Люди с далекого берега

Проработав три месяца будто в концлагере, Ной плюнул на все и отправился домой. Первый опыт общения с миром индустрии оказался для него и последним. Уже в пятнадцать лет он понял, что жизнь в его поселке лучше, чем в какой-то Ардженшии. Разбогатеть он не разбогатеет, но хоть на родине останется. Никогда больше не встанет в очередь за куском колбасы, даже если рыбозавод закроется навсегда. А такого Ной вовсе не исключал.

— Когда-нибудь, — предсказывал Ной, прищурив глаза, — если мистер Дрейк слишком возомнит о себе, наши соберутся с духом да так окатят его, как ему и не снилось. И останется он в одиночестве, как выброшенный на берег кит. Черным станет такой день для него, но сдается мне, что скоро он наступит.

17

Айрис Финли, единственную дипломированную медсестру на всю больницу, санитарка нашла однажды лежащей на полу в ее комнате: очевидно, та уже несколько часов была без сознания. Доктор Биллингс поместил ее в одноместную палату и, когда Айрис пришла в себя, начал целую серию анализов. До получения результатов доктор предписал Айрис полный покой. Однажды вечером, через несколько дней после случившегося, я отправилась навестить ее.

Айрис полусидела в подушках. Куда девались ее былая энергия и задор? Бледная, слабая, она с усилием улыбнулась, когда я вошла. Было странно видеть ее в постели и больной — ведь всю свою жизнь она сама выхаживала больных. Голос ее был печален и тих, на мои расспросы о здоровье она отвечала очень уклончиво. Сказала, что в последнее время у нее случались головокружения и что, вероятно, это сердце. Это наследственное. Электрокардиограмма не показала никаких отклонений, да и жалобы на сердце звучали неубедительно для сравнительно молодой еще женщины — ей не было и сорока.

Я принесла ей почитать несколько романов, но на тумбочке у ее кровати уже высилась стопка книг. Их до меня принес Виктор Мосс.

— Какой он внимательный, правда? — спросила она меня, слегка оживившись.

Потом снова умолкла, будто меня не было.

Я попыталась пересказать ей весь хаос местных новостей и сплетен, но она меня почти не слушала. Не зная, чем ее занять, я принялась рассказывать ей об исследованиях, которыми мы с Фарли занимались, заинтересовавшись плаванием викингов на Ньюфаундленд и Лабрадор, но и это оставило ее безучастной. Наконец пришла санитарка, принесла ужин Айрис: стакан имбирного эля и бисквиты, но та от всего отказалась, сказала, что есть не хочется. Я даже обрадовалась, когда время моего визита истекло.

Перед тем как выйти на холодный осенний ветер, я остановилась, чтобы застегнуть пальто. И тут из своего кабинета вышел, надевая на ходу пальто, Роджер Биллингс. Джейн, прогуливая одну из своих собак, уже ждала его у входа на улице.

— Зайдем к нам, выпьем по рюмочке, — предложила Джейн.

— Да-да, заходите. Подкрепиться не мешает, дорога не ближняя, — подхватил приглашение Роджер.

Перспектива выпить рюмочку в студеный вечер и погреться у камина после удручающего посещения Айрис была слишком большим соблазном. И потом мне хотелось узнать, что думает Роджер о ее болезни.

— Мм-да, — сказал он, поглаживая подбородок, усевшись в свое любимое кресло с подголовником, — причин может быть несколько. Надо запастись терпением и подождать. Анализы мы направили в Сент-Джонс в лабораторию, только результаты мы получим бог знает когда.

Нашу беседу прервала одна из служанок, она принесла записку, где сообщалось о том, что у кого-то заболел ребенок. Человек, ожидавший у черного входа, готов отвезти доктора к себе на Ханн-остров. Роджер допил свою рюмку и вышел.

— Результаты анализов мало что изменят, — сказала Джейн, как только за Роджером закрылась дверь. — Все это слишком давно тянется, пора кому-нибудь поставить точку подо всей этой историей.

Не слишком понимая, что она имеет в виду, но и не желая задавать вопросов, я все же изобразила на лице озабоченность, ожидая продолжения.

— Ничего хорошего из этого все равно не получится. Да и общественность ее осудила бы, хотя об этом и так уже все знают. Я бы сказала, что это неудачный пример для подражания. Айрис безусловно надо отсюда уехать. Ну, а Виктора отсюда не отпустят.

— Айрис должна уехать?

— Чем скорее, тем лучше. Если это просто невинный флирт, еще куда ни шло. А что, если они с Виктором решатся на какую-нибудь глупость, вроде того чтобы вместе бежать? Как тогда все мы будем выглядеть?

Я была потрясена, поскольку всегда считала, что между Айрис и Виктором не было ничего, кроме товарищеских отношений.

Айрис почти со всеми была в дружбе. И Виктор тоже, хотя он был сдержаннее и суше. Признание Джейн тем не менее не проясняло для меня кое-каких моментов, почему, например, Айрис так тоскует по островку Джерси. Можно предположить, что их роман с Виктором начался, когда она работала там медсестрой. Я раньше как-то не задумывалась над тем обстоятельством, что Айрис появилась в поселке месяца через два после того, как Виктор был переведен сюда на рыбозавод. Но все это тем не менее не объясняло, почему Айрис оказалась в больнице и была похожа на привидение.

— Бедная Айрис, она, наверное, очень переживает, — вздохнула я. — Переживает свой отъезд, — добавила я, надеясь услышать еще какие-то подробности.

— Еще бы! Конечно. И все это из-за того, что случилось в последние дни.

— А что случилось?

— Она пыталась отравиться.

— Отравиться? — тихо, почти неслышно выдохнула я.

— Одним словом, поступок, достойный мелодрамы, — продолжала Джейн. — Это еще одна причина, почему ей нельзя больше оставаться здесь. Роджер был вынужден сообщить о случившемся в министерство здравоохранения. У него не было другого выбора.

— О ее попытке отравиться?

— И об этом, конечно. И о ее… пылкой страсти к Виктору. Еще месяц назад Фримэн решился обсудить ситуацию с Роджером. Для него Виктор как работник представляет большую ценность. Хорошие управляющие на дороге не валяются. Если мужчинам в его возрасте кажется, что у них любовь, это вовсе не значит, что так оно и есть. Надо же было что-то предпринять. За Айрис беспокоиться нечего — на медсестер спрос огромный. Ей даже лучше устроиться работать в крупную больницу, где штат больше.

— Но она ведь такая работящая… Все эти годы…

— Да, она отличная медсестра и сможет найти себе работу в любом другом месте. Ей еще крупно повезло, что Роджер вовремя ее откачал. Еще бы часок-другой — и…

Из этого дома надо срочно уходить. Я залпом допила рюмку, встала и сказала, что пора домой, ветер усиливается.

Весь путь до дома я только и думала что о печальной судьбе Айрис и Виктора. Если они любили друг друга, сколько людей знало об этом? Знала ли Глиннис? Вероятно, нет, она мало с кем общается. И Виктор, и Глиннис, и Айрис — каждый из них по-своему одинок.

Невозможно было поверить, что Айрис хотела умереть. В ней всегда было столько жизненной энергии! Как нелегко ей будет начать новую жизнь вдали от полюбившихся мест.

Через неделю Айрис выписали из больницы, и она перебралась в свою квартирку, предназначенную для персонала. Снова начала работать медсестрой, но только временно, пока министерство здравоохранения не подыщет ей замену. Айрис уведомили, что она освобождается от работы по причине ее «стресса», явившегося результатом десятилетней работы в глуши. Однако ей пообещали, что будут ее всячески рекомендовать в одну из больниц Сент-Джонса. Но Айрис не выносила этот город: именно оттуда приезжали самодовольные девицы-медсестры, которые если и задерживались в Балине, то лишь недели на две, не больше. Меньше всего на свете она хотела бы работать рядом с такими в городе.