Любушка-голубушка

Опять захотелось яблок. Люба, забыв, что несет полный пакет, задумчиво направилась к ближайшей яблоне и слегка тряханула ее. Яблоко-два с гулким стуком упали в траву, прошуршали, раскатившись. Люба рассеянно выискивала их в траве.

Элька, Эля… интересно, как ее полное имя? Элеонора? Элла? Эллина?

И тут внезапно, будто от удара, будто одно из яблок все же попало Любе по голове и вызвало к жизни забытое, она вспомнила, как Денис говорил о Иване:

«Женат, как не женат? Причем на Элькиной лучшей подруге. Представляете? Они в одной школе учились, даже в детский сад вместе ходили. И ее тоже Элька зовут. Одна из них Элла. Другая – Элина. Вот путаница! Да нет, не только в именах, а в отношениях путаница… Теперь-то все улаживается, во всяком случае, должно уладиться, а все это время там просто „Санта-Барбара“ какая-то была, в деревне нашей. Но, по-моему, Иван до сих пор не может в толк взять, что Элька его просто так послала подальше из-за какого-то… ну, понятно, из-за кого».

Стоп. Денис утверждал, что Иван женат на лучшей подруге Эльки, а Женька сказал, что Иван вообще не женат. Как же так?

Да вот так.

Во-первых, Люба уже убедилась, что ни единому слову Дениса верить нельзя. Во-вторых, сейчас ничто не имеет значения, кроме этих двух имен. Элина и Элла… Да ведь их зовут практически одинаково. На свете есть две Эли, две Эльки, и что, если…

Что, если на фотографии обе они и запечатлены? А что, если Женька именно вторую, блондинку, называл чудесной девушкой? Что, если он встал рядом с ней, чтобы «занять место в вечности», как сделал некогда его отец? А Денис встал рядом… со своей женой!

Что, если Элька-брюнетка – жена Дениса, а Эля-блондинка – та, в которую влюбился Женька, с которой у него и произошло все, что произошло, это ее он потом приревновал к Ивану, не имело значения, основательно или безосновательно, и решил от нее отказаться?..

И снова всплыли в памяти слова Дениса: «Элька у нас – барышня с идеалами. Ей любовь нужна. Ну а денежки – потом».

Элька? Или Эля?

Да что же происходит, яростно думала Люба. Почему цепной пес и лакей Ивана начал пристраивать свою жену Женьке?! С другой стороны, может быть, она не законная его жена, может, они не зарегистрированы, штампа в паспорте ведь нет… А впрочем, это ничего не значит. К примеру, когда Виктору Ермолаеву исполнилось сорок пять и он поменял паспорт, ему почему-то не поставили штамп о браке. Люба по этому поводу ужасно комплексовала. Главное, детей вписали, а жену – нет! Вот так и брака однажды не стало, как не стало штампа…

Может быть, и с Денисом аналогичная история? Да даже если не аналогичная! Даже если Элька просто его подруга и любовница, зачем, зачем создавать у Любы впечатление, будто она беременна от Любиного сына? Жениться-то на ней не Люба должна (слава те, господи, хотя бы за это!), а Женька! А он-то небось знает, с кем у него эти чертовы отношения были, на ком ему жениться, на Эльке или на Эле, Люба тут вообще ни при чем!

Стоп… А если Люба тут и в самом деле совершенно ни при чем? Что, если это впечатление нужно было создать у кого-то другого?

У кого?

У кого… например, у…

И в это самое мгновение, когда очередная догадка, судьбоносная, а может, бредовая, уже готова была поразить Любу, она увидела Виктора, который, грызя яблоко и расшвыривая ногами листву, шел к ней.

– Яблочко хочешь? – спросил он, жуя, и протянул ей такую желтую, золотую, аж прозрачную антоновку, что Люба, хоть и наелась сверх меры, не смогла отказаться.

– Узнал что-нибудь?

– Ну, – усмехнулся Виктор и сильно, с хрустом, откусил чуть ли не половину яблока, – тебя ждет сюрприз.

На лице его было написано такое ошалелое превосходство, что Люба не выдержала:

– Ну, тебя тоже. Ты уже знаешь, что Элька – это жена Дениса, а Эля – ее подруга? Но пока непонятно, чья жена она. Что на эту тему говорят?

– Ничья, говорят, но…

– Что «но»? – напористо спросила Люба. – Что беременна неизвестно от кого? Или известно, от кого?

– Ого, – удивился Виктор, забавно поведя бровями, – ты, что ли, тоже справки наводила? У кого? У музейных теток?

– Да нет, меня яблоко по голове стукнуло, – хохотнула Люба. – Сама додумалась.

– Ну, не знаю, – задумчиво сказал Виктор. – Не знаю, до чего ты еще додумалась, но насчет беременности все очень непросто. Про Элю эту говорят, что она великая скромница. Одна тетка из магазина «Аист 8» (тут, к слову сказать, что ни магазин, так «Аист», только номера меняются) вообще заявила, что ей место в монастыре.

– Офелия, типа, ступай в монастырь? – предположила Люба.

– Типа того, – согласился Виктор.

– Почему?

– Потому что с ней каши не сваришь, с таким-то характером.

– Да ты толком говори! – нетерпеливо воскликнула Люба.

– Сейчас… – Он помолчал, как бы собираясь с мыслями, и медленно заговорил: – Понимаешь, здесь, в этом районе, огромное значение имеет человек по имени Иван. Иван Леонтьевич Кравцов, точнее сказать. Кстати, ты что-то такое упоминала, якобы он в «Газпроме» работает. Нет, он просто строитель, очень удачливый деревенский бизнесмен, который очень много держит тут в руках. Местный князь или князек. Он ведет строительство очень многих объектов и в Болдине, и в знаменитых Львовке и Кистеневке.

– А чем они знамениты?

– Это тоже родовые имения Пушкиных, там, кстати, действие то ли «Метели», то ли «Барышни-крестьянки» происходит.

– Да нет! – вспомнила Люба. – Во Львовке Пушкин написал «Повести Белкина», а в Кистеневке действие «Дубровского» происходит, то есть это была деревня Дубровского, которую у него отнял Троекуров.

– Да ты что? – удивился Виктор.

– Точно говорю! Но про Пушкина потом, хотя это и святотатство. Про Ивана рассказывай.

– Про Ивана, – покладисто кивнул Виктор, – про Ивана известно, что он иногда позволяет себе очень даже барские, если не сказать – феодальные замашки.

– Это какие же? – удивилась Люба. – Порет непокорных пейзан на конюшне? Или травит их посевы псовою охотою? Или вовсю пользуется правом сеньора?

– Да в том-то и дело, – посерьезнел Виктор. – Ну, не столь явно, конечно, он не присваивает себе право первой ночи, но, если его благосклонный взор упал на какую-то девушку, семья может считать себя облагодетельствованной. Все приятные мелочи соцкультбыта будут у них в руках: дрова доставят, крышу починят, колодец прочистят, насос установят, корма скотине завезут – и все это бесплатно, а если нужен кредит в местном банке (который тоже в руках Ивана), то кредит может выйти практически беспроцентным. И вот вообрази семью – нормальную деревенскую семью, очень крепкую, как говорится, зажиточную, где все в дом да в дом, да и сам дом на загляденье. Именно он на фото изображен. Находится он во-он там, – Виктор махнул рукой, – на улице Мира. Но семья такая, которой всего мало. Очень хотят задешево участок земли поблизости прикупить, на территории бывшей столовой, вместе с садом, чтобы построить там дом для недавно женившегося старшего сына. Сын работает у Ивана шофером.

– Денис? – глядя в листья, глухо сказала Люба.

– Ну да. – И Виктор продолжал: – Но есть в этой семье девушка – племянница главы семьи. Ей всего девятнадцать. Родители ее погибли лет десять назад в аварии, воспитывает ее дядька, она ему всем обязана, и ей не дают об этом забыть. Именно на нее положил на сей раз глаз всемогущий Иван. Но она ему отказала.

– Как ее зовут? – взволнованно спросила Люба.

– Ее зовут Элла, – улыбнулся Виктор. – Эля. Вот она, на фото. Блондинка. Помнишь, я сказал – какое милое лицо? Это она.