Люди с оружием. Рассказы

Длинноногий больше не появлялся. Видно, сломал-таки себе шею при падении. Но радости Саня не чувствовал. Дедушка стал совсем плох, хотя по-прежнему утешал внука: «Ничего. Вернутся. Дай срок. Доживем, Саня!» И Саня, как мог, крепился. Но время шло, а свои не возвращались.

3

Наступили полярные ночи. Темно и мертво стало вокруг. Холодно в доме. Больной дедушка бредит во сне, что-то бормочет, зовет кого-то. Саня прижимается к нему и обнимает морщинистую, холодную шею деда. За окнами свистит ветер и бросает в стекла снежную крупу. Немцы сегодня не высовывают и носа на улицу. Заняли теплую комнату, завалились спать, выгнав дедушку и внука на кухню. «Ладно, придет срок» — думает Саня, повторяя дедушкины слова, — «возвратятся наши, наподдают фашистам как следует», — и засыпает.

Во сне слышит Саня выстрелы, топот ног. Ему кажется, что это наши моряки высаживаются на берег. Кто-то тихо, но настойчиво шепчет ему на ухо: «Вставай! Вставай!» — «А, это дедушка», — догадывается Саня и просыпается.

Дедушка чем-то встревожен: прислушивается, чуть склонив голову набок. Через окошко в кухню льется мягкий голубоватый свет северного сияния. Ветер стих так же быстро, как и нагрянул.

— Что, дедушка? — спрашивает Саня, приподнимаясь на локтях. Он взлохмачен. Давно не стриженные волосы спадают на лоб, закрывая глаза, на затылке же торчат рожками.

— Стихло. Выстрелы были. Наши-то «квартиранты» убежали, как на пожар. Должно, с перепугу подняли переполох, а может быть… Стихло…

— Я сбегаю посмотрю. Ладно, дедушка?

— Сбегай посмотри. Да не ходи далеко…

Саня поправил на ногах меховые продырявившиеся унты, запахнул пальто, нахлобучил меховую дедушкину шапку и выбежал во двор. Теплые щеки его ущипнул морозец. Вокруг все освещено сполохами северного сияния. Огромные радужные завесы, медленно, как на слабом ветру, покачивались в вышине и таяли. Серебристые лучи, словно стальные ленты, блеснули из-за горизонта, молниеносно вытянулись к зениту, где-то на невидимой высоте скрестились, поиграли и тоже исчезли.

Вспыхнули и погасли лиловые облака. И снова огромные разноцветные занавеси повисли в небе. Волны то малинового, то бледно-зеленоватого цвета пробегали по небу, усыпанному яркими звездами.

Далеко за сопками на востоке глухо грохотала канонада: там шли бои.

Внизу боролся с камнями и шумно вздыхал морской прибой.

Саня подбежал к обрыву и осмотрелся. Над черной лентой берега, открытого отливом, поднимался пар. Море сверкая убегало вдаль.

Саня грустно вздохнул: сон не сбылся. Упираясь пятками в камни, он спустился по отвесной тропе вниз. У моря между камнями Саня увидел притаившегося человека. На груди его висел автомат. Человек настороженно смотрел на мальчика и молчал. Меховая куртка его была изорвана, на черной шапке поблескивала золотая эмблема советского моряка.

— Наш, — тихо, неуверенно вздохнул Саня и остановился.

— Мальчик, ты откуда, как тебя зовут? — спросил моряк.

Саня, обрадовавшись, подбежал к моряку и опустился около него на колени.

— Я с маяка, дядя. Мой дедушка маячник. Он больной. Я — Саня, внук дедушки Потапа. Знаете его? Дедушку многие моряки знают.

Моряк попытался улыбнуться.

— Знаю, по рассказам товарищей знаю.

— Это по вас стреляли немцы, да? Вы один? — с тревогой спросил Саня, оглядываясь вокруг.

— Ранен я, Саня. Немцы на маяке есть?

— Нету. Они убежали. Пойдемте в дом.

— Возьми эту радиостанцию, — сказал моряк и тяжело, еле сдерживая стон, поднялся.

Саня, сгибаясь под тяжестью переносной рации, взобрался наверх и скрылся в домике. Потап Петрович, опираясь на палку, встретил моряка у входа. Перешагнув порог, моряк упал и потерял сознание.

Дед и внук втащили его в комнату, сняли с левой ноги окровавленный сапог, забинтовали рану простыней. Вскоре моряк очнулся и, схватившись за автомат сел.

— Лежи, лежи, — успокоил Потап Петрович. — Саня, иди посмотри за немцами. Как бы не нагрянули.

Саня убежал.

Моряк оказался мичманом Чернышевым со сторожевого корабля. Зная, что дед Багров — человек надежный, он кратко рассказал ему о происшедшем. Их было двое — лейтенант Дагаев и он, мичман Чернышев. Высаженные на берег с катера, они должны были разведать силы противника, огневые точки, связаться по радио с десантом и обеспечить высадку его и корректировку артиллерийского огня кораблей.

Пробираясь к мысу «Гнездо баклана», моряки наскочили на немецкий патруль. Дагаев был ранен. Он приказал мичману Чернышеву выполнить задание, а сам завязал бой с немцами. Чернышеву удалось ускользнуть, но Дагаев, очевидно, погиб.

Сегодня в ночь должен подойти десант: его задача разгромить опорный береговой узел немцев, перерезать единственную грунтовую дорогу в этом районе, взорвать мост и таким образом помешать наступлению фашистов, обеспечив перегруппировку и сосредоточение наших сил.

— От меня ждут сведений… А я… — закончил рассказ мичман Чернышев и от усталости закрыл глаза.

Потап Петрович оживился, расправил бороду и усы.

— Поможем. Расположение позиций немцев и батарей мы знаем. Примечали с Саней на всякий случай. Вот и пригодилось. А высаживать десант надо здесь, на нашем мысу. Хоть и крутые берега, а подход есть. А главное — в этом месте нет огневых точек. Фашисты на свой аршин меряют: обрывы неприступные, не одолеть, — и успокоились. Если надо, сигнал можем подать настоящий: оборудование-то маяка и баллоны с газом я припрятал. Дадим огонь — далеко будет видно.

Дед словно помолодел. Прихрамывая, он ходил по комнате и поглаживал бороду.

В комнате становилось светлее. За сопками нежно порозовел восток. Мичман, отдохнув, начал проверять радиостанцию.

— Работает… — вздохнул удовлетворенно он и обратился к Потапу Петровичу. — Немцы часто бывают здесь?

— Бывают. Тут патрули ихние ходят.

— Хорошо, — сказал мичман и задумался.

— Если придут, спрячу тебя в маяке.

— А вдруг, придут надолго? От меня ждут сигнала. Придется их… — мичман поднял автомат.

— Стрелять опасно, услышать могут. Что-то Сани долго нет.

Саня вбежал в дом, как стрела, но дверь прикрыл тихо:

— Идут! Двое!

— Хорошо, — спокойно сказал мичман и, опираясь на автомат, поднялся. — Дадим войти. Они часто меняются?

— Через сутки.

— Хорошо. Достаточно.

В окно было видно, как немцы обошли площадку, посмотрели вокруг, о чем-то поговорили и направились к дому. Потап Петрович присел к столу, положив на скамейку топор. Саня спрятался в угол за кроватью.