Люди и призраки

— Умоляю вас! — заорал им в спину мистер Моултри.

Его голос задрожал, из горла вырвались глухие рыдания.

Он вновь попытался вырваться из-под обломков, но безуспешно. Сильная боль заставила его кричать еще громче:

— Вы не можете оставить меня умирать здесь одного! Это бесчеловечно!

Когда шериф и отец оказались на улице, мистер Моултри все еще кричал им вслед и плакал. Их лица были вытянутыми и напряженными.

— Да, работу здесь предстоит проделать нелегкую, — заметил шериф Марчетт. — Тебя куда-нибудь подвезти, Том? — спросил он отца.

— Да, — ответил отец, нахмурившись. — Нет. Не знаю, — сказал он наконец, прислонившись к машине.

— Да не убивайся ты так, Том. Мы все равно ничем не можем ему помочь, ты и сам это прекрасно знаешь.

— Может быть, кому-нибудь из нас стоит подождать снаружи, на случай если появится команда саперов.

— Отличная мысль. — Шериф Марчетт оглянулся по сторонам. — Хочешь вызваться добровольцем, Том?

— Нет.

— Я тоже. А кроме того, саперы все равно подъедут не скоро. У меня предчувствие, что бомба вот-вот взорвется, а с ней взлетит на воздух целый квартал, так что поступай как знаешь, а я собираюсь унести отсюда ноги, пока цел.

Шериф подошел к своему автомобилю и открыл дверцу.

— Эй, Джек, обожди-ка минутку, — сказал отец.

— Ни единой минуты. Если ты едешь, садись.

Отец забрался в машину, шериф завел мотор.

— Куда тебя подвезти, Том?

— Послушай, Джек! Ты сам сказал: Дика может спасти только чудо или волшебство. Кто, по-твоему, единственный человек, способный сотворить для Дика чудо?

— Преподобный Блессет, но он давно покинул наш город.

— Нет, я говорю не о нем. О ней.

Шериф Марчетт, взявшийся было за рычаг переключения передач, замер.

— Тот, кто способен превратить патроны в охотничьем подсумке в клубок зеленых садовых змей, сможет сладить и с бомбой. Как ты думаешь, Джек?

— Никак, Том! Я думаю, что Леди тогда была ни при чем. Наверно, Блэйлок Большое Дуло просто спятил от своего поганого виски и вместо патронов запихнул в свой подсумок несколько пригоршней змей!

— Перестань, Джек! Ты же видел этих змей, как и я, собственными глазами! Там их были сотни! Как ты думаешь, сколько времени потребовалось бы Большому Дулу, чтобы их собрать?

— В эти фокусы с вуду я не верю, — твердо сказал шериф Марчетт.

И тогда отец сказал первое, что пришло ему на ум, и даже сам испугался своих слов:

— Не нужно бояться просить у нее помощи, Джек. У нас нет другого способа спасти Дика.

— Черт побери, — пробормотал шериф. Он оглянулся на дом Моултри, из дыры в крыше которого в небо струился свет. — Но она, наверно, уже давно уехала из города.

— Может быть, да, а может, и нет. Что нам мешает доехать до дома Леди и проверить?

Большинство домов в Братоне стояли с темными окнами: их обитатели, напуганные сигналами сирен, бежали, спасаясь от угрожавшего городу взрыва. Однако в окнах жилища Леди мерцали, переливаясь, огоньки.

— Я подожду в машине, — сказал шериф Марчетт.

Отец кивнул и выбрался наружу. Глубоко вдохнув холодный рождественский воздух, он заставил свои ноги сдвинуться с места и донести его до двери. Взявшись за маленькую серебряную рукоятку дверного молотка, он сделал то, на что, как ему казалось, не решился бы никогда в жизни, — оповестил Леди о том, что пришел к ней в дом.

Он ждал, надеясь, что она ему ответит.

Он ждал, глядя на ручку входной двери.

Он ждал.

Через пятнадцать минут после того, как отец постучал в дверь дома Леди, на улице, где жил мистер Моултри, раздался шум, грохот и лязг, звяканье и бренчание, вызвавшие неистовый лай собак. Пикап с заржавелыми бортами и просевшей подвеской остановился у обочины перед домом четы Моултри. Дверца со стороны водителя открылась, и на дорогу выбрался высокий и тощий чернокожий человек. На дверце по трафарету не очень аккуратно была намалевана надпись: «Починка Лайтфута».

Человек двигался очень медленно, казалось, каждое движение причиняет ему боль. На нем был свежевыстиранный комбинезон и серая кепка, из-под которой выбивались седые волосы. Чрезвычайно медленно человек подошел к кузову пикапа и нацепил монтерский пояс, с которого свешивались различные молоточки, отвертки и какие-то загадочные гаечные ключи. Он не спеша поднял с асфальта ящик для инструментов, старинное металлическое чудо, где можно было найти любой из болтов и гаек, о которых может только помыслить монтер. Двигаясь так медленно, словно на него давило бремя минувших веков, мистер Маркус Лайтфут подошел к покосившейся входной двери дома Дика Моултри. Перед тем как войти, он постучал, хотя дверь была распахнута. Один раз, потом, не дождавшись ответа, второй…

Одна вечность сменялась другой. Цивилизации достигали своего рассвета и гибли. Звезды рождались в яростном сверкающем великолепии, дрожали и умирали в холодных просторах космоса.

…и третий раз.

— Слава богу! — крикнул в ответ мистер Моултри охрипшим голосом. — Я знал, что ты не бросишь меня умирать тут одного, Джек! Господи мило…

Он затих, умолкнув на полуслове, потому что наверху, в дыре в полу гостиной, куда он неотрывно устремлял свой взор, вместо помощи с небес он узрел черное лицо посланца из геенны огненной.

— Так-так, — проговорил мистер Лайтфут, глаза которого сразу обнаружили бомбу, а ухо уловило тиканье ее взрывного механизма. — Похоже, вы действительно угодили в нешуточную передрягу.

— Зачем ты сюда явился, черный дикарь: полюбоваться, как меня разнесет на куски? — прохрипел мистер Моултри.

— Не-а. Наоборот, пришел для того, чтобы сохранить вас в целости и сохранности.

— Ты?! Ты пришел сюда, чтобы помочь мне?

Набрав в легкие побольше воздуха, мистер Моултри заорал что было силы, надсаживая горло:

— Джек! Кто-нибудь, помогите мне! Кто-нибудь белый!

— Мистер Моултри, сэр, — сказал монтер, дождавшись, когда крик лежавшего внизу человека стихнет. — От такого шума бомба может взорваться раньше времени.

Мистер Моултри, покраснев как кетчуп, с выступившими на лбу капельками пота, вновь принялся метаться, отчаянно пытаясь освободиться. Он молотил руками в тщетной надежде разгрести обломки, в приступе ярости схватил собственную рубашку и сорвал с себя ее остатки, его пальцы судорожно цеплялись за воздух, но не находили опоры. Но боль вновь придавила его к полу подобно тому, как один борец прижимает к ковру другого. Мистер Моултри замер, хватая широко раскрытым ртом воздух; он так и остался лежать со сломанными ногами и тикавшей возле его головы бомбой.