Люди Дромоса. Трилогия

И я, поборов искушение "вернуться", устремился следом. В конце концов, никто ведь не пострадал. Да и бабе этой дурной урок пойдёт только на пользу. А то раскрыла хлебало, понимаешь…

Весело смеясь, мы шли по улице. Кени, которая так и осталась без телефона недвусмысленно потянула Инну к одному из салонов, а я, глянув в витрину, встретился с чьимто взглядом. И сразу стало неуютно, потому как появилось ощущение слежки. Я подождал, пока девочки выберут Кени новомодную игрушку и, задержав их на выходе, попросил "уйти" на некоторое время. А сам направился к заинтересовавшему меня человечку. В конце концов, лучшая защита это нападение.

Но, как видно, он это тоже знал, так как, повернувшись, кинулся бежать. Мда… Чтото часто в последнее время мне бегать приходится. Сначала за Инной, теперь вот за этим уродцем. Мой недавний преследователь шмыгнул в один из дворов и я последовал за ним. Но увы. Его нигде не видно, а "шестое чувство" подсказывало, что он мог скрыться в одном из подъездов. Причём, вариантов в этом случае не возникло, так как лишь единственная дверь оказалась не запертой. Старинная такая, времён коммунизма деревянная дверца с выбитым стеклянным окошком. Жители остальных двух, видимо, измотанные непрошеными гостями вроде этого, в складчину установили неприступные стальные, с домофонами и кодовыми замками.

На лавочке, по счастью, никто не сидел, и я шагнул внутрь. Нет, я вообщето без комплексов. Но согласитесь. Заходить в подъезд, преследуя неведомого супостата под пристальным и одновременно осуждающем за какието неведомые грехи взглядом местных бабулек гораздо некомфортней.

И сразу погрузился в сумерки. То есть, чушь, конечно, просто глаза, после яркого солнечного света воспринимали этот полумрак, как сплошную темень. Так что я невольно акцентировал внимание на запахи и звуки. Пахло, должен вам сказать, не очень. Застарелой и прочно поселившейся здесь затхлостью и неухоженностью. И ещё, извините, мочёй. Слышен какойто шорох, но я, крепкий задним умом, как всегда, не придал этому значения. Быстро поднялся на второй этаж, и тьма рассеялась. Сквозь разбитое окно, заделанное фанерой, пробивался сноп света, в котором плясало и клубилось множество пылинок. На ступеньках лежал желтый и неровный солнечный зайчик, проникший через дыру в фанере. Я ступил на это пятно, но оно не захотело прятаться под ботинком, а мгновенно переместилось наверх, отражаясь в начищенной до блеска коже. Постепенно глаза совсем освоились, и я увидел, как в лицо мне летит кулак.

Бумм зазвенело в голове.

Дромм отозвалось моё тренированное наковыкуси. И я, ошалело тряся бестолковкой, уже сижу "у себя". Что ж, как всегда, дураку счастье.

Правда, долго, как вы понимаете, оставаться здесь я не намеревался и, досчитав до десяти, "поспешил" назад.

Я снова вхожу в подъезд. На этот раз осторожно, не торопясь. Останавливаюсь внизу, давая глазам заранее привыкнуть к сумраку и, выждав, начинаю подниматься наверх, старательно имитируя движения полуослепшего человека. Вот и мой спаррингпартнёр. Он, ухмыляясь и наслаждаясь преимуществом, заносит руку. И явно не торопится. Что ж, может он и прав. Зачем спешить нарываться на неприятности. Удар… Штанга. И не без моей помощи. Приложить мне он собирался от души, так что и врезался в стену со всей дури. Да плюс я ещё малёк помог.

Не давая опомниться, схватил бедолагу за кадык и сжал пальцы. Ощущение, скажу я вам препаскуднейшее. Если не верите, то попробуйте сами. Или же попросите тёщу продемонстрировать. В общем, дёргаться он перестал, и я оказался в положении охотника, поймавшего тигра за хвост. И держать неудобно, и отпустить вроде как непродуктивно.

В общем, сами понимаете, я снова прибегнул к помощи коридора. Едва мы оказались "у меня" мой гость, как и положено нормальному человеку потерял ориентацию и начал дёргаться. Плохо только, что при этом у него в руках появился пистолет, и он ухитрялся судорожно нажимать на курок. И даже один раз попал в меня, урод хренов. Но Дромос послушно залечил дырку от пули, да и патроны у бедолаги вскоре закончились. И я, схватив один из агрегатов, стреляющих ампулами со снотворным, приставил к его шее.

Шпок. Мужик сразу обмяк, погружаясь в спасительное забытьё, а я "вернулся" в реальный мир, ломая голову, что же мне делать с моим незваным гостем. Достал трубку и, вызвав Инну обрадовался, услышав её голос.

– Где вы?

– Да вот, идём к стоянке. Ответила она и поинтересовалась: А как у тебя?

– Есть пленные, одна штука. Доложил я, и с сожалением добавил. Только не знаю, что с ним делать. Хоть бы он куда подевался, что ли.

– Да не бери ты в голову. Посоветовала моя дорогая. Просто прилепи "жучка" и отпусти. Кудато ж нибудь он да пойдёт. Так что, со временем всё само собой выяснится.

В словах любимой был резон и, снова "войдя" в коридор, я последовал её совету. Пистолет, правда, оставил. А то поняли моду, понимаешь, разгуливать с оружием и, чуть что палить куда ни попадя. Прямо не Москва начала двадцать первого века, а Чикаго двадцатых годов прошлого. Хотя, ещё лет восемьдесять назад и у нас творилось такое…

38

В Приют вернулись в самом благодушном настроении, так что вызов "на ковёр" к Виктору нисколько не обеспокоил. Генерал сидел в своём здешнем кабинете, чемто напоминающем собрата у него в управлении и грозно хмурил брови.

– Ну, рассказывай! Потребовал он, едва я устроился за столом.

– О чём? Устало вздохнул я?

– Тактаки и не знаешь? Деланно удивился он.

Ну, знатьто я, предположим, знал. И даже много чего. Но всё же хотелось бы както… Поконкретней, что ли. А то ляпну ещё чего нибудь лишнего. Не то, чтобы я страшился гнева учителя, но зачем по пустякам расстраивать хорошего человека?

– Допускаю, что разгром в супермаркете не ваших рук дело. Он рубанул рукой воздух. Но вот устраивать среди бела дня наезды на конкурирующую фирму…

Ах, он об этом… Я облегчённо вздохнул, ибо безобразия учинённые Кени волновали меня гораздо больше.

– Да понимаете, Сэнсей. Всем своим видом я изображал раскаяние. Гляжу, откуда ни возьмись, хмырь какойто нарисовался… Ну, подхожу, значит, и вежливо так спрашиваю, "А чем же это его заинтересовали наши скромные персоны"?

Я даже хотел слезу пустить, но Виктор пресёк это дело на корню, хлопнув рукой по столу.

– Кончай хохмить! Нам ещё всяких проверок сейчас не хватало! И, не давая возразить, резюмировал. Значит так, оружие вернуть, и попросить прощения, причём лично.

Он чтото нацарапал на бумажке и, подтолкнув её ко мне, снял трубку.

– Олег Викторович? Привет! Сейчас к тебе один из моих орлов подъедет. Да, тот самый. С извинениями и вообще. Выслушав ответную реплику, продолжил. Само собой, о чём речь. Конечно, это вышло случайно.

И в его голосе мне явственно почудилась немалая толика гордости оттого, что такие орлы как я, служат под ЕГО, а ни чьимто ещё началом…

Зайдя в отдел внешней информации, взял запись с жучка, дабы прослушать по дороге в логово конкурентов. Бросив диктофон в машину, выехал на шоссе и включил воспроизведение. Сначала, как и положено тишина, затем чертыханье и проклятия в мой адрес. Видимо, девочки из отдела не редактировали запись, и я вынужден слушать какието невразумительные звуки, чьёто покашливание и хлопанье дверьми. Ага, вот чтото интересное.

Повидимому, мой недавний противник не рискнул сразу доложить начальству о конфузе, и сначала решил проконсультироваться с кемто из коллег. Я пропустил мимо ушей его версию событий, и опять последовавшие призывы чего нибудь тяжёлого на мою бедную голову. Но вот ответ собеседника оказался весьма интересен.

"Я бы не советовал вам с ними связываться. По крайней мере, по личной инициативе и уж тем более, стараясь отомстить". Голос невидимого мне человека был довольно высоким и я, помимо воли представил эдакую "кабинетную крысу" в тщательно отутюженном костюме и непременно в очках. "При всей внешней безалаберности, они бывают очень и очень суровы. И умеют забывать про такие вещи как жалость или человеколюбие. И ещё… один из них, Юрий, обладает какимто сверхъестественным чутьём на предстоящую опасность". Аналитик хренов, так его и растак. "Вы будете смеяться, но мне иногда кажется, что это и есть пресловутое Шестое чувство. Знаете ктото умеет танцевать, и мы называем это чувством ритма. У когото от природы абсолютный музыкальный слух и, не прилагая никаких видимых усилий, из них получаются гениальнейшие музыканты. Некоторым же с детства подвластны рифмы, и из них вырастают поэты. Так вот, этот парень, с виду похожий на оболтуса гениальный убийца".