Любовный узел

Она снова крепко сжала руку герцога, и наконец он обрел дар речи.

— Я, разумеется, счастлив, что вы согласились погостить у меня.

— Это так мило с вашей стороны, Линдбрук, — сердечно произнес граф. — Я присоединюсь к вам завтра, как только смогу, но боюсь, что успею вернуться лишь к обеду. А теперь мне пора ехать дальше.

Герцог спустился с ним по лестнице и проводил до дверей. Анастасия сошла вниз вместе с ними и ласково поцеловала мужа на прощание.

— Желаю тебе хорошо провести время, дорогой, — сказала она. — И не беспокойся обо мне. Если тебе придется остаться там еще на одну ночь, чтобы не обижать его светлость, я не буду на тебя в Претензии. К тому же, кроме коров, у него могут оказаться и вполне приличные лошади!

Граф рассмеялся.

— Я непременно взгляну на них. До свидания, Линдбрук, — сказал он, протягивая руку. — Очень любезно с вашей стороны было пригласить нас.

Попрощавшись, граф вышел и медленно спустился по ступенькам к ожидавшей его карете.

Как только он отъехал, герцог повернулся к Анастасии и встретил ее смеющийся взгляд.

— Ну разве я не умна, друг мой? — спросила она по-французски, чтобы слуги не поняли, о чем идет речь.

— Твое поведение возмутительно, как ты сама отлично понимаешь! — сказал герцог. — Ты совершенно непредсказуема.

— Тебе всегда нравились неожиданности.

— Мое последнее слово было «нет», Анастасия.

— Я это слышала, — ответила она. — Но я никогда, как тебе отлично известно, не принимаю «нет» за окончательный ответ!

Она тихо рассмеялась, и помимо своей воли герцог тоже не смог удержаться от смеха.

— Ты чудовищно бесстыдна, — сказал он, — и совершенно неисправима!

— А что может быть более привлекательным и интригующим? — спросила она.

Вернувшись в гостиную, герцог подошел к леди Брэнстон.

Как он и надеялся, она нимало не была расстроена приездом Анастасии. Из этого он сделал вывод, что слухи о его давней связи с графиней не дошли до Лондона.

Поскольку его беспокоило упорство Анастасии, он принялся ухаживать за леди Брэнстон с большей настойчивостью, чем намеревался. А это было несложно, поскольку лорд Брэнстон был поглощен картами.

Они вышли в вестибюль, якобы для того чтобы взглянуть на картины.

— Ни одна картина не может сравниться с вами, — сказал герцог. — Вы так прекрасны сейчас, и эта бирюза удивительно гармонирует с вашими глазами.

— Вы очень добры, — мягко произнесла Люси.

— Мне хочется быть очень добрым с вами, — ответил герцог.

Она протянула ему руку, и он поднес ее к своим губам. Почувствовав пожатие ее пальцев, он понял, что она ждет поцелуя.

Он быстро шагнул к двери, ведущей в гостиную, и осторожно закрыл ее.

Потом он протянул руки, и она оказалась в его объятиях.

Как он и ожидал, ее губы были горячими, страстными, но в то же время в отличие от Анастасии она не теряла контроля над собой. Словно стараясь отогнать от себя мысли о прошлом, герцог снова прильнул к ее губам, и на этот раз его поцелуй был более требовательным и настойчивым.

Почувствовав ее ответную реакцию, он целовал ее до тех пор, пока она не подняла руки к волосам, словно опасаясь, что ее прическа растреплется или диадема сползет на сторону.

— Вы прелестны, очаровательны! — произнес герцог глубоким голосом.

— Я рада, что вы так думаете, — сказала Люси.

Она перевела дыхание и добавила:

— Пора возвращаться в гостиную, но я надеюсь, что нам представится возможность продолжить эту беседу позже.

Герцог отлично понял, что именно она имела в виду. Он ничего не ответил, лишь снова поцеловал ее, а потом, понимая, что она права и им следует соблюдать осторожность, открыл дверь в гостиную.

Их сразу же оглушил шум голосов, напоминающий птичий гомон. Следуя за леди Брэнстон, герцог думал о том, что не потерпит никаких выходок со стороны Анастасии. Он сказал ей «нет», и он не шутил. Она должна будет смириться с этим, нравится ей это или нет.

Леди Брэнстон проявила завидную осмотрительность и такт, принявшись с восторгом рассказывать другим гостям об изумительных картинах, висевших в вестибюле.

— Я так рада, — сказала она, — что у нас есть еще несколько дней для того, чтобы обследовать эту пещеру Аладдина!

— Именно это и я чувствую всякий раз, когда приезжаю в Линд, — заметил кто-то.

Герцог отошел от леди Брэнстон, и в этот момент в гостиной появилась Анастасия.

Она ухитрилась переодеться очень быстро. Одним из ее основных достоинств, как хорошо помнил герцог, было то, что она никогда не заставляла мужчин ждать.

Ее платье совершенно не помялось в дороге. Сверкая драгоценностями, она прямиком направилась к герцогу.

— Я хотел бы представить вас своим гостям, — холодно произнес он.

— Я приехала сюда, чтобы увидеться с тобой и только с тобой, Тристам! — ответила она. — Твои гости меня совершенно не интересуют!

Взяв у лакея фужер с шампанским, она поднесла его к губам и устремила на герцога взгляд своих манящих зеленых глаз, в которых читался вопрос.

— Мой ответ по-прежнему «нет»!

— Разве я не замечательно все устроила так, что осталась ночевать здесь одна?

— Это была твоя идея, а не моя! — бросил герцог.

Она сделала еще глоток шампанского, а потом сказала:

— Мы продолжим этот разговор позже, когда гости улягутся спать. Сегодня пятница, и я уверена, что все устали и рано разойдутся по своим комнатам.

— Нет, Анастасия!

— Если ты не придешь ко мне, я сама приду к тебе. Нам нужно поговорить о нас с тобой, друг мой.

— Нам не о чем говорить!

Взгляд герцога, так же как и его голос, был холоден и непреклонен, но Анастасия лишь улыбнулась и проговорила:

— Я буду ждать тебя в течение двадцати минут после того, как все улягутся спать, а потом приду к тебе. И если твоя дверь окажется заперта, я стану громко стучать в нее до тех пор, пока ты не откроешь!

Она отвернулась и направилась прочь. Но что-то в ее изящной, грациозной походке напомнило герцогу волнообразное покачивание приготовившейся к нападению кобры.

Герцог был в ярости, но не мог ничего поделать. Он отлично понимал, что Анастасия выполнит свою угрозу и придет к нему. А если кто-нибудь услышит, как она ломится в дверь его спальни, разразится грандиозный скандал.

Слишком поздно он сообразил, что ему следовало предупредить слуг, чтобы они приготовили помещение для графа и графини Калвертон в другом крыле дома, подальше от остальных гостей. Он с ужасом подумал, что ей могли отвести свободную спальню на верхнем этаже, рядом с комнатой, которую занимал он сам, пока в его апартаментах шел ремонт.