Люцифер

Он бросился к другому окну, чувствуя, как сильный ночной ветер треплет бороду. Из самых глубоких ущелий города доносилось пение движущихся дорожек, и он слышал их торопливый перестук. Карлсон воображал людей дома, в театрах, в барах — разговаривающих, веселящихся, играющих на кларнетах, пожимающих руки, закусывающих. Спящие ромобили пробудились и понеслись друг за другом по уровням, расположенным над движущимися дорожками. Гул города рассказывал ему повесть о работающих заводах, о торгующих магазинах, об оживленном уличном движении… Небо, казалось, вращалось, будто город был ступицей колеса, а вселенная — его внешним ободом.

Огни потускнели, пожелтели, и Карлсон со всех ног бросился к другому окну.

«Нет! Нет! Подождите, не оставляйте меня», — всхлипывал он. Огни погасли. Окна закрылись.

Он долго стоял на галерее, уставясь на гаснущие угли; пахло озоном. Он видел голубое сияние над умирающими генераторами.

Карлсон спустился, прошел через рабочую зону к лестнице, которую оставил прислоненной к стене.

Прижимаясь лицом к стеклу, он смог определить положение стрелок.

«Девять тридцать пять и двадцать одна секунда», — прошептал Карлсон.

— Вы слышали?! — выкрикнул он, обведя рукой вокруг. — Девяносто три секунды. Я заставил вас жить девяносто три секунды, — и в гнетущей темноте, спрятав лицо в ладони, замолк.

Через час Карлсон спустился по винтовой лестнице, прошел по дорожкам, миновал просторный холл и вышел из Дома. Направляясь к горам, он снова и снова обещал себе никогда не возвращаться сюда…