Люди «А»
Шрифт:
Но дочка ответила:
– Нет. Папа бы не одобрил такую халяву.
Экзамен она сдала на отлично.
1997, зима. Москва
Хоронили полковника 22 декабря.
К ДК на Лубянке, где проходило прощание, выстроилась огромная очередь, огибавшая главное здание ФСБ. Очень много людей пришли, чтобы выразить уважение полковнику Савельеву и Группе «А» в целом. А также продемонстрировать свое отношение к разгулу преступности и терроризма.
На Анатолии Николаевиче был парадный мундир. Его сшили за ночь. Оказалось, у полковника парадного мундира не было.
Среди венков и букетов лежал один с жёлто-голубыми лентами. На нём было написано: «Анатолий, я буду вечно благодарен Вам за жизнь». Его положил на могилу торговый представитель посольства Швеции Ян-Улоф
За операцию у шведского посольства полковник Савельев был удостоен звания Героя России. Посмертно.
Анатолий Николаевич шёл на опаснейшие операции, не думая о своей безопасности. Даже тогда, когда фактором риска стало его собственное сердце.
Потом я много раз вспоминал наш первый разговор с Савельевым. Он знал, что с моим давлением не все гладко, и мог исключить меня из спецподразделения. Но не стал. Не потому ли, что сам имел похожий грешок? Он никогда не жаловался на здоровье, но позже Наталья Михайловна призналась: после его смерти она нашла во всех карманах нитроглицерин. И вспомнила, что Анатолий Николаевич с трудом прошёл последнюю диспансеризацию: врач не хотел подписывать документы – кардиограмма была очень тревожной. Но он настоял, продавил авторитетом.
Впоследствии в его сейфе нашли стихи, переписанные от руки. Все они – об усталости, о желании уйти из мирской земной жизни.
Я их не помню, те его стихи. Поэтому вспомню всё того же Давыдова: полковник Савельев умер «средь мечей» – умер, уже победив, уже сделав дело, уже спасши чужую жизнь.
Я знаю – он хотел уйти из жизни именно так.
Денис Давыдов
Я люблю кровавый бой
Сергеев
1993, осень. Ночь с 3 на 4 октября. 3:15. Москва, Кремль. Третий этаж первого корпуса. Зал заседаний
За
овальным столом никто не сидел.Вдоль стен стояли стулья, на них расположились командиры силовых структур – около тридцати человек. Все молчали. Говорить было не о чем.
Раздался звук шагов. Барсуков и Коржаков [11] шли в ельцинскую приёмную. Барсуков чуть отстал, на ходу бросил Герасимову [12] :
11
Михаил Барсуков – в 1993 году комендант Кремля, начальник Главного управления охраны (ГУО) Российской Федерации. Александр Коржаков – на тот момент начальник охраны Ельцина и первый зам Барсукова.
12
Дмитрий Михайлович Герасимов – генерал-лейтенант ФСБ, в 1992-1994 годах командовал подразделением специального назначения «Вымпел» (разведывательно-диверсионный спецназ).
– Дмитрий Михайлович, Президенту доложите Вы. Никто не пошевелился. Ждали Ельцина.
Наконец он появился на пороге. Огромный, страшный, с серым лицом.
Президент Российской Федерации боялся.
Ему было чего бояться. Решалась его судьба. Снова, как в 1991. И снова – в Белом Доме. Только тогда защитники Белого Дома были за него, а теперь – против.
Он обвёл взглядом зал. В нём сидели люди, отказавшиеся выполнять приказ. Его личный приказ, его решение – взять Белый Дом штурмом.
Главным тут было слово «штурм».
Обычно мы получаем такую команду при проведении операции по освобождению заложников. Главная цель которой – сохранение жизни гражданских. Наша цель – не убивать, а обезвредить злодеев. Желательно – руками, в рукопашном бою. Такая задача ставилась до сих пор перед «альфовцами». Частенько на штурм сотрудники шли с пустыми магазинами, чтобы в перестрелке случайно не поранить заложника и не повредить захваченный самолёт.
Но Ельцин вкладывал в это слово совершенно иной смысл. Армейский.
Штурм – это войсковая операция, проводимая согласно Уставу и методичкам. В отличие от захвата, штурм не предполагает, что жизни находящихся в здании имеют хоть какую-то ценность. В помещения входят только после броска или закатывания гранаты. Тёмные углы проверяются автоматной очередью. Огонь ведётся только на поражение. Во время штурма допустимо и желательно использование артиллерии, расстреливающей верхние этажи. В ходе штурма погибает не менее семидесяти процентов находящихся в здании людей.
«Альфа» и «Вымпел» умели штурмовать здания. И готовы были выполнить подобный приказ в любое время и в любом месте. Но не здесь и не сейчас. По двум очень весомым причинам.
Первая состояла в том, что зданием был Парламент Российской Федерации, а находились в нём депутаты Верховного Совета. Спецназовцев учили: необходимо защищать законную власть и бороться с террористами. Люди в Белом Доме террористами не были. Они были законной властью. Не менее законной, чем Борис Николаевич Ельцин и его окружение. Ситуации, когда одна ветвь законной власти воюет с другой ветвью законной власти, Присяга и Устав не предусматривали.
И вторая причина – приказ был отдан устно. Что это значит, отлично помнил каждый «альфовец». Такой устный приказ отдал в своё время Горбачёв, отправив Группу на штурм литовского телецентра. Потом Горбачёв публично отказался от тех, кто выполнил его приказ. Что мешало Ельцину сделать то же самое? Или того лучше – повесить кровь и гору трупов на «Альфу» и «Вымпел»? Ничего, кроме совести. Со своей совестью Борис Николаевич умел договариваться. А если не получалось – звал на помощь водку. Все это знали, и иллюзий никто не питал.
Ельцин сказал, что положение в стране критическое, а засевшие в Белом Доме депутаты пытаются совершить переворот. Поэтому не остаётся другого пути, кроме силового. В заключение Ельцин пообещал, что никто не будет подвергнут репрессиям.
После этих слов он сделал паузу и спросил:
– Вы готовы выполнить приказ президента?
Никто не раскрыл рта.
Ельцин сдвинул брови и прорычал, как раненый хищник:
– Тогда я спрошу вас по-другому: вы отказываетесь выполнить приказ Президента?