Люди и чудовища. И прибудет погибель ко всем нам

— Я серьезно. Ты меня понял?

— Мэри Авиафина… Интересно, очень интересно...

«Какие-то все странные сегодня», — подумал Богомир и вернулся в коморку. Из зеркала на него смотрел моложавый кудрявый парнишка с голубыми глазами. Такой юный, зеленый — так непохожий на самого Богомира. Наверное, Ариадна права. Что полезного он сделал в Игре? Подготовился к уроку с Диной? Поиграл с Серым?

На столе лежали рукописи Богомира. Он взял верхний лист и наугад прочел строчку. Там было написано про брови Ариадны, а сверху зачеркнуто и сделаны пометки чужой рукой. Богомир усмехнулся. Если кому-то и есть дело до бровей Ариадны, то только Ариадне.

Старик снова попытался писать книгу. Не выходило ни слова. Богомир, вроде, знал, что должно случиться с персонажами, но как бы в разброс, не понимая, что за чем следует. Творец отчаялся и положил рукописи в стол. Затем он взял пустую книгу с полки и вывел в ней:

Не удается написать ни слова, ни строчки. Какое разочарование…

Богомир положил перо, подумал, вновь взял и записал:

Сегодня я ее поцеловал снова. И она убежала. Какая она была холодная… Когда я только увидел ее силуэт впервые, я подумал: «Может, это она?» И несколько дней назад мне показалось, что это «она». А теперь я не уверен. Иногда она мне нравится. Очень. А иногда мне плевать. Сердце у меня по-прежнему ледяное. Наверное, я такой же холоднокровный, как и она.

Впрочем, Дина может быть полезной. Она интересно смотрит на игры. Может, мы с Серым что-то упускаем? Надо позвать ее завтра с собой.

Но на следующий день Богомир так и не встретился с Диной. С утра прибежал Серый. Глаза блестящие, голос от восторга дрожит. Нашел какой-то дополнительный уровень в игре, рассказывает про него, запинается, проглатывает слова. Богомира потащил за собой.

Старика это раздражало. Он хотел просто найти выход из Игры, и для этого нужен был пацан. Но Серый уже причислил Богомира к своим друзьям и считал, что взрослому интересно слушать подобный бред. Идем туда, идем сюда! А если «нет, сегодня не хочу», то сразу вопросы и обиды. Мальчик не понимал намеков. Он почему-то считал, что Богомир — такой же рьяный игрок, как и он сам. А играть Серый мог круглосуточно. Особенно в последнее время. Кажется, он не спал уже пару дней. Он был весь такой веселый и нервный от усталости.

От игры к игре, ото дня в день. Вот и неделя прошла. Дина появлялась пару раз — в любое время суток — делала жалостливые глазки и просила уроки. Богомир нехотя соглашался.

Дина не видела причин покидать Игру. В ней девушка бессмертна, ей не нужно выживать, а людям приходится с ней общаться. И никакие доводы Богомира не могли убедить Дину в обратном. Однако она согласилась сопровождать его на клетках.

Дина была удивительна! Она просто не умела играть по правилам. Даже не пыталась. В гонках по круговой арене Дина поехала назад. «Ты ведь должна обогнать Серого», — сказал ей Богомир. «Разве? Я думала, пересечь линию финиша, — ответила Дина и сделала это. — Победила!» В игре с тонущим кораблем на B3, девушка просто села на стол и не двигалась. Богомир открыл люк наверху, залез в него, протянул руку Дине. Но она помотала головой.

— Нельзя победить, так зачем пытаться? — спросила Дина, и вода коснулась ее красных волос.

— Можно попробовать, — сказал Богомир, еще протягивая руку.

Змеиными глазами Дина непрерывно смотрела на него. Вода доставала ей уже до груди, но девушку это не волновало.

— Оттягивать неизбежность смерти? Не хочу тратить силы зря. Я не боюсь умереть.

Комната быстро наполнялась водой, и вот уже Дина скрылась под ее натиском. Богомир продолжал вглядываться в водную бездну. Ему казалось, что оттуда на него до сих пор непрерывно смотрят желтые очи.

«Она как та половинка души, которой мне всегда не хватало, — писал Богомир в своем дневнике. — Она бы рассмеялась, прочитав это». Вдвоем они бегали от Серого, гуляли в экзотических садах, бросали камушки в стражников в то время, как должны были спасать висельников от смерти. В играх перестали существовать правила, в играх исчез всякий смысл — остался лишь тот, что они желали видеть.

Дина начала пугать Богомира. Она жила так, как хотела, и порой ее поступки принимали страшные обороты. Как-то девушка снова прятала Богомира от Серого. Вышла из коморки навстречу мальчику. «А Мира здесь нет, — сказала она. Богомир за соседней стенкой стиснул зубы, чтобы не засмеяться. — Он хочет проверить существование Красного стража. Переведет все очки Королю, дождется появления стража, а затем Король отдаст очки обратно». Богомир действительно думал сделать так — Дина это не с потолка взяла. Но он не мог решиться.

Серого очень взволновали слова девушки, он даже побледнел. «Как ты такое допустила? — закричал он. — Где они сейчас?» Дина пожала плечами. Серый взбешенно фыркнул: «Сам найду», и помчался куда-то. Богомир не вышел из коморки — он до последнего думал, что Дина вот сейчас рассмеется и скажет мальчику правду. Но она не сказала. Не созналась, даже зная, что Короля с Королевой весь день не будет дома. Супруги решили провести сутки вдвоем и ушли в неизвестном направлении. Михаил по секрету рассказал об этом Богомиру. Богомир — Дине. Но Серый-то об этом не знал.

Богомир наконец, разъяренный, выскочил из коморки.

— Зачем ты так?

Дина пожала плечами.

— Ты же не хотел с ним идти. Сегодня он не будет тебя доставать. Королева говорила, что не всегда нужно говорить правду.

— Но он же может искать нас целый день, волноваться!

— Всё нормально. Я его не убила и не покалечила.

— А могла бы? — рассердился Богомир. Он догнал Серого и объяснил ему всё.

Мальчик с полминуты не поднимал глаз со стыда и молчал. Затем стал дышать тяжелее от злости, а потом вдруг успокоился. «Я мог ожидать такое от Дины, — сказал тихо мальчик. — Правда, не от тебя». Затем Серый замялся, пробормотал что-то нелепое и убежал.

После этого случая Богомир серьезно взялся за обучение Дины. Нужно было помочь ей стать человечнее, объяснить, что можно делать, а чего нельзя.

— Понимаешь, у людей есть внутренний мир. Чувства, желания, ожидания, страхи. И чтобы дружить с кем-то, попытайся заглянуть к нему в душу и понять, чего он хочет, и сделать это. Например, ради дружбы ты должен проводить время с товарищем. Если вы женаты, нельзя пропадать надолго, потому что о тебе начнут беспокоиться.

— Я, что ли, должна исполнять каждый чужой каприз? И как это — заглянуть в душу? Откуда я могу знать, кто чего хочет?

— Не каждый. Но хотя бы не делать людям больно, как это у тебя получилось с Серым. Не знаю даже… Обычно я понимаю, что чувствует человек. Хм… Люди просто сами говорят только о том, что их волнует. Серый твердит об играх. Королева — о своих садах. Или вот, бывает, человек смеется над чем-то, а на самом деле это его страх. Вообще же смех — это защитная реакция.

— Каждый раз, когда люди шутят, они боятся?

— Нет. Вот, бывает, девушка много смеется при парне, потому что стесняется. Обычно это видно — когда смех ненастоящий и на самом деле человеку плохо.

— А есть настоящий смех? А как тогда он может быть защитной реакцией?

— Ну не знаю я! — отчаялся Богомир, напряженно походил пару минут и снова прильнул к Дине. — Ну вот смотри. Пошутил человек про смерть и посмеялся. Но он боится смерти, и сам это от себя скрывает.

— То есть бывает два смеха? Один фальшивый — когда человек не скрывает, что его что-то волнует. А второй настоящий — когда человек скрывает от себя, что его что-то волнует.

И они говорили и говорили. Дина все-таки была потрясающей. Она так мало понимала в этой жизни, но видела мир таким, какой он есть, была свободна от стереотипов. «Мы дополняем друг друга», — писал Богомир в своем дневнике и искренне верил, что это так. Он замечал прогресс в развитии Дины. И ему нравилось знать, что это благодаря его стараниям.