Люди как боги

И все-таки стоило мистеру Коттеджу перевести взгляд с людей, приехавших на лимузине, на чужой величественный мир, в котором все они ненароком оказались, как у него захватывало дыхание. Какими должны быть люди этого мира, чтобы цветы могли свободно расти, не вступая в борьбу с сорняками, а леопарды, лишенные кошачьего коварства, приветливо заглядывали в глаза прохожих?

Удивительно и то, что первыми попавшимися им обитателями этого мира покоренной природы оказались мертвые юноша и девушка, погибшие в результате неизвестного рискованного опыта. Еще более поражало, что вторая пара местных жителей, назвавшихся братьями погибших, выказывала так мало скорби или уныния перед лицом трагедии. Никаких эмоций, оцепенения или слез. Они выглядели скорее озадаченными и заинтригованными, чем испуганными и огорченными.

Утопиец вынес из развалин тело девушки и положил рядом с ее товарищем. Мистер Коттедж отметил про себя, что он вернулся обратно в развалины, чтобы рассмотреть оставленные неудачным экспериментом обломки.

К месту происшествия приближались новые утопийцы. В этом мире существовали аэропланы. На соседний луг села пара небольших, быстрых и бесшумных, как ласточки, летательных аппаратов. Еще один человек приехал по дороге на устройстве с двумя колесами и двумя сиденьями; колеса были расположены одно за другим, как у велосипеда. Это средство транспорта было легче и аккуратнее любого земного автомобиля и удивительным образом сохраняло равновесие даже в состоянии покоя. Внимание мистера Коттеджа отвлек дружный смех на шоссе: группа утопийцев, очевидно, обнаружила нечто очень забавное под капотом лимузина. Большинство были одеты так же скупо и сложены так же прекрасно, как двое погибших экспериментаторов, однако один или два явились в больших соломенных шляпах, а женщина постарше, лет за тридцать, была одета в белый балахон с ярко-красной каймой. Она и мистер Дюжи обменивались вопросами.

Хотя женщина стояла в двух десятках шагов, ее слова проникали в мозг мистера Коттеджа с невероятной отчетливостью.

– Мы пока не знаем, как ваше появление в нашем мире связано с недавним взрывом, если такая связь вообще существует. Мы намерены изучить оба этих вопроса. Мне кажется, лучше будет доставить вас и все ваши вещи в удобное место, где можно спокойно побеседовать. Здесь недалеко. Мы организуем машины для доставки. Если хотите, вас там покормят. Только я не знаю, когда вы обычно принимаете пищу.

– Подкрепиться, – подхватил идею мистер Дюжи, – никогда не мешает. По правде говоря, если бы мы вдруг не провалились в ваш мир, к этому времени мы бы сидели за столом и обедали в великолепной компании.

«Тут такие чудеса, а он про обед, – подумал мистер Коттедж. – Впрочем, человек вынужден есть, сколько бы чудес его ни окружало». Он вдруг осознал, что очень проголодался и что сам воздух этого места вызывал острый аппетит.

Утопийку явно озадачило предположение мистера Дюжи.

– Вы едите по нескольку раз в день? И что именно?

– Вот те на! Только не говорите мне, что они вегетарианцы! – возмущенно вскричал мистер Соппли, роняя монокль.

Путники действительно проголодались. Это было заметно по их лицам.

– Мы все привыкли питаться по нескольку раз в день, – сообщил мистер Дюжи. – Возможно, нам следовало бы представить краткое описание нашего рациона. Он, вероятно, отличается от вашего. Как правило, мы начинаем с обычной чашки чая и тонюсенького ломтика хлеба с маслом, которые подают в постель. Потом завтрак…

Мистер Дюжи искусно описал свой ежедневный гастрономический график, четко и аппетитно изложив особенности английского завтрака: яйца варить ровно четыре с половиной минуты – не больше и не меньше, обедать следует с легким вином любого сорта, чаепитие – скорее общественное мероприятие, чем серьезная трапеза; подробно остановился на ужине и мимоходом – на перекусе перед сном. Его монолог сделал бы честь выступлению в палате общин. Выдержанная в легких, даже игривых тонах, речь была не лишена налета серьезности.

Женщина-утопийка, взиравшая на собеседника с растущим интересом, спросила:

– Вы все питаетесь таким же образом?

Мистер Дюжи окинул взглядом своих спутников.

– Я не могу ответить за мистера… мистера…

– Коттедж моя фамилия. Да, я питаюсь точно так же.

По непонятной причине утопийка улыбнулась ему. У нее были прелестные карие глаза, и хотя улыбка ему понравилась, было в ней что-то настораживающее.

– Вы спите?

– От шести до десяти часов – по обстоятельствам, – сказал мистер Дюжи.

– И вы практикуете секс?

Вопрос ошарашил и до определенной степени шокировал землян. Куда она клонит? На секунду все лишились дара речи. В голове мистера Коттеджа завертелись странные предположения.

Наконец смущенное молчание нарушил мистер Дюжи, наделенный тонким умом и увертливостью современного государственного деятеля:

– Не все время, уверяю вас. Не все время.

Женщина в балахоне с красной каймой на мгновение задумалась, после чего ее губы тронула улыбка.

– Мы должны отвезти вас в подходящее место, где могли бы все это обсудить. Вы явно из другого, очень странного мира. Наши ученые должны встретиться с вами и обменяться сведениями.

4

В половине одиннадцатого мистер Коттедж проезжал по главной улице Слау, а в половине второго парил над чудо-страной, едва ли не позабыв о своем мире, и то и дело повторял:

– Изумительно, просто изумительно. Я знал, что прекрасно проведу отпуск, но это, это!..

Он ощущал яркую безоблачную радость, какая бывает только в счастливых снах. Ему никогда прежде не доводилось испытывать восторг первооткрывателя новых земель, он даже не надеялся когда-либо его испытать. Всего пару недель назад он написал для «Либерала» статью, в которой сокрушался по поводу «конца эпохи великих открытий» с таким основательным и беспросветным пессимизмом, что несказанно угодил мистеру Стону. При воспоминании об этом опусе мистер Коттедж теперь ощущал смутные угрызения совести.

Группу землян рассадили по четырем маленьким аэропланам. Когда мистер Коттедж и его сосед отец Камертонг взмыли в воздух и оглянулись назад, то увидели, как их автомобили и багаж с поразительной быстротой поднимают в кузов двух легких грузовиков. Каждый грузовик выпустил пару сверкающих захватов и подхватил ими автомобиль – так няня берет дитя из колыбели.

По земным нормам безопасности полетов пилот вел аэроплан слишком низко над землей, а временами, вместо того чтобы подняться над деревьями, пролетал между стволами. Без привычки это неприятно щекотало нервы, зато позволяло как следует рассмотреть ландшафт. В самом начале пути тянулись огороды и пастбища с пасущимся скотом палевой масти, перемежающиеся участками с растениями совершенно незнакомого вида и сногсшибательной окраски. Через эти насаждения пролегали узкие тропы то ли для пеших, то ли для «велосипедистов». Время от времени на глаза попадались шоссе с цветами и фруктовыми деревьями на обочинах.

Домов было мало, и размеры их сильно рознились – от маленьких, отдельно стоящих построек, которые мистер Коттедж принял за летние дачи или небольшие храмы, до скоплений крыш и башенок, напоминавших сельские усадьбы или крупные фермерские хозяйства. Кое-где люди работали в поле, шли пешком или ехали на машинах по дорогам, но в целом новый мир выглядел крайне малонаселенным.

Вскоре выяснилось, что аэропланы нацелились пересечь заснеженный горный хребет, который так неожиданно вытеснил из ландшафта далекий Виндзорский замок.