ты уже успела увидеть очаровательные тюрьмы, которые они тут понастроили. И я, признаться, не спешу удостовериться, действительно ли некоторые орудия пыток до сих пор находятся в употреблении.