Любовный поединок

— Какое счастье быть молодым, когда энергия бьет через край, — мелодраматическим тоном продекламировал он.

— Как я понимаю, ты вчера позволил себе выпить лишнего.

— Там подавали такое хорошее красное вино, ты же знаешь мою слабость, лапочка…

Кэтрин припомнила, что жена Айзекса должна была отлавливать его на банкете, и не сомневалась, что она-то и отвезла подгулявшего супруга домой.

— Ну что ж, если дело того стоило, — произнесла она, с трудом подавляя смех при виде страдальческой физиономии босса.

Эбнер задумчиво уставился на нее.

— Надеюсь, для тебя тоже дело стоило того.

— Но я-то не мучаюсь… — Кэтрин пододвинула к нему чашку.

— Еще намучаешься. Уж можешь мне поверить.

Его убежденность привела Кэтрин в недоумение.

— Что ты хочешь этим сказать?

— Я знаю Алину. Она классический пример собаки на сене, и стоит ей обо всем услышать, как она устроит тебе веселую жизнь.

— Услышать о чем?

Эбнер нахмурился и посмотрел на Кэтрин так, словно хотел ей залепить: ты что, совсем тупая?

— Поправь меня, детка, если я ошибаюсь, но, по-моему, ты вчера вовсю резвилась с Эйдом Стивенсоном. Я бы сказал, вы с ним проверяли, как далеко можно зайти, обжимаясь во время танцев.

Кэтрин вновь непроизвольно улыбнулась.

— Во всяком случае, чувство ритма у него превосходное.

— Да уж… Моя жена сказала, что он не хуже лучших голливудских мальчиков. А это высокая похвала, учитывая то обстоятельство, что бабуся Айзекс не пропускает ни одного киношедевра, держит нос по ветру и отлично понимает, что такое экстра-класс.

Язвительные комментарии Эбнера ничего не объяснили Кэтрин.

— Все же на что ты намекаешь, Эбби?

— О, я далек от того, чтобы читать тебе ханжеские проповеди. Если хочешь завести роман с Эйдом Стивенсоном, это целиком и полностью твое дело. Просто я уже вижу, как на горизонте собираются тучи. — Эбнер тяжело вздохнул. — И, похоже, на меня опять дождем польются жалобы.

— С какой стати?

— Потому что Алине это не понравится, она начнет приводить миллион доводов, а я, как ближайший сподвижник, получу больше всех. Может, ее бывший муж и нужен ей, как прошлогодний снег, но вряд ли она спокойно будет смотреть на то…

— Бывший муж?! — Кэтрин была так ошеломлена, что не верила своим ушам.

— А ты не знала, что он именно Тот, Кто Всегда Требовал Слишком Многого? — Эбнер попытался скорчить шутовскую гримасу, но вышло это весьма коряво.

— Эйд Стивенсон и есть «Козел Джи»? — Голос Кэтрин почти сорвался на визг. Она ошарашенно пыталась соотнести Эйда, своего возлюбленного Эйди, с тем шизофреником, на которого Алина успела выплеснуть столько помоев. Эти два образа никак не совмещались.

— Да, это он… — сурово кивнул Эбнер.

— И как у нее язык повернулся назвать его «Джи»? — Это было последней каплей дегтя, с которой Кэтрин не желала смириться.

— Просто из желания его как-то принизить. Парень он совершенно необыкновенный. Алине до него было никак не дотянуться. Обычная психология… — пояснил Эбнер назидательным тоном.

— Но ведь… — пробормотала Кэтрин, сраженная собственной неосведомленностью. — Я почему-то думала, что ее муж — Джил Стивенсон.

— Нет, они даже не знакомы. Джил здесь в общем-то чужак и большей частью сшивается в Штатах. Что же касается презрительной клички, это давняя история. Так дразнили мельбурнских Стивенсонов еще полвека назад. Ведь они торгаши, а Алина принадлежит к голубой колонистской аристократии. Не случайно она сразу же вернула себе девичью фамилию, Дастингс, и при втором замужестве не рискнула вновь прогневить свою снобистскую родню. Стивенсоны — тоже старинное семейство, но они почти все вымерли и потом, не забывай, — купцы. А среди Дастингсоз до сих пор навалом тех, кто греется в правительстве, трется в великосветских салонах Лондона…

Кэтрин застонала. Ее приводила в ужас мысль о том, что, по-видимому, весь персонал «Стронга» сейчас смакует ее отношения с бывшим мужем Алины, а еще больше — от того, что ее так ловко провел человек, который, по словам новоиспеченной миссис Дастингс, был точно таким же бессердечным деспотом, как и Ричард.

— Мне очень жаль… — с печалью протянул Эбнер. — Я-то думал, ты просто решила гульнуть, расхрабрилась.

— Ты хочешь сказать, просто вела себя глупо и беспечно.

— Вот уж необязательно. Каждому — свое. И ты сделана из более твердого теста, чем Алина.

— Но не настолько. — В глазах Кэтрин появилась горькая решимость. — Я уж прошла этот этап, когда боролась за право быть собой. И начинать все заново не собираюсь, благодарю покорно.

— Знаешь, я на твоем месте не слишком доверял бы однобоким высказываниям Алины, — предостерег Эбнер. — Ей ведь на самом деле мужчина не нужен. Ей нужен этакий любящий папочка. В лице своего нового супруга она именно такого и заполучила.

Для Кэтрин это было слабым утешением. Блаженное сознание того, что они с Эйдом созданы друг для друга, испарилось. Пропало и ее радостное настроение — вместе с хрустальными надеждами. Неужели ей на роду написано влюбляться, как безмозглой тетере, себе на беду? Возможно, у глупенькой Алины как раз и была голова на плечах, когда она выбрала Поля Моро, своего «любящего папашу», готового отдать ей все на свете только за то, что у него под боком будет резвиться такая аппетитная малышка.

Эбнер с некоторым трудом поднялся из кресла и сделал извиняющийся жест.

— Я вовсе не думал, что для тебя это будет как снег на голову, Кэтти.

— Все нормально. Гораздо лучше, что я теперь все знаю, — бесстрастно отозвалась Кэтрин.

— Что для одного яд, для другого — сахар. Это относится и к мужчинам. Забудь про Алину и доверься своим чувствам, — по-отечески посоветовал Эбнер и лукаво улыбнулся. — А бурю в своей редакции я как-нибудь выдержу.

— Спасибо, Эбби, — печально улыбнулась она. — К сожалению, внутренний голос подсказывает мне, что на романтические выдумки не стоит полагаться.