Люциана. Трилогия

— Прими меня, Вадим. — прошептала она срывающимся от волнения голосом. Господи, никто в этот момент не смог бы заставить поверить его в то, что девушка с невинными небесными глазами, полными немой мольбы и невысказанной боли, была беспощадным чудовищем. Все ли, что говорили Мириам и Ричард, об оборотнях было правдой? Сомнение качнулось в душе Вадима. Эти глаза с непролитыми озерами слез не могли лгать. — Прими, меня такой, какая я есть и полюби. Я разделю с тобой все, что есть у меня и умру за тебя, если это потребуется. Только не презирай.

Никто и никогда не говорил ему таких слов, никто не смотрел на него с таким слепым обожанием. Сердце его дрогнуло, и он протянул девушке вою руку, неуверенно и робко, но он сделал это.

— Я не презираю. — мягко сказал он с придыханием. — Я просто боюсь и не понимаю. — Признание вырвалось совершенно легко и просто, но она поняла его. Красивое грустное лицо Камиллы приблизилось к нему, нежные тонкие руки обняли его плечи, влажные губы коснулись его плотно сжатого рта.

— Не бойся. Я не сделаю ничего дурного. — ее улыбка задрожала возле его губ. Ее дыхание было сладким и дурманящим. И в этот момент он не вспомнил о Людмиле, отдавшись охватившей его первобытной страсти. Его сердце и душа раскрылись не испытанному дотоле чувству свободы и абсолютного единства с самим собой. Отдавая всего себя рыжеволосой бестии и забирая взамен все, что она могла ему отдать, Вадим понял, что никуда не сбежит, даже, если она забудет случайно закрыть клетку. Бежать было некуда. Он там, где должен быть.

Когда любовный пыл рассеялся в полумраке, Камилла покинула его. Она посмотрела на него с благодарной счастливой улыбкой, а он не сказал ей ни слова, слишком пораженный и обескураженный произошедшим. Их глаза все сказали без слов. Накинув на плечи легкое платье, Камилла вышла из клетки, не закрыв за собой дверь. Откуда она могла знать, что он не сбежит, воспользовавшись свободой? У Вадима не было ответа на этот вопрос. Неужели ее любовь была так сильна, что она готова была отпустить его, или по его взгляду, Камилла безошибочно поняла, что он останется с ней.

Они никогда не говорили, что за причины вынудили его сменить свое отношение к своему предстоящему перевоплощение и, что заставило его остаться. Вадим наконец-то добрался до вожделенной горячей ванны и позволил ласковым рукам Камиллы вымыть его. Он много спрашивал ее о том, что должно произойти с ним в полнолуние, и как он должен себя вести, и есть ли способ укротить свои инстинкты или хотя бы держать их под контролем. Она терпеливо отвечала на все его вопросы, если сама знала ответы. Ее глаза сверкали ярче звезд, губы неустанно улыбались.

— Неужели я сделал тебя такой счастливой? — спрашивал он, когда прижавшись его груди, она вслух считала удары его сердца.

— Тот, кто не был одинок целое тысячелетие, не сможет понять, как один только взгляд может наполнить сердце радостью и покоем. — спокойно отвечала она, кладя голову на его колени.

— А что случилось с твоим другом. С тем, которого убил Ричард? Говорили, что он был последним. — спросил Вадим, запуская руку в ее волосы и зачарованно наблюдая, как они струятся между пальцами, словно расплавленное золото.

— Лукас? — она нахмурила изящные бровки. — Он был труслив. В одной из битв, мы оба были тяжело ранены, и он бросил меня, спасаясь бегством. Такие, как мы обычно преданы друг другу. Я никогда не оставила бы его.

— И что случилось дальше?

— Ничего. — Камилла пожала плечами. — Он решил, что погибла, а я не стала его искать. Спустя несколько веков, мне стало известно, что он погубил немало смертных в тщетной попытке создать себеподобное существо. Он был одинок и напуган. Таким его и нашел Ричард. Я не жалею о Лукасе так сильно, как о многих других, погибших от рук вампиров и людей, преследующих нас на протяжении веков.

— Как тебе удалось спастись? — спросил Вадим.

— Я жила очень долго и научилась соблюдать осторожность. Это сложно, но возможно, если не впадать в панику и держать свои порывы в узде. Пойми, что, прежде всего мы — люди. Если держать свои инстинкты под контролем, то можно найти гармонию даже в бетонных джунглях большого города. В отличии от вампиров, обреченных на жажду крови, и не способных питаться чем-то еще, мы можем есть человеческую пищу, пить вино и не зависеть от зверя внутри нас. Мы сохраняем молодость и не подвержены болезням только благодаря регенерации клеток. Человеческое мясо — не обязательный атрибут. Я уже говорила тебе это. Вампиры и люди сделали из нас монстров, но это не так. Вспомни, я ведь контролировала свои инстинкты, когда пыталась обратить тебя. Твоя женщина наставила на меня пистолет, хотя я просила ее уйти, и выстрелила, но я не убила ее, а могла бы.

— Прошу, не напоминай мне об этом. — Вадим напряженно поднялся с кровати, оставив Камиллу. Она растерянно моргала.

— Прости, но ты не можешь вычеркнуть прошлое из своей памяти.

— Замолчи. — Вадим на глазах переменился. В нем снова проснулась ярость. Эта женщина лишила его жизни, настоящей полноценной жизни. Как он мог об этом забыть? Он, что с ума сошел, раз позволил ей убедить себя смириться со своей участью? Да, она просто околдовала его. Подумать только, целую неделю он валялся с ней в постели, вместо того, чтобы действовать. Боже мой! Боже мой! Вадим схватился за голову. Мила… Любовь моя. Как я мог забыть, как я мог предать тебя?

— Нет. Только не это. — прошептала Камилла, поняв по его взгляду все, что творилось у него в душе. Глаза ее потухли, губы задрожали. — Ты ведь не бросишь меня, когда осталось так мало?

— Я должен. — жестко сказал Вадим. Камилла опустила голову.

— Я могу остановить тебя. Я могу снова посадить тебя в клетку. — тихо сказала она. — Но не сделаю этого после всего, что между нами было. Ты должен сам принять решение. Я знаю, что ты вернешься. Мы могли бы спрятаться от всех и жить в уединении….

— Мне надо идти. Я и так достаточно задержался. — Вадим бросил прощальный взгляд на олицетворяющую страдание фигурку, сжавшуюся в комочек на огромной постели. Жалость шевельнулась в его сердце и прошла.

А для Ричарда и его союзников эта неделя обернулась сущим наказанием. Они опросили всех друзей и знакомых Вадима, проверили все источники, но не нашли ни одной ниточки, которая привела бы их к нему. Ричард был неутешим в своем горе. Он винил во всем себя, отчасти обоснованно, но все же сердце Милы, наблюдающей за его метаниями, разрывалось от жалости. После той ночи, проведенной вместе, она не могла больше обманывать саму себя. Ее заслоны пали. Она снова была влюбленной женщиной, готовой на все ради любимого вампира. Однако, осознание невозможности их союза, оттолкнуло их друг от друга еще дальше, чем раньше. На следующую ночь они чувствовали себя неуютно в присутствии друг друга, и Ричард пропал на несколько дней. А вернулся абсолютно разбитый, с запахом другой женщины на своей одежде. Мила не спросила у него ни о чем, а он не удосужился ничего объяснить.

— Как же твои убеждения и разговоры о верности? — холодно спросил он, когда она попыталась прикоснуться к нему. Лучше бы он ее ударил. Его жестокие слова причинили ей неимоверную боль.

— Разве не ты бросил меня в объятия Вадима? — спросила она. — Если я кому и изменяла, так это тебе. Но ведь ты существо, которое не знает, что такое ревность.

— Да? — он зловеще улыбнулся. — И что такое любовь я тоже не знаю.

— Это я давно поняла.

— Тогда давай прекратим этот цирк, не нужный не мне, не тебе. Мы оба совершили ошибку. — устало произнес он, удаляясь в свою комнату.